В 1956 году, после того как уровень воды в озере Севан упал и обнажил широкую прибрежную полосу, недалеко от села Лчашен были обнаружены следы неизвестного ранее мегалитического поселения, свыше трех тысяч лет скрытого толщей воды. Как выяснилось в дальнейшем, это были руины того самого города-крепости Киехуни, о котором говорится в гораздо более поздней лчашенской наскальной надписи урартского царя Аргишти I. Жителей именно этого города археолог А. Мнацаканян считает создателями материальной культуры Лчашена, наивысший расцвет которой он датирует периодом с XV до XII века до нашей эры.

В последующие годы в результате регулярных раскопок из лчашенских курганов было извлечено множество разной утвари, средств транспорта, оружия, произведений ювелирного искусства. Уникальнейшее наследие лчашенской культуры тщательно изучается, открывает людям все новые тайны, но оно хранит еще немало загадок, одной из которых являются бронзовые статуэтки, изображающие оленей и быков, боевые колесницы и птиц. Появившись в культуре Лчашена в середине II тысячелетия до нашей эры, они распространились затем не только по побережью озера Севан — их находили на северо-западе Армении, в Шираке и Гугарке, и в соседних районах Южного Кавказа, а исторический отрезок их распространения охватывает половину тысячелетия. Они различны по своей тематике, композиции, размерам, весу, по времени изготовления, но независимо от всего этого сходны в одном — все они в своем основании имеют якорь, правда, самой разнообразной формы.

Как только не называют лчашенские статуэтки! — и навершиями, и штандартами, и моделями, и погремушками, и оберегами… Что же на самом деле они собой представляют? Каково было их назначение? Археолог А. Мнацаканян, которому принадлежит приоритет открытия города Киехуни и значительной части лчашенских памятников, считает, что это предметы культа, тотемы. Другой известный археолог, М. Мартиросян, — что этими статуэтками древние лчашенцы украшали дышла своих повозок и колесниц.

Археолог С. Деведжян обнаружила в Лори-Берде (Армения) бронзовые статуэтки с основаниями в виде якорей лчашенского типа. Они изображали колесничную охоту на серну и птиц и датировались археологами XIV—XIII веками до нашей эры. С. Деведжян называет эту статуэтку «моделью боевой колесницы» и считает, что подобные «скульптурки украшали деревянные арбы, колесницы и мебель либо использовались в качестве штандартов», однако добавляет: «имели культовый характер».

Словом, единого мнения по поводу того, что же это такое — лчашенские статуэтки, у исследователей нет. В одном все сходятся — лчашенские бронзы не имеют прямых аналогий. А косвенные?

В конце двадцатых годов прошлого столетия археологическая экспедиция, руководимая Леонардом Вулли, открыла в Уре (Среднее Двуречье) знаменитые «Царские гробницы», относящиеся к середине III тысячелетия до нашей эры. Среди прочего инвентаря «лежало некогда прикрепленное к дышлу двойное серебряное кольцо, пишет Вулли, сквозь которое проходили вожжи, а на нем золотой амулет, превосходно сделанная реалистическая фигурка ослика». Значит, через спаренные кольца проходили поводья? А само изделие, даже будучи украшенным «превосходно сделанной реалистической фигуркой ослика», выполняло вполне определенную и довольно прозаическую функцию — поддерживало и направляло поводья и, пользуясь термином, предложенным Чайлдом, служило седелковым кольцом.

Но ведь лчашенские статуэтки тоже находили в захоронениях обычно укрепленными на дышле… А что если каждое из шумерийских сдвоенных колец разомкнуть в их верхней части? Разве не получится знакомая схема лчашенского «якоря»?

Кстати, разомкнутое кольцо в данном случае будет иметь преимущество перед замкнутым — ведь заправлять каждый раз вожжи и убирать их в этом случае намного удобнее и быстрее. Значит, основания лчашенских бронзовых статуэток представляют собой более усовершенствованный тип седелковых колец и, поскольку они больше похожи на двойной крюк, быть может, целесообразней их называть седелковыми крюками. А традиция украшения этого изделия статуэтками у лчашенцев не только сохранилась, но и получила свое дальнейшее развитие — здесь мы видим гораздо более сложные художественные и технические решения.

Но каким образом «предками» лчашенских бронз оказались урские седелковые кольца, не имеющие подобных «потомков» больше нигде, даже в непосредственной близости от Ура? Может быть, лчашенцы самостоятельно придумали такое приспособление для упряжки? На этот и другие вопросы науке еще предстоит ответить. Но независимо от этого, сегодня с большой определенностью можно сказать, что и урские седелковые кольца, и лчашенские бронзы есть не что иное, как этапы эволюции одного и того же элемента, используемого в яремной упряжке.

Изображение колесницы на дышле имело, на мой взгляд, гораздо большее значение, нежели просто уменьшенное ее повторение, модель. Даже если не вспоминать о поэтических легендах прошлого, согласно которым конь у многих древних народов олицетворял и символизировал Солнце, стоит обратить внимание на более материалистическую, но именно потому и вполне убедительную аргументацию Гордона Чайлда, который пишет: «Принимая во внимание скудность ресурсов раннединастического общества, такую колесницу вполне можно сравнить с современным танком, это было военное приспособление, доступное лишь цивилизованным государствам…»

Так что, вероятнее всего, древние лчашенцы венчали седелковые крюки не моделями боевых колесниц, а скорее всего некими символами — сверхъестественного покровительства, державной власти, военной мощи, воинской доблести и т. д. Возможно, что лчашенские седелковые крюки, будучи украшенными различными скульптурными изображениями, использовались и как штандарты, отличающие колесницы или повозки представителей родо-племенной (религиозной, военной) верхушки. Однако вряд ли можно называть их штандартами или, тем более, навершиями.

Своеобразные традиции, уходящие корнями в религиозные представления древних лчашенцев, отразились в изображении определенных животных, наиболее часто встречающихся среди скульптурных украшений седелковых крюков.

Древнейшими, восходящими ко временам охотничьего образа жизни человека, являются культы оленя и козла. Будучи земледельцами, лчашенцы, как и многие другие народы древнего мира, отправляли и культ быка, о чем говорят не только изображения, но и многочисленные захоронения этого животного. Особое место в тематике фигур, украшающих седелковые крюки, занимают птицы, чей культ, видимо, также связан с земледелием. Они больше всего напоминают грача и клушницу, птицу семейства вороновых, с ярким, зеленоватого отлива черным оперением и красным клювом.

Большинство скульптурных фигурок лчашенских седелковых крюков, а нередко и их колонки-основания, пустотелы, по бокам, а иногда и впереди имеют прорези в виде простейших геометрических орнаментов, составленных из треугольников, ромбов, трапеций. В полости фигурок в свое время помещался металлический шарик, который при движении колесницы или повозки гремел. А прорези делались, по-видимому, для того, чтобы улучшить звучание.

Вот и оказывается, что лчашенские бронзы служили и штандартами, и оберегами, и погремушками. Но прежде всего на протяжении многих веков они служили людям в качестве обыденного и весьма необходимого инвентаря для упряжки — седелкового крюка, так удачно «совмещавшего» в себе все остальное. В том числе и самое ценное для нас — красоту бронзовой пластики.

Автор: Л. Арутюнан.