Любовь и преступление, страх и страсть — это, как говорится, наши базовые инстинкты, и неослабевающий интерес к ним вполне понятен. Интерес, принимающий самые причудливые, самые неожиданные формы в культуре, живописи, музыке, литературе, театре, на телевидении и в кино. Но вот почему тема вампиров, этих экзотических тварей из средневековых легенд, сделалась одной из главных в современной массовой культуре? Отчего к ним такой, прямо скажем, болезненный интерес — ведь сегодня количество фильмов о вампирах не уступает экранизациям детективов, боевиков, вестернов и любовных романов?

ЭТА ЗАГАДОЧНАЯ ТРАНСИЛЬВАНИЯ

Знатоки утверждают, что вампиры родом из Трансильвании и самый известный из них — вполне реальный исторический персонаж — румынский князь Влад Цепеш, прославившийся невероятной отвагой в борьбе христиан за освобождение от турецкого ига. Его и по сей день румыны почитают как национального героя, совершившего множество подвигов во славу Отечества и веры Христовой. Но почему именно этот достойный человек стал прототипом множества страшных легенд о вампирах и героем известного романа Брэма Стокера «Дракула»? Дело все в его жизни… после смерти. Да, он продолжал жить и после того, как достиг критической своей точки — смерти, но для этого ему требовалась — всегда и постоянно — человеческая кровь. Он превратился в «Дракулу» — то есть «дракона», монстра, продляющего свою жизнь за счет новых и новых жертв. Выпитая кровь живого человека давала ему жизненную энергию и силу.

Каков бы ни был феномен Влада Цепеша — Дракулы, но его собственная посмертная история положила начало темным историям о трансильванских чудовище. И не этот частный случай болезненно притягивает людей к явлению вампиризма… Дело куда сложнее. Корни этих весьма популярных сюжетов уходят в глубокую древность…

В те далекие времена, когда Солнце считалось воплощением Божественного Света, а потому солнечный год со всеми его метаморфозами был мерой вещей и моделью существования Вселенной, а значит, и моделью судьбы человека, человеческой жизни, в те времена центральной волшебной точкой года был момент зимнего солнцестояния: Солнце, опустившись вниз, во мрак, в подземный холод, казалось, умерло, а оно именно в этот момент рождалось для новой жизни, подавало «благую весть» о неминуемой, грядущей Весне, о свете, о спасении мира. Точка, в которой соединились смерть и воскресение.

Собственно, этот древнейший сакральный сюжет достаточно известен. Мы находим его и в светлом повествовании о судьбе Спасителя, Который Своей смертью привел человечество к новой и благодатной божественной жизни.

В христианском таинстве — крещении — человек, трижды погружаясь в крещальную купель, проходит через символическую смерть — умирает для старой жизни, чтобы воскреснуть вместе с Христом и облечься в белые одежды новой жизни. А «сошествие Спасителя во ад»? Как и Великое Изначальное Солнце, Христос после распятия спускается в самые нижние регионы творения, чтобы вывести оттуда к свету томящихся в ожидании воскресения праотцев, патриархов, пророков, царей праведников.

Но какая же связь солнечного сакрального сюжета с легендами о вампирах? Разберемся, отказавшись для этого от прямолинейного и морального отношения к вампирической теме. Само немецкое слово «вампир» произошло скорее всего от древнеславянского корня «упырь» («опир»), который некоторые этимологи связывают со словами от «парить», «порхать», то есть «летать», а также «дышать». (И лишь гораздо позднее оно стало означать «кровопийца».) «Вампир» — это дохристианское понятие «души» человека, проходящей через критическую точку «зимнего солнцестояния», «паузу смерти», после чего следует новая жизнь, новое рождение.

В сюжетах о вампирах сценарий мифа о «зимнем солнцестоянии», о «паузе смерти» и воскресении повторяется в темном, мрачном ключе: вместо солнечного воскрешения плоти в момент Второго Пришествия — зловещее пробуждение кадавра в темноте могильного склепа. Вместо солнечной новой жизни — мерцающее, отрывочное, тлеющее существование. Вместо жертвенной Крови Сына Божьего, вкушение которой причащает христиан Божественной жизни, — трансильванские монстры насильственно пьют кровь обычных человеческих существ…

Возможно, такая демонизация священного сюжета — это лишь одна из его версий, которую мы можем видеть в традиции разных культур. У древних греков, например, была «привычка» «отправлять» богов, некогда светлых и положительных, в темные, низкие «отсеки» мира — тогда, когда требовались новые, «свежие» боги, которые могли бы на новом, современном уровне выразить те же древнейшие сюжеты, предшествующие духовные культы. Но это момент внешний и весьма относительный. Новые религиозные институты обычно опасаются тех наиболее низких, магически-материальных аспектов, которые сохраняются в памяти народа от мифов древних времен, и потому в массовой проповеди отвергают их. Между тем духовные и небесные основы этих сюжетов впитываются учениями и вводятся в новый контекст.

Так сохранилась в современных религиях от Изначальной Традиции и убежденность, что смерти — как полного конца — просто не существует, что за роковой чертой могилы, безусловно, начинается новое существование, и оно так же конкретно и материально, так же реально (или столь же призрачно, если угодно), как наше собственное. И легенды о вампирах — явный отголосок этой древней традиции.

СЕКС И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Обратите внимание: во всех этих историях про вурдалаков и упырей если этот кровопиец — мужчина, то дорывается обязательно до крови девушек и женщин, если женщина питается кровью, то забирает ее у юношей и мужчин. Та же ситуация и в легендах и предания о черных магах, колдунах, ведьмах, злых волшебниках, чудовищах и т. п., жертва должна быть «нужного» пола и возраста. Бывает, что привилегированной жертвой становятся дети. Это понятно, если вспомнить о солнечном протосюжете вампирических легенд. Дети символизируют «новую жизнь», рождение Нового Года после основного магического момента — зимнего солнцестояния. Символ-младенец — отличительная черта всех новогодних мистерий у самых архаических народов. Но в вампирических историях все в инфернальном, демонизированном ключе, потому и младенцы присутствуют в них как жертвы.

В архаических культах новое Солнце рождалось от священного брака Неба и Земли — этот ритуальный акт изображали жрец и жрица или царь и царица. В длинной зимней ночи Небо и Земля черны, границы между ними размыты, они сплетены в брачных объятиях — единое неразличимое существо. Эротический момент, неизменно присутствующий в легендах о вампирах, — воспоминание об этом ритуальном соитии. Но вместо обыденного полового соития вампир высасывает кровь жертвы, добывая тем самым себе жизненную субстанцию, и после «совокупления» сливается с «невестой» навеки, две сущности становятся одной. Это говорит о магическом характере происходящего.

Истории о женщинах-вампирах продолжают линию русалок, сирен, женских чудовищ древней мифологии, и в них также симметричный аналог ритуального брака Неба и Земли. В некоторых мифологиях само Солнце изображается в виде женщины, принцессы, царевны и т. д. — свидетельство того, что миф родился задолго до появления мифологического персонажа — мужского героя. А эротические темы и похищения младенцев в историях о вампирах напоминают нам о связи этих легенд с древним сюжетом «зимнего солнцестояния», дополняя картину.

МАГИЯ КРОВИ И СИЛА КРЕСТА

Но почему именно кровь дает вампирам продолжение жизни? Традиция считает кровь эквивалентом самой жизни, особой магической субстанцией. Потому в некоторых традициях, в иудаизме, например, запрещено использование крови в пищу. При синагогах даже существует культовая должность — «резник», который выпускает особым образом кровь из животных. Только тогда мясо считается ритуально чистым, «кошерным».

Кровь — это часто еще и прямой аналог огня во всем сложном символизме (жар, свет). Она — промежуточная инстанция между телесным и психическим уровнями в человеке. А сердце, разгоняющее кровь по организму имеет в центре некое вещество — эфир. Здесь, согласно индуизму, находится «место Брахмы». Словом, кровь — это сгущенный огонь или даже свет; это материальное выражение того уровня, который оккультисты вслед за Парацельсом называют «астралом», или «звездным светом». Древние традиции считали, что человеческая душа, приходящая в мир, по мере своего движения к материальному телу облекается в несколько оболочек, которые не что иное, как излучения звездного света различной плотности. Сама же душа проникает в мир через отверстия в небесном своде, которые мы, по неведению, называем звездами. Так что кровь — последняя степень уплотнения этих тонких оболочек, завязь которых уходит к звездным далям. Тело связано с душой через кровь и звездный свет, они же — суть лишь различные состояния одной и той же субстанции.

Теперь понятно, почему вампиру так необходима кровь жертв — ведь это звездная субстанция, расположенная в промежуточном пространстве между обычной пищей плоти и духовными лучами наднебесного ангелического мира. А ему требуется не духовное бессмертие, а квазифизическое существование за пределами обычной жизни. Именно мотив крови привносит во всю эту вампирическую тематику специфически зловещий, мрачный, черномагический характер.

В православии сохранена чисто духовная сторона культового комплекса «зимнего солнцестояния», идущего от Изначальной Традиции. Сохранена и возведена к высшему, божественно-световому уровню. В христианской традиции обряд Евхаристии — вкушения Крови Господней и Тела Его — может относиться и к духовному, ангелическому плану, и к преображению психофизической структуры христианина. Однако внешняя традиция, сохранив форму таинства, утратила ясное осознание его посвятительного характера. Посещение службы и причастие стали настолько общеобязательными элементами жизни христиан, что магический, сверхъестественный, преображающий смысл события почти стерся, и эта сторона христианской Евхаристии стала восприниматься скорее как аллегория. Между тем этот потенциал христианства сделался достоянием закрытых эзотерических организаций, тайным учением исихастов, практикой «умного делания».

А тематика вампиризма расцвела пышным цветом, введя, как бы с черного хода, в культурный обиход важнейшие сюжеты и ритуалы посвящения. Родилась зачаровывающая и страшная пародия, которая, переводя всю проблему в сферу ночного ужаса и уникального чудовищного опыта, сообщала вопросам жизни после смерти, магии крови, звездного тела и т.д. вкус экстравагантной актуальности.

Так в средневековых карнавалах, скоморошьих плясках и сатурналиях — гротеск и искажение нормальных пропорций, сознательное пародирование общепринятого культа было не нигилистическим разрушением, но необходимым интегральным компонентом сакрального, которое, во-первых, содержит в себе не только светлые, но и темные аспекты, а во-вторых, периодически вынуждено с помощью гротеска и контролируемого противопоставления сообщать позитивной стороне Традиции и культа свежесть, эффективность, действенность.

Обратите внимание на такую деталь. В сюжетах о вампирах христианская символика, особенно Распятие, Крест, восстанавливает свое значение преображающего духовного орудия, возвращаясь от ставшего привычным и даже банальным культового атрибута к древнему значению магического светового орудия. Крест способен остановить надвигающийся ужас вампирической агрессии. Кровь, пролитая Спасителем во имя человечества, останавливает своим могуществом темного монстра, стремящегося обескровить людей, лишить их звездного аспекта жизни.

Продолжение читайте в следующей статье.

Автор: Александр Дугин.