Непонятно, почему вдруг берется под сомнение, что Мона Лиза есть Мона Лиза? Хорошо, попытаемся разобраться. Надо только сказать, что за время, прошедшее с момента появления статьи Коппье, в его поддержку выступило еще несколько человек, в том числе и крупный итальянский специалист, болонский архивариус К. Педретти.

Поскольку именно Педретти полнее всех сформулировал возникшие сомнения, будет, наверное, правильно кратко перечислить его аргументы.

Предупреждаем: мы даем их в изложении петербургского профессора М. А. Гуковского, написавшего целую книгу, в которой он пошел даже значительно дальше Педретти. Об этой книге мы еще поговорим. Пока же — слово профессору Гуковскому:

1. Никаких документальных данных о луврском портрете, датируемых временем жизни Леонардо, мы не имеем.

2. В своем «Трактате об искусстве живописи» художник и теоретик искусства Джованни Паоло Ломаццо (он родился в 1538 году) писал: «Таковы общие и частные указания о создании портретов… Среди них следует обратить внимание на портреты Леонардо, украшенные в виде весны, как портреты Джоконды и (может быть, или) Моны Лизы, в которых он замечательно изобразил, между прочим, улыбающийся рот». Но ведь Мона Лиза вовсе не «украшена в виде весны»! Следует добавить, что Ломаццо был хорошо знаком с Франческо Мальци, наследником, как мы знаем, рукописей и рисунков великого Леонардо и его наиболее близким учеником.

3. В сообщении очевидца о привезенном Леонардо во Францию женском портрете сказано: «В одном из предместий (речь идет о предместий Амбуаза и дело происходило 10 октября 1517 г.) кардинал с нами грешными поехал повидать господина Лунардо Винчи, флорентийца… Последний показал его светлости три картины — одну, изображавшую некую флорентийскую даму, написанную с натуры по просьбе покойного Джулиано де Медичи…»

Джулиано Медичи был младшим сыном владыки Флоренции Лоренцо Великолепного. Во время восстания 1494 года был изгнан, впрочем, как и все Медичи, из города. Вернулся в него ненадолго в 1512 году, а в следующем году переехал в Рим. Его старший брат был избран папой. Именно в Риме на протяжении добрых двух лет (1513—1515) да Винчи был более или менее тесно связан с Джулиано: получал от него жалование, выполняя его заказы.

Есть и еще несколько косвенных свидетельств — так во всяком случае считают сторонники этой гипотезы. К примеру то, что Вазари подробно описывает брови изображенной на портрете дамы, а бровей-то у нее нет. Говорят о том, что на портрете Джоконды изображена женщина уже не очень молодая, что ей лет под сорок, между тем Моне Лизе, когда ее писал Леонардо, было значительно меньше…

Итак, ход рассуждений сторонников этой гипотезы таков:
1. Впервые о том, что на знаменитом портрете изображена Мона Лиза Джоконда, сообщил Вазари. Но он сам портрета не видел, писал с чужих слов.
2. Ломаццо (правда, тоже с чужих слов, но весьма возможно, что со слов Мельци) сообщает, что Леонардо написал Джоконду в виде весны.
3. Единственный человек, который видел портрет работы да Винчи, изображающий даму (хотя доказать, что он видел именно Джоконду, невозможно), называет сей портрет не изображением Джоконды, а изображением некоей флорентийской дамы. Значит, произошла путаница? Значит, было два портрета? Настоящая Джоконда была изображена как олицетворение весны. А портрет, который с легкой руки Вазари вошел в историю как портрет Джоконды, на самом деле портрет какой-то дамы, заказанный Джулиано Медичи?

Да, именно так, отвечают на эти вопросы сторонники данной гипотезы. Кто же дама?

Итальянский искусствовед Адольфо Вентурини считает, что это — герцогиня Констанца да Транскавилла. Карло Педретти доказывает, что это — Филиберта Савойская. Один утверждает, что портрет был создан в 1502 году, другой полагает, что десятью годами позже. Кое-кто, в том числе и профессор Гуковский, удовлетворяются тем, что сказано в цитированном уже нами отрывке: «Флорентийская дама, написанная с натуры по просьбе покойного Великолепного Джулиано де Медичи».

Суммируя все в двух словах: Джоконда не Джоконда, такова точка зрения, этой не очень многочисленной группы искусствоведов. Но где тогда (примем на минутку на веру то, что доказывают защитники этой гипотезы!) истинная Джоконда?

Ответ на этот вопрос попытался дать профессор М. А. Гуковский. И ответ этот в достаточной степени неожидан.

…Тот, кто бывал в Эрмитаже, наверное, помнит темную, в старинной тяжелой золотой раме картину с изображением молодой женщины в образе Флоры, богини Весны. В гроте со сводов свешиваются гроздья мхов и диких растений, а она сидит, немного повернув задумчивое, чуть улыбающееся лицо, и рассматривает простой полевой цветок, коломбину, которую держит в левой руке. Картина так и называется: «Коломбина». И уже лет шестьдесят с лишним, согласно определению известного русского искусствоведа А. Сомова, ее считают принадлежащей кисти Франческо Мельци.

Но так было не всегда. В последние десятилетия XIX века специалисты Эрмитажа полагали, что она исполнена итальянским художником Бернардино Луини. Приписывали ее и А. Солерио и Джампетрино. Считалась в свое время эта картина произведением да Винчи.

Собственностью Эрмитажа она стала в 1850 году. И была приобретена при распродаже галереи нидерландского короля Вильгельма II. В каталоге распродажи значилось: «Винчи (Леонардо да), высота 75, длина 58. Дерево… Эта драгоценная картина… отличается большой красотой».

Смысл рассуждений М. А. Гуковского и сводится к тому, чтобы доказать: именно данное определение является, по всей вероятности, верным. Правда, ученый осторожен, в книге много оговорок, и он ничего не утверждает бесспорно.

Далеко не все его соображения безукоризненны, многие доводы вызывают сомнение. Однако…

Помните, Ломаццо писал о том, что Леонардо якобы изобразил Мону Лизу в образе весны.

Для Гуковского — это исходный пункт. Если сие соответствует истине, а для него это несомненно, то надо искать в наследии да Винчи или его школы (картина ведь может приписываться кому-нибудь из его учеников, так бывает!) соответствующую картину или портрет. Известна ли науке подобная картина?

Да, считает Гуковский. «Коломбина». Картина дошла до нас по меньшей мере в трех вариантах. Но Гуковский утверждает, что именно тот ее вариант, который попал в Эрмитаж, наиболее мастерский.

Конечный вывод его таков: «Коломбина» из Эрмитажа является идеализированным портретом Моны Лизы Джоконды, изображенной в образе Флоры или Весны. А портрет, хранящийся в Лувре, изображает другую женщину. И написан примерно на десять лет позже.

Ну, а как же быть с подписью Мельци, обнаруженной на портрете Коломбины? По мнению Гуковского, Мельци участвовал в ее завершении, а может быть, и выполнении. …Бесспорные письменные источники, а также, как пишет М. Гуковский, остатки подписи на эрмитажной «Коломбине» позволяют утверждать, что она в XVII веке и в первой половине XVIII века находилась в собрании герцога Сен-Симона в Париже, затем была продана и через несколько десятилетий попала в галерею нидерландских королей.

Верен ли традиционный рассказ о Джоконде или на портрете изображено совсем другое лицо? И так ли уж неправы те, кто утверждает последнее? И, в частности, профессор М. А. Гуковский?

Пока на сей счет нет еще абсолютно непреложных данных. И даже, если и не соглашаться с гипотезой профессора Гуковского, все же продолжает оставаться необъяснимым сообщение Ломаццо и ряд других приведенных нами фактов.

…Портрет в старинном зале Лувра по-прежнему привлекает сердца…. И как и прежде на губах Джоконды улыбка.

Автор: А. Варшавский.