Люди везде одинаковы и в основе своей обладают одними и теми же свойствами. Различия между ними, несомненно, значительные, относятся к внешним, преходящим социальным условиям и меняются вместе с ними. Современные средства транспорта и связи ломают все преграды и возводят мосты сотрудничества. Во всех обществах быстро идут процессы индустриализации, и язык науки для всех един. Повсюду возникают новые системы ценностей. Нам выпало участвовать в мучительном рождении новой мировой цивилизации, которое возможно лишь в условиях сотрудничества и взаимопонимания между народами. Несмотря на острые международные конфликты, мир все больше стремится к единению.

События недавнего времени породили ошибочное представление о том, что Западу свойственно научное мировоззрение, а Востоку — духовность. Первый — рационален, второй — религиозен. Первый — динамичен и непрестанно меняется, второй же — статичен и неизменен. Но стоит заглянуть вглубь веков, как мы обнаружим, что еще 300—400 лет назад Индия и Китай основательно влияли на развитие науки и техники, а Запад являл миру образцы религиозного идеализма и святости. Чем лучше мы понимаем друг друга, тем явственней ощущаем, как мы похожи. Неправда, что Восток и Запад представляют собой два различных типа сознания.

В течение последних пятидесяти лет идет борьба против традиционной метафизики. Со времен Фалеса до Уайтхэда на Западе, с создавших «Ригведу» провидцев до нашего времени — в Индии философия была созерцательной. В современном мире на борьбу с метафизикой поднялись логический позитивизм и экзистенциализм. Так называемая революция в философии не столь уж нова. Позитивистские тенденции возникали уже в греческой философии и в британском эмпиризме.

Утверждают, будто нельзя считать истинным или хотя бы имеющим смысл то, что не подтверждается чувственным опытом. Так говорил древний грек Протагор, и его критиковал Платон. Представитель современной европейской философии Хьюм считает, что не может быть истинного или осмысленного суждения о Боге, душе и бессмертии или объективных моральных нормах. Веру в такие понятия Хьюм отметает как «софистику и иллюзию». Кант отверг эту точку зрения.

Кант выдвинул идею позитивизма и теорию трех стадий культурного развития. Первая стадия жизни любой культуры — теологическая. Для Канта теология есть синоним суеверия. Вторая стадия — метафизическая, когда принципы и силы приходят на смену древним богам. Третья — стадия позитивизма, или научного знания.

В наше время теория опыта Хьюма была дополнена приемом лингвистического анализа. Высказывания о Боге, душе и бессмертии бессмысленны из-за языковой путаницы. Религиозные верования объявляются «нонсенсом», которым мы сами себя обманываем. Все формы метафизики отбрасываются как не дающие никаких выгод.

Логический позитивизм исповедует принцип верификации. Любая сентенция имеет реальный смысл только в том случае, если поддается проверке чувственным опытом. Постулаты религии нельзя эмпирически проверить, и потому они не имеют никакого реального смысла.

Но ведь и всемирно признанные научные принципы невозможно проверить чувственным опытом. Мы же не отрицаем по этой причине законы природы. Принцип верификации также не является самоочевидным утверждением, и его нельзя проверить чувственным опытом.

Даже те, кто якобы ниспровергает метафизику, утверждая, что нет трансцендентальной действительности, делают тем самым метафизические заявления о природе Вселенной. Даже отрекшись от всех метафизических систем, начиная с идеализма Платона и кончая материализмом Маркса, мы не избежим метафизического мышления. Мысль, осознавшая себя, становится философией. Даже отрицание философии есть философия, только не осознающая себя таковой. Любая попытка что-либо оценивать и критиковать уже и есть философия. Самая логика философов-аналитиков основана на метафизике и некоторых представлениях о Вселенной. Ценность логического анализа, какова бы она ни была, можно установить лишь в рамках определенного отношения к жизни, чего сам по себе логический анализ дать не в состоянии.

Наши переживания, страсть к познанию, любовь к прекрасному, моральное отчаяние, чувство просветления нельзя исключить из мира эмпирического. Существенной чертой логического позитивизма является отделение интеллекта от других сторон человеческой жизни. Говоря о науках, мы должны относить к ним не только математику, физику, биологию, но и общественные науки, и дисциплины, изучающие духовные ценности. Профессор С. Д. Броуд из Кембриджа говорит в предисловии к своей книге «Пять видов этической теории»:

«Справедливости ради, вероятно, стоит предупредить читателя, что пределы моего опыта, и практического, и эмоционального, крайне ограниченны даже для преподавателя колледжа. Ученые, работающие в колледжах, по крайней мере в Кембридже, почти не испытывают соблазна совершить нечто героическое или невероятно греховное, и я мог бы только пожелать остальной части человечества оказаться в столь же благоприятных обстоятельствах. Более того, меня не слишком волнуют проблемы добра и зла в жизни. Я, например, не совсем ясно представляю себе, что имеют в виду люди, говоря, что страдают от греховности; в то же время я не сомневаюсь, что для некоторых людей это переживание подлинное, чрезвычайно важное и может иметь глубокое этическое и метафизическое значение.

Я понимаю, что эти практические и эмоциональные ограничения могут скрыть от меня некоторые стороны нравственного опыта, и все же люди, слишком эмоционально воспринимающие какой-либо предмет, склонны переоценивать его важность в общем устройстве вещей. Здоровая тяга к праведности, обузданной в должной мере хорошими манерами, — прекрасное свойство, но «испытывать голод, а после жажду» — не есть ли это зачастую симптом духовного диабета».

Любой, кто берется за серьезное философское толкование, должен считаться со сказанным выше. Вот и концепции современных математиков и физиков нельзя непосредственно проверить чувственным опытом. Они лишь ведут к заключениям, которые в конечном счете можно соотнести с эмпирическими ситуациями.

Метафизические теории трактуют природу мира и проверяются соответствием нашим наблюдениям и мерой согласованности с позитивным знанием. Они не являются чисто умозрительными, а предлагают толкование опыта. Что же касается научных теорий, мы можем проверить только их выводы, и то лишь постольку, поскольку они поддаются вычислению и наблюдению.

Есть метафизики, утверждающие, что они одновременно являются и эмпириками, поскольку имеют дело с бытием как таковым. Они исходят из того, что нечто существует. И все же позитивизм помогает очистить сущность и предназначение религии от магии, предрассудков и фольклора, с которыми путают религию.

Всякий великий философ является одновременно аналитиком и экзистенциалистом. Это поэт с интеллектуальным сознанием. Анализ без воображения есть пустая трата духа, бездействие проницательности. Необузданное воображение, неуправляемая интуиция, слепая страсть порождают предрассудки, фанатизм, безумие.

Аналитические и экзистенциалистские тенденции просматриваются уже в трудах Сократа и Платона. Они встречаются и в средневековой схоластической философии. Я могу привести два примера из западной философской мысли: Платона и Канта. Теория форм Платона основывается на логическом доказательстве. Под влиянием орфической и пифагорейской школ он выдвинул гипотезу о формах и утверждал, что абсолютная красота и абсолютная справедливость не абстрактные концепции, но реально существуют в другом мире, которому он подчинил мир чувственный. То, что дано нам, не сверхъестественно, но порождает сверхъестественные устремления.

Платон умеет абстрагироваться от земного и может заглянуть в иной мир. Смерть — не конец. Существует другой мир, где души обитают до рождения и после смерти. К такому выводу он приходит не логическим и не эпистемологическим путем, но наблюдая за человеком и тем, как он ведет себя.

Сократ заклинает человека «уподобиться богам, насколько это возможно». Мы ощущаем недостаточность, ущербность. Мы должны перерасти свою нынешнюю ипостась. Человек, каков он есть, не совершенен.

Существовали идеи разума, души, мира как целого и Бога. Обусловленные этими идеями реалии не поддавались материальному толкованию. Они не «наполняют» мир, но имеют регулирующее назначение. Они помогают упорядочить и оценить наш опыт. Научные поиски основываются на вере, надежде и убежденности, на вере разума в собственное превосходство или в рациональность мира.

Изучение нашей природы как нравственной среды позволило Канту обогатить и углубить содержание идей. Понятие долга — убедительный пример такой действительности, на которую указывают идеи разума, действительности, которая хотя и имеет определенное содержание, ни в коем случае не является объектом с точки зрения опыта. Кант считает, что созерцание звездного неба над головой должно сочетаться с признанием нравственного закона внутри нас.

В индийской философской мысли есть и экзистенциалистское страдание, и рациональное размышление. Западная мысль вызывает брожение в умах индийских философов, воздействуя на традиционные учения. В целом это не привело к решительным переменам в мировоззрении, хотя и повлияло на методологию. Единицы отказались от индийской традиции и перешли в западную «веру», но, увы, они не оставили глубокого следа ни в индийской, ни в западной философии. Наиболее плодотворным оказалось стремление изложить основы индийской философии на языке современности и развивать новые ее направления. Чтобы объяснить индийский подход к проблемам религии, следует сослаться на первые два афоризма из Брахмасутры, в которой излагается основное содержание Упанишад, являющихся частью вед. В этих двух афоризмах — «сутрах» — говорится о необходимости познания Высшей реальности и рационального подхода к ней.

Признавая загадочность космических процессов, мы признаем и загадочность беспрестанно меняющегося состояния души. Основанное на опыте метафизическое мышление предполагает, что природой правит идея необходимости, а человеком — идея свободы. Реальность, скрытая в космических процессах (брахман), и реальность, скрытая в личности (атман), суть одна реальность.

Тело человека — бренная частица материального мира, его разум — творческое начало. Не может тело быть венцом поступательного развития природы. Есть нечто более высокое, к чему еще придет человечество. Вечное живет в человеке, но словно в коконе его личности. Величие человека не в том, каков он есть, а в том, каким он может быть. Он должен сознательно вырасти до этой высшей ступени. Его стремление участвовать в делах божественных, желание действовать — средство эволюционного порыва. Можно назвать это милостью Божьей либо человеческой волей, дэва-прасада либо тапахпрабхава. У каждого человека своя роль в процессе творения.

Религия не должна утверждать то, что явно противоречит научно установленным фактам. От науки не ждут создания морального кодекса на основе наблюдений над природными явлениями.

Вопрос в том, следует ли рассматривать человека как вершину неуправляемого процесса природной эволюции или как существо, сотворенное по образу и подобию Господа, как дитя Господа. Ученые-гуманисты верят в то, что разумные, хотя и случайно появившиеся на свет существа управляют процессом, конечным результатом которого сами пока и являются. Но они преувеличивают степень свободы человека от подсознательных желаний и его способность подчинить свое поведение интересам разумного и всеобщего блага. Религия же утверждает, что человек существует и в природе, и над ней.

Автор: С. Радхакришнан.