Любая икона, кроме обычных своих функций, могла исполнять роль оберега и целителя, но существовала группа икон, которые были, прежде всего, оберегами и имели соответствующие тому изображения.

Власий

Культ этого святого на Руси представляет собой явление не менее интересное, чем исключительная популярность святого Николая Мирликийского. Известный в Византии лишь как один из многих, священномученик Власий, епископ Севастийский (погиб около 316 года), на Руси приобрел невиданное дотоле значение. Святой Власий стал у нас покровителем домашнего скота. Большинство исследователей сходятся на том, что причина популярности Власия — созвучность его имени с именем языческого «скотьего бога» Волоса (Велеса).

О том, как писать святого Власия, византийские и русские наставления иконописцам — лицевые подлинники — говорят весьма скупо. Греческие наставления согласно утверждают, что Власий — «старец с кудрявой головой и остроконечной бородой». Наиболее древний известный нам русский лицевой подлинник новгородской редакции по Софийскому списку XVI века вообще не считает нужным описывать Власия и только указывает на место святого в церковной иерархии и соответствующие одежды: «Священномученик Власий: риза — кресты черны и белы, равны; исподь бел; оберукам держит евангелие». Немногим подробнее подлинник XVIII века и Строгановский лицевой подлинник — оба сходятся на том, что Власий «сед, брада долга, по персям».

Сравнивая греческие и русские лицевые подлинники, нельзя не обратить внимание на то, что с переходом на Русь Власий даже потерял часть своего индекса — кудрявые власы, осталась только весьма неопределенная борода «по персям». Отсутствие отличительных черт в облике Власия кажется особенно странным, так как он пользовался на Руси несравненно большей популярностью, чем в Греции. Но, видимо, проблемы узнаваемости на иконе епископа Севастийского не существовало. Почему?

Все дело в том, что индекс святого находился вне образа самого Власия. Святителя на иконах, как правило, окружает предмет его попечения — стадо коров и свиней, оно и делает икону узнаваемой. Появление животных на иконе имеет особую причину. Призванный служить оберегом, образ Власия не мог не нести на себе и изображение самого объекта охранения!..

Флор и Лавр

Другой пример иконы-оберега — «Флор и Лавр». Этот образ обычно охранял конюшню. Знак-указатель на иконе Флора и Лавра находится также вне собственно святых. Но в «Флоре и Лавре» иконописцы не ограничились изображением оберегаемых — лошадей, а прибавили еще изображение всадников и архистратига Михаила.

Что же касается облика самих братьев, то в нем нет ничего отличительного. На одних иконах мы видим их близнецами, на других Лавр «млад», а Флор — «средочеловек». Существует несколько икон избранных святых, где Флор и Лавр изображены без лошадей, и здесь они трудно различимы среди других чтимых церковью пар братьев — например, Космы и Дамиана из Аравии, о которых лицевой подлинник XVIII века прямо писал: «Козма подобием аки Флор, риза втрое, Дамиан аки Лавр, риза втрое».

Иногда композиции икон «Власий и Модест» и «Флор и Лавр» объединялись, дабы совместить их охранительное предназначение. Небогатые крестьяне, не разделявшие конюшню и хлев, помещавшие лошадь рядом с коровой, предпочитали именно такие сдвоенные иконы. Вот как описывает эту совмещенную композицию исследователь И. Голышев: «…в средине архистратиг Михаил, держащий в руках Нерукотворный образ Иисуса Христа, с одной стороны архистратига св. Модест и св. муч. Флор, с другой св. Власий и св. муч. Лавр, внизу под ними несколько всадников на лошадях, некоторые из них указывают вверх на изображенных святых, тут же лошади без всадников и домашний рогатый скот».

Изображение животных на иконах не всем представлялось оправданным и правомочным. Так митрополит Ростовский Дмитрий возмущался, что «иная многая нелепая обыкоша писати: якоже святого мученика Христофора с песнию главою, святых мученик Флор и Лавра с лошадьми, еже суть небылица». Эти слова известного церковного деятеля целиком вошли в лицевой подлинник XVIII века и послужили основанием для официального церковного запрета изображений Флора и Лавра с лошадьми. Несколько позднее вышло сходное по содержанию постановление: «Притом святого Модеста патриарха образе скотских стад отнюдь не писать».

Чем объясняется неприятие изображений животных на иконе? Желанием изъять все, что недостойно поклонения. Исключить в иконописи всякий намек на запрещенную в VII веке (82-е правило Шестого Вселенского собора) звероподобную аллегорию. Известно утверждение, что в высшей сфере отсутствуют существа тварного мира. Еще в I веке Дионисий Ареопагит в своем сочинении «О небесной иерархии» выражал сомнение в существовании горних разноцветных коней, хотя имел в виду не иконопись, а видение пророка Захария, узревшего всадника на рыжем коне и позади него рыжих, пегих и белых лошадей.

Но, как замечал этнограф И. Голышев, поскольку «по народному преданию и верованию св. Модест и Власий избавляют от скотского падежа, а св. Флор и Лавр от падежа конского», то они «без изображения животных уже не будут иметь важного значения для народа». Можно прибавить, что эти иконы, лишенные имитативно-магических изображений, не только теряли бы свое значение охранителей, но и становились бы неотличимы от других образов. Поэтому иконописцы, быть может, и разделяя взгляды Синода, все же и после выхода постановлений продолжали изображать на иконах Власия скот, а на иконах Флора и Лавра — лошадей.

Косма и Дамиан

Однако, как это ни покажется странным, почти не было специфических — имеющих соответственные отличительные признаки — охранительно-целительных икон для людей. Как обереги для человека понимали самые разные иконы: «Казанскую Богоматерь» молили о прозрении «ослепленных очес», «Антипу» просили унять зубную боль, «Артемия» молили спасти от грыжи, «Романа» — от неплодия. И так далее. И только иконы Космы и Дамиана в Византии и Сисиния на Руси особо выделяются как целительные, оберегающие.

О целительной силе икон Космы и Дамиана неоднократно упоминалось еще на Седьмом Вселенском соборе. Конечно, кому как не братьям-мученикам, людям «врачевскому художеству навыкше, всякия болезни целяху действенно», врачам, известным своим бескорыстием, стать в горнем мире целителями физических мук людей! К сожалению, византийские иконы врачей-бессребреников не сохранились, а лицевые подлинники, описывая облик Космы и Дамиана, ни о каких особенных сопровождающих их предметах не сообщают. Но почти не вызывает сомнения, что на византийских иконах «безмездных врачей» были изображения сосудцев с мазями. Говорить об этом можно с уверенностью, потому что сохранились русские иконы Космы и Дамиана, где братья изображены с такими сосудцами.

По мере общего культурного подъема на Руси в XVII веке росла потребность в особых покровителях учения, в профессиональных патронах всех школяров. Страстное желание учащихся обрести такого рода святых заступников станет понятным, если припомнить, что в то далекое время розги были универсальным педагогическим орудием и избежать их можно было, только заручившись могущественнейшей высшей поддержкой. Идя навстречу школярским пожеланиям, иконописцы по ассоциации с сосудцами и кисточками врачей-бессребреников вложили в руки Космы и Дамиана чернильницы и гусиные перья, что сразу сделало их любимцами учащейся молодежи. Со временем это стало общепринятым, и в справочниках, перечислявших святых и случаи, в которых к ним следует обращаться, нередко писалось, что Косьме и Дамиана, чья память 1 ноября, следует молить «о просвещении разума к учению грамоты».

Автор: А. Афанасьев.