Еще Фрейд обратил внимание на то, что истории, рассказанные пациентами, не всегда заслуживают полного доверия. Но тут интересно вот что: почему сознанием пациента завладела именно эта, а не иная идея, почему его посетила именно эта фантазия? Здесь и открывается психоаналитику некая психическая реальность.

Чтобы внести ясность в эти удивительные потоки видений, Гроф вводит понятие «специфические констелляции памяти» (СКП).

Бессознательное — необъятный материк, огромное и по существу неисчерпаемое психологическое пространство. Но не бесформенное. В нем можно обнаружить некие стойкие стандарты, позволяющие сопоставить потоки видений. Ученый выделяет четыре типа миражей, каждый из которых имеет собственные истоки и особую природу.

Первый связан с абстрактным или эстетическим опытом данного человека. Например, он видит необычные цветовые пятна, их форма и тона меняются, рождаются картины фантастических и экзотических ландшафтов, непроходимых джунглей, буйных бамбуковых зарослей, тропических островов, сибирской тайги или подводных скоплений водорослей и коралловых рифов. Довольно часто в его видениях возникают абстрактные геометрические построения или архитектурные стандарты, которые составляют основу всех динамических цветных изменений.

О чем свидетельствуют видения этого типа? О том, что психологические состояния человека воплощаются в эстетических образах. Этот калейдоскоп, хотя еще и не захватывает область бессознательного, сам по себе внушителен и многогранен, отражая эстетические интуиции.

Другая группа видений — те, которые отражают конкретный биографический опыт. Как сказал поэт, «это было со мной…». По форме все это очень напоминает сновидения, и образы черпаются в основном из сферы индивидуального бессознательного. Человек как бы заново проживает некоторые события собственной жизни. Это могут быть приятные впечатления детства или горькие чувства, некогда травмировавшие психику…

Вообще в процессе психоаналитических сеансов пациенты нередко возвращаются в детство. Этот тип видений хорошо известен психоанализу. Они вызваны психодинамическими переживаниями, то есть теми чувствами, которые развиваются, меняют форму, тяготеют к полной реализации. Причудливое сплетение любви и ненависти, альтруизма и эгоизма, сострадания и жестокости. Картины, рожденные в сознании пациента, помогают понять природу этих чувств.

Но вот третий тип видений не укладывается в рамки устоявшихся воззрений в психологии. Открытие их природы — своего рода сенсация. Они раскрывают нечто неожиданное: оказывается, пребывание плода в чреве матери сопряжено для младенца с неизгладимыми и разносторонними психологическими феноменами. Можно предположить, что пребывание ребенка в материнском лоне более насыщенно и трагедийно, нежели земное бытие…

Попробуем для начала вообразить двух близнецов, которые мирно растут в теплом чреве матери. Их жизнь течет спокойно. Можно ли представить мир более уютный, идиллический? Спокойное развитие ребенка сопровождается ощущениями безграничности, расслабленности, защищенности. В психоаналитическом сеансе воспоминания об утробной жизни сопровождаются видениями неба, рая, образами мистического слияния, космического единства…

Однако такое существование не вечно. Когда-нибудь ему придет конец. Что тогда? Изложим возникшую ситуацию языком притчи. Допустим, один из младенцев — верующий, наследник религиозной традиции, которая подсказывает ему, что после существования во чреве наступит «новая жизнь». Такая вера утешительна. Второй младенец — совершенный скептик. Он не может поверить в «новую жизнь»: тому, чего нет в опыте, нет места в его воображении.

Первый брат говорит: «После нашей «смерти» мы окажемся в новом, огромном мире невероятной красоты, где нас ждут необыкновенные впечатления. Мы будем есть ртом! Мы сможем увидеть то, что далеко, сможем услышать музыку и голоса благодаря ушам, что расположены у нас по сторонам головы». Скептик отвечает: «Ерунда. Ты хочешь найти что-то, что заглушило бы твой страх смерти. Другого мира для нас нет. Наш мир рухнет, а мы будем преданы забвению». Внезапно воды чрева вскипают. Чрево содрогается. Разверзается ад — удары, боль, страшные конвульсии, кружение, толчки.

Верующий брат спешит навстречу новому опыту и исчезает в темном тоннеле. Выбравшись из чрева, он оказывается снаружи, он существует. Другой брат в ужасе пытается удержаться. Он потрясен случившимся, он скорбит. Вдруг он слышит леденящий душу вопль, а затем — множество криков из темноты, затем наступает тишина. «Вот ужасный конец! — восклицает он.— Все так, как я и предвидел».

Рождение по своим глубинным проявлениям оказывается типологически близким смерти — в этом состоит одно из грандиозных открытий современной психологии. Плод исторгается из лона матери. Разрываются все прежние биологические связи. Рождение, стало быть, оказывается критическим моментом человеческого бытия. В результате эмоционального и физического столкновения со смертью в психике плода происходят глубочайшие изменения: возникает чувство страха, опасности для жизни, хотя источник угрозы пока неясен; в глубинах подсознания закладываются архетипические образы: скажем, мираж печи, водоворота, который увлекает в свои пучины; образ чудовища, дракона, заглатывающего добычу. Эти состояния и фиксируются в опыте галлюцинаторных видений, когда человек становится уже взрослым.

В мистической духовной традиции им соответствует такая символика, как утерянный рай, падение ангела, нисхождение в подземное царство, в гроты, блуждание в лабиринтах. Плоду предстоит появиться на свет. Но он еще борется за свое существование в материнском лоне. Рождаются огромные потоки энергии. В глубинах психики возникают символические образы вулканов, штормов, стихийных потрясений, смерчей… Этому состоянию отвечают архетипические темы — сцены судного дня, схлесты сверхгероев, титанов. Мифологические образы и космические схватки с участием демонов, ангелов, богов.

Приближается последняя, заключительная стадия родов. После острой боли и напряжения наступает миг полного расслабления. Мрак сменяется ослепительным светом. Перерезана пуповина, и человек начинает самостоятельное существование. Казалось бы, в этой стадии все архетипические образы должны исчезнуть — теперь возникает индивидуальное бытие. Но именно в этот момент матрица памяти заполняется символикой.

Стало быть, Гроф и его коллеги натолкнулись на способность человека «путешествовать» по зонам своей психики, вызывать из глубин подсознательного образы прожитой жизни. Но самое поразительное — человек, оказывается, может, «обратив время вспять», вернуться к тайне своего рождения, дойти до истоков своей психики, ее первых проявлений. Более того, он способен вызвать в памяти картину пришествия на этот свет и пережить эффект смерти, которая предварила новое телесное воплощение.

Теперь, наконец, последний тип видений, как он описан Грофом. В психоаналитическом сеансе человек видит картины, которые вообще не имеют никакого отношения к его собственному опыту. Отчего он вспоминает себя всадником монгольской конницы, рабом на галере, австралийским охотником, испанским грандом? Этот опыт скорее можно назвать трансперсональным, то есть относящимся к совокупному всечеловеческому достоянию.

Что же, современные эксперименты подтверждают древнюю идею метемпсихоза, концепцию перевоплощения душ? Гроф и его последователи оставляют этот вопрос открытым. Они не утверждают, что человек многократно, в разных воплощениях, является в этот мир. Задача учёных именно в том, чтобы накопить материал для радикальных выводов. Однако несомненно, что в идее метемпсихоза выражено представление о единстве всего сущего.

В экспериментах Грофа человек вспоминает эпизоды из жизни своих предков и даже видит образы из области расового или коллективного бессознательного. В некоторых случаях он идентифицирует себя с разными животными, выходя за рамки специфически человеческого опыта, и сливается с сознанием животных, растений, минералов.

Многие пациенты ощущают себя гонимыми жертвами — узниками инквизиции, концлагерей, несчастными, оказавшимися в эпицентре землетрясения. Матрицы памяти воспроизводят средневековые битвы, крестовые походы, сражения на баррикадах, революции против тирании, сражения с морскими чудовищами. Чаще других возникают религиозные сцены — видения в духе Ветхого завета.

Работы Грофа оказывают огромное воздействие на современную научную парадигму. Приведем такой пример. В психоаналитическом сеансе женщина неожиданно вспоминает себя египтянкой. Она начинает говорить на древнейшем языке. Специалисты фиксируют: это действительно утраченная ветвь языка, которым пользовались еще до сооружения пирамид. Как отнестись к этому знанию? С одной стороны, с известной настороженностью, ведь оно получено нетрадиционным путем. Но с другой — человек способен воскресить ушедшее, забытое, стершееся. Он словно живой нерв сущего, чувствительнейшая мембрана универсума.

Можно указать на глубочайшее единство всего живого на Земле. Связь между растениями, животными, людьми оказывается, судя по всему, гораздо более нерасторжимой, нежели это представлялось традиционной науке. Все чувствующие существа на Земле скреплены какими-то незримыми узами. Но место человека в этом многоликом мире, несомненно, особое и таинственное.

Автор: П. Гуревич.

>