Наступила унылая осень. Грустью повеяло от пустых полей, лугов, от увядших цветников и от уже безлистных (или почти безлистных) деревьев. Еще до этого, как говорит поэт: «небо плачет мутными слезами дождя». Неудивительно, что все это вызывает какую-то меланхолию, а даже грусть особенно в души тех людей, живущих близко и тесно с природой.

Грусть грусти неровня. Есть грусть добрая и даже полезная, но есть также грусть злая и грешная. Сам Божественный Спаситель на горе блаженств сказал: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4), а св. Августин говорит, что слезы — это кровь души. Однако блаженной является только та грусть, которая в нашей душе вызывает нежное соединение с Богом, соединение с нашим братом во Христе в его великом терпении, сознании наших грехов и прегрешений и прочие сверхъестественные побуждения. Такая грусть обнаруживает нашу нежную любовь к Богу, или к ближнему (и дальнему), и отмывает нашу душу от грешной пелены. Такая грусть не только хорошая, но и чрезвычайно полезная.

Однако кроме этой доброй грусти есть еще и грусть грешная и она — увы — очень часто грубыми тенями покрывает наши души. Эта грешная грусть чаще следует из недостатка веры в Божие Провидение над миром и народами. Черная безнадежность, а то и отчаяние, почти всегда являются неотлучными товарищами грешной грусти. Грешная грусть не понимает таинства мнимых Божьих неудач, являющихся светлой победой во веки. Грешная грусть не понимает того, что всемогущий Бог есть такой художник, который «даже на кривых линиях человеческих дел умеет писать просто». Для человеческих начинаний неудача является не раз убийственной, но для Божьих начинаний неудача не только не вредна, она порой служит для того, чтобы еще лучше открыть Божью мудрость и силу. «Сойди с креста, и уверуем» — так звала толпа на Голгофе к распятому Иисусу. Это был человеческий взгляд на дело. Но Божий взгляд был совсем другой: Иисус хотел остаться на кресте и на нем умереть, чтобы таким образом победить еще величественнее. Этого Божьего образа действия грешная грусть совершенно не в состоянии понять. В результате эта грусть видит на широких Божьих полях «больше плевелы, чем пшеницы». Это все отбирает охоту к труду, убивает всякий пыл и одушевление для Божьих дел, оправдывает и задерживает душевную лень и уныние.

В такой душе, как в сыром подземелье, бросается плесень, гниль и внутренний разлад. Поэтому эта грусть является грешной. Грешной есть она еще и потому, что в отношении к ближним она насквозь пропитана завистью: чужое счастье только углубляет и увеличивает эту грешную грусть, а чужое несчастье дает ему минуту непрочного и скоро проходящего удовольствия.

Одну сторону этой грешной грусти знает медицина и психология и называет ее абулиею, то есть исчезновением воли, или всем известным словом «депрессия». Другую сторону этой грусти знает наш народ и называет ее простым словом «хандра». «Хандра на него напала» — говорят о человеке грустном и угнетенном без видимой причины. Еще с другой стороны знали эту грешную грусть средневековые святые и богословы и называли ее ацедией. Они утверждали, что ацедия не выступает сама, но она — мать большой семьи. Св. Григорий называл шесть ее дочерей: пренебрежение, злость, трусость, мечтательность, лень и отчаяние. Св. Исидор знал эту большую семью еще лучше и насчитывал в ней аж четырнадцать дочерей. Св. Фома Аквинский считал ацедию за один из главных грехов. Очень сильно против ацедии выступал св. Франциск Ассизский и его ученики. Этот «святой нищий» называл ацедию «вавилонской болезнью» и под тем названием знали ее обычные люди позднего средневековья.

Вавилонская болезнь. Это слово сразу рисует нам образ евреев, которые сидят под вавилонскими стенами и плачут. Еврейская грусть под вавилонскими стенами понятна, ведь вавилонская неволя продолжалась семьдесят лет, немало евреев выродилось, другие вовсе не хотели возвращаться в землю обетованную. В конце концов, именно возвращение в Ханаан совершенно не было триумфальным, потому как край был уничтожен, восстановление требовало тяжелого труда, и ушло целых полвека, пока евреи восстановили свою святыню. А, однако, несмотря на все это Божий пророк Иеремия считал безосновательной грусть евреев в вавилонской неволе и за нее корил своих земляков.

Если же отказываем праву к бездонной грусти даже тем еврейским изгнанникам — то кого же можем разгрешить от этой грешной грусти? Может себя самих, учитывая наши современные обстоятельства? Нет и еще раз нет!

Мы сказали, что эта грусть является грешной, ибо она убивает волю, пробуждает снисхождение к другим грехам, порождает безразличие на зло и добро. Поэтому с нею надо бороться, как боремся со всяким другим грехами — верой, молитвой и силой воли.

Прежде всего, нам надо скрепить в сердце сильную веру в ту правду, что всем миром премудро и целесообразно управляет Божие Провидение. А в планах Божьего Провидения нет места злу для зла. Бог допускает зло только потому, что в своем всемогуществе может из него вывести еще большее добро. Как из противоречащих взглядов иногда всплывают новые правды, а «в спорах рождается истина» (слова Сократа) так даже из ужасных войн просыпается тоска народов за миром, а на развалинах вырастает новая жизнь. Так бывает оно всегда в жизни всего человечества. Это постоянный и неизменный ритм истории …

Автор: Отец И. Назарко, католический священник.

P. S. Духи вещают: А еще порой отличным средством от всякой грусти и меланхолии является хорошая поездка в какое-то живописное место. Например, в наши украинские Карпаты, где есть немало отличных горных курортов с прекрасными пейзажами (скажем, курорт Буковель цены которого вполне отвечают качеству тамошнего сервиса). Так что путешествуйте и не грустите.