Исчерпывающее изучение древней скульптуры человека Малой Сыи — дело трудоемкое и длительное и потому не быстрое. Сейчас же можно с уверенностью сказать лишь, что она отнюдь не однозначна по смыслу и отражает не только первобытные мифологические представления древнейших обитателей Сибири. Образ предка в шкуре бизона — это и отчаянные усилия древних воздействовать на могущественную природу, поставить на службу себе ее силы, а в конечном счете познать законы мироздания. Человек, исполняя священный ритуал, заблуждался, но он уже всеми силами крепнувшего ума неудержимо рвался к познанию мира.

Совоголовая праматерь

Бизон, слившийся в скульптуре воедино с образом человека, позволяет, кажется, с уверенностью говорить лишь о религиозных, тотемических представлениях людей поселения Малая Сыя. Во всяком случае, животные и гравированные изображения человека (правда, целиком, вплоть до лица, замаскированного под животное), обычно воспринимались и интерпретировались исследователями пещерного искусства Европы именно как тотемы, священные предметы, объекты религиозного почитания. Но, быть может, стоит подумать о том, что, создавая подобные образы, древний человек «бился» над вопросом своего происхождения? Ответить на него, естественно, он не мог однозначно. Во всяком случае, среди многочисленных тем палеолитического искусства, в которых предпринимается попытка решить этот коренной по значимости вопрос, особенного и пристального внимания всегда заслуживал образ самой женщины, представленной многочисленными скульптурными изображениями, настенными гравюрами и барельефами.

Этнографические параллели давно позволили археологам установись, что женщина, воплощенная в образцах художественного творчества палеолитического человека, представляла собой обобщающий и самый значительный символ прародительницы. Единообразие такого рода представлений людей каменного века подтверждалось в общем сходным стилем скульптурных изображений женщин, изображений, открытых на поселениях древнекаменного века от Франции на Западе до Сибири (Прибайкалье) на Востоке, а также единством этнографических свидетельств, раскрывающих роль женщин в мировоззрении первобытных по образу жизни и хозяйствования народов недалекого прошлого. Довольно точные, почти реалистические изображения женщин не позволяли, однако, до последнего времени раскрыть смысл этих изображений. Между тем отдельные выгравированные сцены и скульптурные барельефы пещер (составляющие, по всей видимости, лишь часть многофигурных композиционных структур палеолитических святилищ) давали веские основания догадываться о значительно более сложных идеях, с которыми палеолитический человек связывал образ женщины, а в более широком плане — женское начало вообще.

Что так оно на самом деле и было, мы убедились, раскрыв скульптурное изображение совоголового рожающего существа, обнаруженного в 1977 году в жилище № 8 поселения Малая Сыя. Это произведение скульптора, гравера и живописца древнекаменного века Сибири настолько необычно, что оно заслуживает подробного (насколько, разумеется, позволяет объем статьи) представления его читателю. Передняя часть скульптуры в отличие от плоской, сохранившей галечную корку задней сильно выпуклая. Она почти сплошь покрыта фасетками сколов, выбоинками точечной ретуши, а в отдельных местах — отчетливыми линиями штриховки и гравировки. Заметны также следы краски на отдельных частях скульптуры. Массивная правая нога согнута в колене. Живот скульптуры плавно округлый, покрыт фасетками сколов так, что он выглядит, как верхний сферический панцирь черепахи. Левая нога, как и правая, тоже согнута в колене, но она менее прорисована и менее определенна, чем правая.

Замечательно, что конфигурация ног, несмотря на различие в технике их оформления, совпадает до деталей — существо сидит на корточках. Руки скульптуры выделены очень четко и определенно с помощью удивительно тонко и расчетливо нанесенных по краю гальки сколов. Обе руки занимают явно каноничное, строго определенное положение — они изогнуты из-за округлости пышного тела коромыслом и покоятся на массивных бедрах. Но самое интересное, левая — более тонкая, заканчивается определенно человеческой ладонью с превосходно выделенными пятью пальцами, правая же напоминает скорее звериную лапу, она массивна, с широкой ладонью. К пальцам левой руки примыкает (или выскальзывает из нее) какое-то животное, очевидно волкообразный хищник.

Голова его с широко раскрытой пастью обращена вниз. Вероятно, зооантропоморфное существо держит хищника в руке, как палицу или колотушку. Голова скульптуры почти трапециевидна. От лба вниз опускается крючковатый, хищно изогнутый нос, а вернее сказать, клюв, поскольку не вызывает сомнений, что это голова птицы. Правый глаз ее округлый, широко открытый, с отчетливо выделяющимся зрачком и выпуклым веком. Над глазом заметен дугообразный выступ, нечто вроде надбровья. Как раз за ним, по краю со стороны спины сделан узкий прямоугольный скол, с помощью которого мастер, очевидно, показал плотно прижатое к голове ушко птицы. Правая половина головы больше, чем склонившаяся к плечу и как бы сжатая и сплюснутая левая. Левый глаз птицы обозначен не так четко, как правый, и к тому же зрачок его почти полностью закрыт веком. Но зато треугольный скол за надбровьем глаза показывает торчащее вверх, а не прижатое, как с правой стороны, ухо. Ниже клюва выбивкой и гравировкой оформлен ромбический, широко раскрытый рот, из которого свисает сплошь исштрихованный, постепенно расширяющийся книзу язык, изображенный в виде распластанного в прыжке льва с оскаленной пастью. Конец языка с вытянуто-овальной выбоиной направлен в сторону детородного органа.

Расшифровка деталей передней части тела проведена нами лишь предварительно, но уже сейчас кажется очевидным, что треугольный, заостренный книзу скол в правой половине тела очерчивает свисающую грудь. Значительно менее определенно удается установить контуры левой груди. Возможно, такая нечеткость отражает стремление, как и в случаях с левой рукой и ногой, с закрытым левым глазом, подчеркнуть отличие левой груди от правой, что еще в большей степени усиливает ясно выраженную асимметрию скульптуры в целом, ее искривленность, «скособоченость».

Таким — в начальной стадии работы по расшифровке — может быть пока описано скульптурное изображение совоголового существа, совместившего в себе зооморфные и человеческие черты. В дальнейшем многое, разумеется, предстоит уточнить, понять глубже и полнее, а, возможно, что-то, и даже существенное, изменить. Но уже сейчас очевидно главное — скульптор Малой Сыи изобразил в камне рожающее зооантропоморфное существо с головой совы или филина. Обнаженная фигура, с огромным, округлым, «черепаховидным» животом представлена в кульминационный момент, когда происходит разрешение от бремени. Тяжесть совершаемого акта рождения подчеркивается сгорбленностью и искривленностью (асимметричностью) скульптуры, широко раскрытым в крике ртом.

Лоно существа широко раскрыто, и из него вот-вот должно появиться неведомое дитя. Замечательна и характерна поза роженицы — она присела на корточки, согнув в коленях и широко расставив массивные ноги, крепко опершись руками в бедра. Согнутая спина напряжена от натуги. Динамичная выразительность скульптуры поразительна.

Поразительно и фантастическое в своей нереальности изображенное скульптором существо, в котором причудливо перемещались черты птицы, животных и человека. Чудовищный по размерам тонко гравированный язык, свисающий изо рта, придает мифический характер этому Существу. Быть может, совоголовое рожающее существо необычно еще и потому, что оно в себе одном совмещает не только женское, но одновременно и мужское начало? Кроме того, меняя акценты, ориентировку скульптуры и принимая за основание разные грани ее, можно подтвердить неоднозначность образа совоголового существа и возможность превращения его в черепаху, орла, быка и льва, и во что-то другое, пока неясное.

Синкретичность совоголовой скульптуры, ее устрашающий вид, определенно выраженная беременность, пышные женские формы роженицы, превосходящие по гипертрофированности самые знаменитые из палеолитических «венер» Европы,— все эти особенности позволяют достаточно уверенно сделать вывод: эта скульптура представляет собой древнейшее из пока известных изображений великой матери-прародительницы.

Образ прародительницы из Малой Сыи стоит, очевидно, у истоков всего сложного комплекса идей, связанных со знаменитыми «хозяйками зверей», хорошо известных этнографам Сибири. В мифологических сказаниях сибирских народов они совсем в недалеком прошлом живописались в виде грандиозных зооморфных существ в облике лося, оленя или другого животного, как правило, играющих важную роль в хозяйственно-промысловой деятельности обитателей Северной Азии. Даже шерстинки со шкуры таких «хозяек» могут при хитроумном изъятии их шаманами превратиться после рассеивания в тайге в настоящих, желанных для охотника зверей. Это, возможно, следует понимать как свидетельство былой синкретичности великой прародительницы, у которой каждая часть тела, а в них, в свою очередь,— любая структурная деталь вплоть до волоска и морщинки на коже, воспринимались как отдельное живое существо или часть природы, ибо она охватывала и порождала все сущее во Вселенной.

Продолжение следует.

Автор: В. Ларичев.