Хорошая дорога на Антверпен идет мимо Гента, но есть и более короткая, близ голландской границы на эстуарии Шельды, к ее устью, где и стоит один из крупнейших портов Европы. Антверпен известен с VII века. «Антверпен получил от бога Шельду, а все остальное — от Шельды» — такая есть поговорка. Сейчас вместе с пригородами он почти не отстает от миллионного Брюсселя. Но здесь чувствуется основательный север — в огромности портовых сооружений, которые показывают туристам как аттракцион. В огромных пивных залах с сотнями посетителей, спокойно, без особого шума пьющих свое пиво. В массивности старых домов.

Практически все исторические памятники сосредоточены близ Шельды, на ее правобережье, демонстрируя привязку к морским путям.

Замок Стен, цитадель XII века, в кладке которого, возможно, первые камни города — весь точно из сказки, небольшой, с точеными башенками, мостиком через ров. Здесь была темница для пленников, резиденция Альбы и инквизиционный суд, которому много было работы в вольномыслящем купеческом городе. Сохранились пергаментные дела еретиков и тома, перечисляющие еретические толкования Писания…

Век Антверпена — шестнадцатый, он затмил Брюгге. Но размах его шире — это океанский, атлантический порт. Навязло во всех путеводителях, что он отнял «клиентуру» у залива Звин. Нет, — у Венецианской лагуны! Антверпен — место пребывания немецких купцов -крупнейших покупателей пряностей, он не мог не стать тем местом, куда в первом году нового, XVI века пристал португальский корабль с пряностями, привезенными только что открытым путем вокруг Африки. На тысячелетнем торговом пути через Ближний Восток, который плотно держали венецианцы, в какие-то десять лет были поставлены крест и жирная точка. Антверпен теперь снабжал восточным товаром всю Западную Европу. Но фламандцы не были великими мореплавателями, и захват города испанцами, казни и инквизиция, отпугнувшие иноземных купцов, привели к тому, что звезда города закатилась…

Лишь с прошлого века начался новый его подъем, а теперь в искусственных бассейнах города разгружается ежегодно сотня миллионов тонн грузов. И снова, как и в средневековье, Антверпен – аванпорт Германии: суда «река-море» и перевалочные баржи поднимаются по каналу Альберта в Маас, и дальше — на Рейн…

А в замке Стен, на который, быть может, наводил пушки гез Уленшпигель, теперь Морской музей с узорчатыми рулями, резными клотиками и корабельными статуями той сгинувшей эпохи. Стоящий поблизости на приколе старинный парусник называется «Меркатор» — в честь знаменитого фламандского картографа, обеспечившего моряков той эпохи математически точными картами. Их размножали в доме печатника Плантэна Моретюса, там сейчас музей и среди экспонатов — книга английского капитана Дженкинсона о России Ивана Грозного: карты к ней также напечатаны здесь.

На торговой площади — средневековая ратуша в стиле итальянского Ренессанса, зал олдерменов украшен живописью художника Лейса… Антверпен — родина фламандской школы живописи: она осталась под церковным влиянием, в то время как живопись Нидерландов очень сильно продвинулась в светскую сторону. Первым во всех отношениях «фламандцем» считают Питера Брейгеля Старшего, период самостоятельного творчества которого (1551-1569) приходится на заключительный этап расцвета города.

Он родился в деревне, но учился и творил здесь. Его называли «мужицким», потому что в своих картинах, благодаря изумительной памяти и энциклопедическим знаниям, он буквально по-компьютерному «распечатал» Фландрию своей эпохи во всех оттенках, деталях быта, подобно тому как Гюстав Доре создал детальное живописание Библии. Первый он населил модные тогда пейзажи живыми людьми, «заставил» натуру жить по сезонам года. В своих «Больших пейзажах» он захватывает огромную даль, размещая на заднем плане горы и скалы, которые поразили его во время путешествия в Италию. А впереди — свой, добрый мир фламандской «глубинки», его детства. Его сельские пирушки, драки — невиданное прежде дело!… Но далеко не все брейгелевские картины, к сожалению, дошли до нас.

…Кафедральный собор Богоматери XIV-XVI веков украшен огромной колокольней — он один из самых величественных в Бельгии. (Наверное, среди красивейших соборов Европы с ним может сравниться разве что знаменитый Нотр Дам де Пари). Внутри хранятся лучшие полотна великого Рубенса «Снятие с креста» и «Распятие». Рубенс был уроженцем Антверпена. Здесь бережно сохраняют дом, перестроенный по его проекту, в котором он жил и творил в первой трети XVII века. Здесь и его могила.

Но что это, как гармонично звучит колокольный перезвон? Это карильон — набор колокольных звонов, имеющихся в соборе каждого крупного фламандского города. Самый известный — в Малине, где 47 колоколов создавали из полутонов гамму в четыре октавы! На карильоне играют с помощью гигантской клавиатуры и педалей, от которых тянутся проволоки к колоколам, и карильонер играет сложнейшие вещи, пробегая вдоль ряда и ударяя в них. Как раз в Антверпене устраиваются целые концерты! Любовь к музыке, как и к цветам, в душе любого фламандца. Карильон был детищем эпохи ремесленных и торговых гильдии, на средства которых возводились соборы и отливались колокола. Поэтому его называют «душой Фландрии».

На Руси такого нет и не будет. Но стоит ли жалеть? Ведь зато на Западе нет огромных колоколов, подстать нашему Царь-колоколу. Они там невозможны. Просто веков пять-шесть назад у нас стали делать колокола, у которых раскачивается «язык». А там раскачивается сам колокол, закрепленный на противовесе, что можно делать и с помощью проволоки.

Но доберемся все-таки до рубенсовского дома. Питер Пауль Рубенс (1577-1640) пятнадцать лет учился живописи, вначале у художников, затем — в Италии, копируя картины великих мастеров Возрождения, живших за сто лет до него. Он ищет свое. Вернувшись, Рубенс вскоре становится властителем моды во фламандском искусстве, правительница Фландрии Изабелла Австрийская назначает художника главным придворным живописцем.

Вход в его дом украшен бюстами деятелей античности, он восхищался ими и сам стал образцом для подражания. Яркие, полные жизнеутверждающей человеческой красоты и силы дикой природы (пускай выдуманной, условной) картины принесли Рубенсу необыкновенную славу: это произошло во втором десятилетии XVII века. Выражение «рубенсовские формы» стало нарицательным. Его новый дом был «конвейером», мастерской, где помогали ученики — знаменитые впоследствии портретист Ван-Дейк, «деревенщик» Иордане. С 1625 года на протяжении пяти лет Рубенс выполняет важные дипломатические поручения с миссиями в Голландию, Мадрид, Лондон. Только человек его славы и талантов мог завершить их успешно. Но последние десять лет он проведет, отказавшись от светской жизни, в обществе своей второй жены, белокурой Елены, натурщицы, послужившей моделью для таких его поздних и наиболее известных потомкам картин, как «Андромеда», «Вирсавия».

Картины мастеров фламандской школы хранятся в знаменитом Антверпенском художественном музее во дворце Художественной академии.

Можно рассказать о том, что Антверпен сегодня — крупнейший центр обработки алмазов и торговли бриллиантами: вдоль Пеликанстраат располагаются мастерские гранильщиков, магазины и уникальный музей алмазов «Даймондленд». Можно — о знаменитом антверпенском зоопарке, расположенном возле центрального вокзала… Но, пожалуй, довольно на сей раз.

Автор: Максим Войлошников.