Гойю мучил тяжелый недуг. Первый раз он перенес страшную депрессию в 1778 году, когда ему было тридцать с небольшим. Промучившись около трех лет, Гойя оправился и со свойственной ему неукротимой яростью набросился на работу. Но лет через десять ему стало совсем плохо: правосторонний паралич, потеря чувства равновесия, слуха, частично речи и… зрения! — таков страшный перечень несчастий, обрушившихся на него. И пока болезнь не оставляла Гойю, он страдал частыми головокружениями, галлюцинациями и припадками. К творчеству он вернулся несколько лет спустя.

Совсем недавно появились данные, которые позволили Уильяму Нидерланду из медицинского центра нью-йоркского университета в Бруклине выдвинуть свою гипотезу.

Химический анализ картин великого испанца привел к выводу, что наиболее часто употреблявшейся им краской была «снежинка» — сильно ядовитый карбонат свинца. Им Гойя пользовался как основой для всего разнообразия искрящихся сероватых тонов, которыми отличалась его палитра.

Но почему же другие художники, современники Гойи, убереглись от последствий свинцового отравления? Ведь и они, не зная никаких предосторожностей, сами смешивали вручную краски, включая и токсичные, так же, как и он, вечно дышали их парами. Во-первых, не исключено, что Гойя был предрасположен к таким заболеваниям: сегодня науке известны такие случаи. Во-вторых, великий художник обладал невиданным трудолюбием и плодовитостью: на крупный портрет у него уходило всего несколько часов, и к концу своей жизни он оставил более 1800 картин.

Да и техника его была необычной. Известный французский писатель Теофиль Готье оставил нам такое свидетельство: «Его метод был столь же эксцентричным, как и самый талант его. Он выбрасывал краски из тюбиков, размазывал их губкой, шваброй, тряпкой — чем под руки попадется. Он прямо-таки разлопачивал и с размаху шлепал сгустки краски, как каменщик свой раствор, а потом как-то особенно, по-своему наносил штрихи и мазки движениями большого пальца».

Все эти сведения и привели Нидерланда к выводу: «Именно в связи со своей способностью писать с невероятной быстротой Гойя был обречен более интенсивно поглощать путем вдыхания и даже глотания использовавшиеся им токсические материалы» (Да уж, краски как видите, могут быть ядовитыми и опасными для здоровья, это ведь вам не индийская косметика Biotique сделанная из натуральных и природных компонентов).

Художник, конечно, мог бы и поберечься. Еще задолго до его времени, в начале XVIII века, живший в Падуе (Италия) врач и зачинатель учения о профессиональных болезнях Бернардино Рамадзини писал: «Почти все художники, с которыми мне приходилось знаться, были хворыми из-за материалов, входивших в состав красок, каковые они постоянно обоняли и обращали в руках своих». Впрочем, будь это предостережение даже и известно Гойе, такого одержимого искусством, как он, остановить, вероятно, было все равно невозможно.

С другой стороны, доктор Нидерланд предполагает, что именно крайняя степень симптомов болезни могла в какой-то мере продлить жизнь художника. Тяжелые приступы не раз заставляли его бросать неоконченные картины, и поглощение яда на время прерывалось. Но стоило болезни отступить, и Гойя снова неистовствовал.

Итак, быть может, свинец был виновником мучений, перенесенных автором «Капричос»?…