На всех континентах жизнь людей и деревьев издавна связывали тесные узы. Человечество разрушило их, поэтому нас так волнует наше будущее. Как бы там ни было, если мы попытаемся отвести вполне реальную опасность, которую представляет исчезновение лесов на планете, то нам необходимо, хотя бы кратко, исследовать связи, существовавшие между людьми и деревьями вплоть до нашего столетия.

В разных уголках Земли живет легенда о праотце всех деревьев, древе-великане, которое поднималось к небесам из центра Земли и являлось осью Вселенной. Оно объединяло три стихии, его корни уходили глубоко в почву, а крона упиралась в небесную твердь. Оно дарило планете воздух, всем земным тварям — плоды, налитые солнцем и влагой, которую оно брало из почвы. Дерево притягивало молнии, дававшие людям огонь, и движением ветвей приказывало облакам, резвившимся у его верхушки, поить землю живительным дождем. Оно было источником жизни и обновления. Неудивительно, что культ дерева был столь распространен в древности.

В выжженном солнцем Египте царил священный сикомор, в скованной льдами Скандинавии, родине тевтонов, — ясень Иггдрасиль. В Индии священный баньян (Ficus religiosa) отождествляют с брахманом: у его подножия достиг просветления Гаутама Будда. По китайским преданиям, в центре Срединной империи и всего мира росло «прямостоящее дерево» (Кьен-му). У индейцев, обитавших на территории современной Мексики, мировое древо поднималось во всей своей красе из чрева богини-Земли в пятом измерении пространства, объединявшего высшее царство с низшим. В Африке до недавнего времени священным считалось дерево предков, обитель Бога и человека (у догонов — килена, у бамбара — баанза, у дагомейцев — азе), а в некоторых американских общинах вообще верят, что священное дерево — истинное место рождения человека.

Обычно божество выбирает определенное дерево и делает его своим земным пристанищем. Так оно становится священным. Иногда божество с помощью деревьев общается с людьми. Так, Зевс шелестом дубовых листьев открывал будущее жрицам святилища в Додоне. Но если боги по деревьям сходят на землю, почему бы людям не подниматься по их стволам к небожителям, как это делает сибирский шаман, залезая на березу, или получивший посвящение юноша в австралийской пустыне Арунта, который забирается на вершину священного шеста, напоминающего дерево без ветвей?

Некоторые деревья традиционно ассоциировались с каким-либо конкретным божеством, потому их особенно почитали. Кроме того, считалось, что у всех деревьев есть душа. Они служили вместилищем, телом дриад, гамадриад и кариатид в Древней Греции, леших и русалок у славянских народов (к слову если наберете нечто, скажем, Древняя Греция, все о мифах, то обязательно много мифов будет о деревьях). Вот почему к дереву нельзя было притрагиваться, пока дух не соблаговолит покинуть его. Срубить священное дерево означало приговорить себя к смертной казни. Эти народные поверья нашли отголосок в элегии «Гастинскому лесорубу» великого французского поэта XVI в. Ронсара.

Отождествление дерева и божества, естественно, привело к появлению нового образа — священного леса, который стал атрибутом религии не только древних греков, римлян и кельтов, но также персов и многих других народов Азии, Африки и Америки. Следы священных рощ и сегодня можно обнаружить в Индии, Китае и Японии, а также на севере Африки, где живут берберы. Когда-то это были единственные святилища. Священный лес вызывал благоговение и страх, с ним связывался целый свод строжайших табу, но именно под его сенью собирались юноши после обряда инициации, чтобы узнать от жрецов тайны мироздания. Лес стал прообразом храма, где колоннами служили стволы деревьев, а христианские церкви и сегодня напоминают его своими сводами, полумраком и мягким, радужным светом, струящимся сквозь витражи.

У подножия величественных деревьев издревле вершили суд. Иногда священное дерево считалось сердцем и хранителем города, и, хотя в процессе урбанизации следы этих поверий были стерты, в письменных источниках, относящихся ко временам античности, можно найти немало свидетельств, подтверждающих их существование. В священном городе Эриду шумеры, жившие в третьем тысячелетии до нашей эры, поклонялись мировому древу Кискану. В афинском Акрополе росла олива, которую, по преданию, посадила сама Афина, завладев, таким образом, этой землей и основав здесь город. На территории римского Форума охранялась смоковница, под сенью которой волчица кормила Ромула и Рема. По свидетельству Тацита, гибель дерева в 58 г. была воспринята горожанами как дурное предзнаменование. И не напрасно: год спустя император Нерон убил свою мать Агриппину, после чего предался безудержной жестокости и разврату, чуть было не приведшим к крушению Римской империи.

Однако деревья были связаны с судьбой не только городов, но и отдельных людей. Дерево могло стать двойником человека, охранять его, передавая ему свою силу и даже долголетие — как известно, деревья живут гораздо дольше людей. Раньше во многих странах в день рождения ребенка сажали дерево, которое считалось как бы его близнецом. Полагали, что у них — общая судьба, поэтому за деревом тщательно ухаживали, веря, что если оно погибнет, в опасности окажется и человек. Плиний повествует о том, как один знатный римлянин, стремясь улучшить рост своего дерева, поливал его корни вином.

В некоторых традиционных обществах этот обычай дошел и до наших дней. В ряде случаев связь между человеком и деревом устанавливалась во время болезни. Так, чтобы вылечить больного ребенка, его три раза проносили голым сквозь разрез, сделанный в живом дереве. Бывший когда-то широко распространенным средством от рахита и грыжи, ритуал этот обычно совершался на рассвете, когда у дерева было много сил. Больной ребенок черпал его энергию, а дерево принимало на себя болезнь. После этой церемонии разрез стягивали и замазывали глиной. Так возникала длительная близость ребенка и дерева. Если разрез зарастал, то ребенок излечивался, если он оставался — болезнь продолжалась. Если же дерево погибало, умирал и ребенок. Когда выздоровевший ребенок вырастал, он начинал заботиться о своем спасителе. И никому другому не разрешалось до него дотрагиваться.

Также было распространено поверье, что деревья принимают души усопших. У таких народов, как варрамунга из Центральной Австралии, считалось, что деревья служат пристанищем душ до их перевоплощения. Древние египтяне верили, что души (ба) недавно усопших принимают вид птиц и садятся на ветви священного сикомора, а владычица этого дерева, богиня Хатор появляется в листве и предлагает им хлеб и воду. Но души эти могли быть злыми и опасными. Например, в Корее и многих других странах полагали, что в деревьях находят прибежище души только тех людей, которые умерли насильственной смертью.

В ряде стран верили, будто в деревьях поселяются души, оставленные на земле искупать свои грехи. В книге французского специалиста по фольклору Анатоля Ле Браза «Легенды о смерти в Южной Бретани», написанной в конце XIX в., приводятся интереснейшие примеры подобных верований. Порой люди слышали, как покойник, забравшись на дерево, стонал там и плакал. Тогда в местной приходской церкви служили обедню, по завершении которой покойник спускался вниз и благодарил за избавление от мучений. Рассказывали и о том, как ночью деревья подходят к дому и, превратившись в родственников хозяина, греются у очага.

Очень важно было правильно выбрать дерево для кладбища. Например, в Бретани на могилах обычно сажали тис, прораставший корнями в чрево похороненного под ним человека. В странах Средиземноморья для этой цели служил кипарис, который был символом траура еще во времена минойской культуры: своей пирамидальной формой он напоминает устремленный в небо факел — символ мольбы и бессмертия. В Китае на кладбищах тоже сажали кипарис или какое-нибудь другое вечнозеленое дерево, например, сосну.

Продолжение следует.

Автор: Жак Бросс.