Крещение славян в 988 году принесло на землю Киевской Руси не только христианство, но и все богатство византийской культуры, которую Византия, в свою очередь, унаследовала от греко-римской цивилизации еще в III веке. Именно поэтому можно утверждать, что иконы как произведения искусства раннего христианства и византийского искусства являются завершением древней, почти непрерывной традиции. Византийское искусство с присущим ему «постоянным возрождением» в поисках решения своих эстетических проблем всегда обращалось к классическим идеалам античности.

Возьмем, например, изображение на иконах Христа и апостолов: все они одеты в одежду древнегреческих философов, к тому же евангелисты своими позами, осанкой, жестами очень похожи на античных мыслителей. Если хотя бы на мгновение отвлечься от причудливой, фантастической архитектуры на русских иконах, сразу же становятся заметными греческие черты — колоннады, порталы и фронтоны.

О чем бы ни шла речь — о формах или пропорции, символике или цвете — всегда эстетика византийского искусства следует из глубин древних традиций, которые щедро обогатили христианскую культуру. Именно им обязаны иконописцы богатству мысли и красоты. Частью древней традиции размышлений о Боге, Абсолюте, Вселенной, Создании стало и философско-религиозное учение, сначала в устной форме, позже в письме и некоторых разновидностях религиозного искусства, в частности в архитектуре и живописи. Иконография, или «письмо изображениями», на самом высоком уровне выступает как носитель философских и теологических идей, из-за чего иконы называют еще и «цветным богословием».

Именно так и следует рассматривать красоту икон. Средневековые художники не интересовались красотой как таковой, они не играли «штукой для штуки», этой романтической выдумкой XIX века. Для них, так же, как и для античных художников, красота была неотъемлемой частью Добра, где Платон видел одну из самых высоких реальностей мира.

НАСЛЕДИЕ ПЛАТОНА

В свою очередь, христиане, унаследовав платоновские взгляды на мир, разместили свое Царство Добра на небе, где поселился всемогущий Бог. Философское и теологическое учение, которым пропитаны символические образы священных книг и икон, имеет целью спустить на землю к людям силы Добра и одновременно поднять людей до уровня Бога.

По мнению некоторых, наиболее полно эти взгляды оказались в словах Христа, обращенных к его первым последователям. В них — попытка помочь человечеству преодолеть кризис упадка греко-римской цивилизации и вступить в новую эру, в новый мир. Однако ортодоксальное христианство, подобно греческой философии, не перестает воспринимать мир как ступени от несовершенного к божественному, что и засвидетельствовано в произведениях средневекового монаха св. Иоанна Лествичника о «лестнице в рай».

На троне, венце такого иерархического сооружения, сидит Бог Пантократор, который правит миром. Где-то далеко внизу лежит земля, ее едва видно, ей грозит сатанинский мрак зла и смерти. Человек прикован к земле своей физической природой, однако душа, где тлеет искра Божья, тянется к своей прародине — звездному небосводу, где живут ангелы, архангелы и другие жители божественного мира.

ДУХОВНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

Согласно мистической традиции, мысль «человек имеет подобие Бога» означает, что мы несем свет в самих себе. Итак, жизнь души следует рассматривать не как путешествие в окружающем трехмерном пространстве, а как путешествие по духовной Вселенной, сосредоточенной в самом человеке.

В эпоху Средневековья символика икон служила иллюстрацией к ключевым событиям, с которыми неизбежно встречался человек во время своего духовного паломничества. Христос говорил, что мы должны возродиться духовно, поэтому и описанные в «Евангелии» и изображенные на иконах события следует рассматривать в понятиях духовного мира. Скажем, на иконе Рождества луч света, направленный с неба на темную пещеру, где родился Христос, следует воспринимать не как деталь конкретного исторического события, а скорее как размышление о значении духовного рождения.

Если рассматривать иконы только как иллюстрации, то это помешает постичь значение их психологического воздействия средствами символов аллегорий. В иконах времени не существует, оттуда его вытеснила вечность. Одновременно их пространство выходит за пределы нашего трехмерного мира. Иконы переносят нас в мир, где измерений гораздо больше, чем могут принять наши физические органы чувств.

Иконы — это диаграммы Вселенной, где все символы, безразлично, идет ли речь о внешнем мире — макрокосмосе, или о нашем внутреннем мире — микрокосмосе, имеют одинаковую стоимость. Протянутая с небесной сферы к земле рука означает присутствие Бога и Абсолюта, золотистый фон напоминает о звездном небосводе, а крылатые ангелы — об ангельском, или же духовном мире. Сам же человек, а точнее — его душа, воплощается в образах Христа и святых, которые движутся вверх или вниз, или же в образе воинов, испытываемых силы Зла. Сам Христос вопросительно смотрит с иконы проницательным взглядом, пронизывающим душу верующего. Сверкнущий нимб над его головой образует буквы, означающие «Я существую». Христос обращается к самым сокровенным глубинам, сущности и истинности человека, минуя вниманием обыденность с ее второстепенными хлопотами и заботами.

АСКЕТИЗМ ИКОНОПИСЦОВ

Платоновская мысль о том, что Истина, Добро и Красота — три измерения одного и того же самого идеала, может оказаться полезной для выяснения качества икон. Если созданный Богом мир имеет порядок, гармонию и равновесие, порожденные Истиной, Добром и Красотой, то следует надеяться, что эти качества присущи и художественным произведениям, которые превозносят Творения Бога. В таких произведениях искусства непременно оказывается и Красота, и Добро, и Истина, потому что они сами являются частью этого творческого процесса и повинуются его законам.

И достичь такого высокого уровня образы могут только тогда, когда тот, кто их рисует, сам смог найти в себе благодаря внутреннему подъему божественный порядок. Это возможно только при условии строгой духовной дисциплины: художник должен неутомимо молиться, сосредоточиваясь на созерцании и внутреннем покое, отвергая земные помыслы и заботы.

Только тогда он достигнет присутствия духа, путь к которому, по мнению монахов с Афона, лежит через «добровольные страдания». Такой аскетизм укрепляет и очищает душу и дает тому, кто к нему обратился, необходимую для приближения к Божьему Свету энергию. На этой стадии художник сумеет установить постоянный контакт с высшей долей своей сущности или, по крайней мере, сможет подключаться к ней по собственному желанию. Тогда Красота, Истина и Добро, то есть добродетели, которыми художник наполнил свою душу, проявляется в том, что он рисует вполне естественно — так, как свет гонит тень.

Закон, по которому свет уничтожает мрак, действует в духовном мире так же, как и в мире природном. Это две стороны одной реальности. Благодаря этому закону иконописцы изображали невидимое видимым, что позволяет понять некоторые их приемы, которые порой ошибочно трактуются как логические ошибки. Так, например, отсутствие теней указывает на озаренный присутствием Бога мир, следовательно, в нем нет другого источника света. Да и сами святые, изображенные на образах, несут в себе свет.

Унаследовав древнегреческую идею о том, что создание мира является следствием проникновения света в материю, иконописцы считали свет духовной реальностью, хотя и осознавали, что он состоит из набора цветов. Отдавая себе отчет, что между духом и материей взаимосвязь на всех уровнях, художники смогли с помощью красок материализовать сошествия Святого Духа в земной мир людей. Каждая икона является ощутимым свидетельством этого пришествия, опосредствованным «восхождением», которое касается одновременно и космоса, и человека.

Сегодня любой из верующих, вглядываясь в икону, черпает из нее уверенность в том, что Христос может возродиться в каждом человеке, может воплотиться в нем.

Автор: Ричард Темпл.