Интересна передача внутренней модели в случае, когда внутреннее оппонирование не звучит, критический взгляд на самого себя отсутствует. Именно поэтому так любопытны для психологии удивительные случаи внушения и самовнушения. Многие, вероятно, слышали о том, что внушением можно вызвать ожог и на заданном месте действительно возникает пузырь, человек испытывает жгучую боль. Да, нам всем приходилось это слышать, но, скажите, кому удалось видеть нечто подобное воочию? Потому что среди свидетелей необыкновенного явления всегда найдутся люди, увидевшие, но не поверившие в то, что вызвано оно внушением. Эти люди всегда будут говорить о фокусе или обмане. Зато уверовавших в необыкновенное, как в чудо, можно найти сколько угодно среди не видевших, но узнавших что- то понаслышке.

Это и есть отсутствие внутреннего оппонирования, всегда опирающегося на факты реальной действительности. Отсюда религиозные требования безусловной веры. В Евангелии Фома, один из двенадцати апостолов, «называемый Близнец», не поверил, что садовник — это образ, в который воплотился распятый и умерший Иисус. Фома сказал, что он не поверит апостолам, видевшим Господа, пока не вложит перста в раны от гвоздей. Подтверждение было дано. Фома вложил перста свои и руки и поверил. Важно, что это не получило высокой оценки, так как Фома поверил потому, что увидел, «блаженны же не видевшие и уверовавшие» И Фому, несмотря на то, что он поверил, уже забыли называть «Близнецом», за ним навсегда осталась репутация Фомы-Неверующего.

Тут мы коснулись одного из самых таинственных механизмов человеческой психики — извечной жажды поверить в чудо. Надежда на чудо, стремление уверовать в него живет в каждом из нас. Почему? Вот одно из приблизительных объяснений самого общего характера — тяга к чуду отражает тягу некоторых людей бессознательно избежать трудностей, связанных с преодолением реальных жизненных обстоятельств и, соответственно, с необходимостью активных действий. Сказочное, чудесное — заманчиво, оно связано с идеей большого успеха без каких-либо собственных затрат.

Стоит сказать, что человек видит пальцами или что под влиянием «туго» направленного взора предметы приходят в движение, как многие начнут отстаивать реальность этих сенсационных новостей с такой силой, что, согласно евангельским критериям, этих людей, безусловно, следует отнести к категории «блаженных, не видевших и уверовавших».

Должно быть, поэтому, к сожалению, удивительные случаи самовнушения и внушения вместо того, чтобы пробить «зеленую улицу» для спокойного и объективного исследования внутренней модели, остаются в арсенале диковин. До сих пор это всего лишь аргумент в застольных спорах о гипнозе, спиритизме, телепатии…

В обыденной жизни, в искусстве, в спорте, медицине вокруг внутренней модели идет постоянный поиск. При этом внутренняя модель скорее подразумевается, чем отчетливо признается. Обычно исследователи разных школ и направлений не выделяют основное ядро: систему «я — второе я», возможность выделения из единой системы подсистемы, занимающейся обработкой внутренней модели. Тут возникает множество вопросов: как образуется внутренняя модель, как происходит внутреннее проигрывание (моделирование)? И интересно можно ли с помощью внутренней модели, например, пройти обучение целительству. Важно знать, какова судьба внутренней модели: вытесняется ли она другой, застывает ли она надолго, определяя текущее поведение человека, или сдастся в архив памяти. Все это вопросы из серии: «Вопросов было много, ответов было мало».

Решение их во многом зависит от того, насколько можно будет определить взаимоотношение между динамикой внутренней модели и процессом продвижения всей системы «я — второе я» во времени.

…Когда рассматриваешь универсальность понятий «я — второе я», убедительные и наглядные примеры часто извлекаешь из арсенала нервных расстройств или так называемых особых психических состояний: здоровый уравновешенный человек слишком хорошо «экранирован», или, иначе говоря, защищен от глаза наблюдателя. С этой точки зрения полезно кратко сказать о таких хорошо известных вещах, как внушаемость и навязчивость. Их я немного коснулся в начале статьи.

Внушаемость — очень распространенное явление, Она постоянно проявляется в быту, семье, служебной обстановке. Понятие внушаемости связано с внутренней моделью. Навязчивость — также хорошо известное явление, это длительные переживания страха или отвращения к какой-то пускай самой незначительной жизненной ситуации. Примеры бесконечны — это страхи, или иначе, фобии. Страх покраснеть, страхи пространственные — замкнутых помещений, открытых площадей, высоты, глубины и многие, многие другие. Если присмотреться к этим видам страха, то в общем это все страхи воздействия: страх укора, страх сглаза. Страх испытать стыд. А пространственные страхи? Боязнь быть замурованным, затерянным, страх падения, страх утонуть. Важно, что эти страхи мучают и вне реальной опасности (даже именно вне ее), что человек сознает нелепость страха, но поделать с этим ничего не может.

Фобии — хорошая иллюстрация силы внутренней модели, если она сформировалась и застряла. Есть и другие навязчивые действия: счет чисел, шагов, окон в фасадах домов; здесь внутренняя модель уже «работает» в сфере деятельности. К навязчивым действиям человек также (как и к фобиям) относится вполне критично, сохраняя функцию «внутреннего контроля», то есть смотрит на себя как бы со стороны. Внушаемость и навязчивость часто объясняют повышенной впечатлительностью. Но дело не в этом. Здесь важно другое: условия возникновения внутренней модели. Во всех этих случаях должно быть соблюдено одно особое условие: особый «расклад событий во времени».

Молодой человек сидел однажды в зрительном зале в ожидании, когда начнется киносеанс. Он был несколько утомлен и дремал. В этом состоянии он услышал оброненные кем-то слова, обращенные, безусловно, не к нему: «…болен раком». Ни начала фразы, ни дальнейшего он не слышал, но сказанного оказалось достаточным для внушающего действия; слова, что называется, запали в душу.

Готовая модель была представлена для проигрывания без встречного сопротивления. Совпадение — посещение кино, легкая дремота и услышанное, как бы вырезанное из фразы выражение — представляет типичный случайный расклад событий во времени. Легкая дремота в этой «триаде» занимает особое место. При ней ослабевают связи через внешнюю среду, которыми «я» и «второе я» связаны между собой. На фоне этих ослабевших, как бы «провисших» связей легко возникает (у здоровых людей) своеобразное ощущение. Нередко здоровому человеку, когда он засыпает, начинает казаться, что его собственная рука или лицо становятся маленькими (или большими). Это невинное явление получило грозно звучащее название — гипиогогические галлюцинации. Своеобразие его в том, что оно сочетает в себе одновременно и понижение и повышение чувствительности.

Понижение — это двигательная пассивность, сужение сферы общения с окружающим миром. Повышение — облегченная внушаемость. В этом «сумеречном» состоянии легко происходит встраивание постороннего. Любое событие может стать прообразом внутренней модели — если отсутствует оппонирующее «второе я».

Итак, мы убедились: система «я — второе я» приспособлена для работы с внутренней моделью. Но всегда ли эта модель так уж полезна или целесообразна? Мысль о том, что внутренняя модель может оказаться не только неудачной, а просто вредной, принимается с трудом. Мы сохранили привычку считать, что любые несовершенства человека — это лишь следствие какой-то недоработки, недостаточности. При образовании неправильной модели ее внешние проявления не подходят под рубрику «хуже», «недостаточно», «не хватает». В здоровье и в болезни у человека могут создаваться плохие внутренние модели. Вредная внутренняя модель существует в единой системе как паразит. Она поставляется для внутреннего проигрывания как бы без таможенного досмотра, без всяких трудностей, с которыми связано построение собственных полезных внутренних моделей. Она застревает в человеке… и начинаются беды.

Примеров вредных, паразитных внутренних моделей много. В одних случаях это так называемые дурные привычки в самом широком смысле, в других — это стойкие шаблоны, связанные, например, с самооценкой. Кстати сказать, известное в психологии состояние человека, у которого уровень притязаний намного превышает уровень достижений, связан с образованием стойкой вредной внутренней модели. Модель неправильных, завышенных притязаний определяет часто все отношение человека к внешнему миру. Она настолько сильна, что внутреннее оппонирование со стороны «второго я» молчит и остается глухо к реальным жизненным требованиям.

Антипод беспрепятственному образованию вредной модели — работа художника, скульптора, писателя, ученого. Большая тяжесть усилий, то, что мы зовем муками творчества, связаны с поиском и открытием новых кодов преобразования действительности. Эти коды называют по-разному: новым стилем, своеобразием, гениальностью.

…Внутреннее проигрывание никогда не поглощает человека полностью, всегда сохраняется еще один строй мыслей. Об этом мы говорили вначале. Об этом писал и Ф. Шаляпин, сохранявший в себе внутреннего контролера, или, иначе говоря, совмещающий в себе увлеченного исполнителя и взыскательного зрителя и режиссера.

Каково же «законное» место внутренних моделей в нашей психике? Внутренняя модель, образованная в системе «я — второе я», может быть фрагментарной, но она может быть и масштабной вплоть до создания в себе на базе «второго я» целой личности, как это бывает в театральном искусстве, где создается образ героя. В себе можно создать и самого себя. Но тут уж речь должна идти о внутреннем автопортрете, копии, о самовоспроизведении себе подобных.

Автор: Ф. Горбов.