Утром нас будит раскатистый бас Дионисия:
— Вставайте, все коверчиком покрылось белым, лиственный весь отпал. Никак не можем сообразить, что он хотел сказать. Выглянули в окно, все становится ясно. Ночью пошел снег, и если вечером белыми были только вершины гор, то утром уже вся земля была покрыта снегом. Джек Лондон рассказывал в своих книгах о страшных морозах, о «белом безмолвии». Собираясь на Аляску, мы основательно запаслись теплыми вещами, которые не пригодились.

Хребет Брукса, проходящий с запада на восток, делит Аляску на две части. Верхняя часть по климату ничем не отличается от Чукотки. Там и находится знаменитый Доусон — «джеклондоновский» поселок золотоискателей. В нижнюю часть Аляски хребтом Брукса воздушные холодные массы с севера не пропускаются. Да еще юг ее подогревается теплым течением Куросио, идущим от Японии. В результате климат там практически ничем не отличается от нашего.

Быстро перекусив, выезжаем. Еще с вечера была договоренность идти на ловлю крабов. Заснеженная дорога серпантином вьется вниз к океану. Просим снизить скорость, так как 80 км в час по заснеженной горной дороге, которая к тому же все время идет вниз, нам кажется многовато. Дионисий улыбается:

— 25 годов езжу по этой дороге, каждый поворот знаю, здесь в сугроб съехал, здесь со встречной машиной еле разминулся и все живой еще, хорошо.

Подъезжая к Хомеру испытываем облегчение от того, что «все живые еще, хорошо». От Хомера в океан уходит узкая полоска земли шириной 300—400 метров и длиной 4 километра, называемая «The spit» — «плевок». В конце этого «плевка» расположены причалы, около них — несколько сотен небольших судов. Дионисию принадлежит «Player» — 20-метровое судно, на котором свободно можно дойти до Японии. В катере две каюты, душ, три современных навигационных компьютера. Это судно построено им самим. В Николаевске есть небольшая верфь, принадлежащая общине, и зимой, когда заканчивается рыболовный сезон, здесь занимаются постройкой судов, которые пользуются большой популярностью у рыболовов Аляски и называются «русскими». Один из главных конструкторов этой верфи, священник отец Кондратий, не имел прежде никакого отношения к судостроению. Неисповедимы пути твои, Боже.

Строительство судов — неплохой бизнес для зимы. Судно продают за 150 тысяч долларов. Из них 60 тысяч уходит на покупку мощного двигателя, радионавигационного оборудования, жидкого стеклопластика. 80-90 тысяч с судна зарабатывают. Последние годы, после аварии танкера, рыбы стало меньше. Соответственно, упало и количество заказов. Народ разъезжается в поисках работы по всей Аляске. Работают в основном плотниками. Хороший плотник стоит не меньше 30 долларов в час, но работу найти зимой сложно. Вся Аляска погружается на зиму в спячку.

Запускаем двигатель, и, медленно маневрируя, покидаем порт. Дионисий вставляет в компьютер диск с координатами места, где поставлены ловушки на крабов. Ходу примерно час, и мы садимся пить чай. Автопилот сам приведет нас к точке назначения. Ловушка для крабов устроена очень просто: сваренный из металлических прутьев ящик, суживающаяся внутрь горловина и наживка — сетка с селедкой. Примерно так же мы ловили в детстве раков. Отличие одно: мы брали из ловушки всех раков, здесь же — строгие ограничения. Необходимо отпускать самок и молодых крабов с диаметром панциря менее 17 сантиметров. Эти ограничения выполняются всеми, хотя никем, казалось бы, не контролируются.

— Дионисий, откуда такая законопослушность?

— Краба много, поймаешь, сколь надо. Будешь самок с икрой брать — на другой год сколь надо не поймаешь. Вот и весь контроль. А лето все на палтуса ходим, на лосося. Ранее много больше рыбы было, несколько годов назад из танкера нефть вытекла, погибло много. На следующий год обещают много рыбы, как ранее. На рыбе хорошо зарабатываем, за сезон (с мая по сентябрь) — от 100 до 200 тысяч долларов.

Услышав эти цифры, мы пожелали немедленно заняться ловлей рыбы. Но оказалось, что для начала нам нужно будет купить корабль за 150 тысяч, затем лицензию на лов рыбы за 300 тысяч. Она для пожизненного пользования, ее можно будет даже передать по наследству. Далее необходимо закончить курсы и получить лицензию капитана, затем приобрести сети и спасательное оборудование на корабль — еще 50 тысяч. Так что для начала лова 500 тысяч долларов — просто в обрез.

— Дионисий, а как ты начинал?

— Подрос, женился, взял кредит в банке — так и начинал. За 4—5 годов обычно кредит выплачивают. Но работа тяжелая. Иной раз ложишься вечером, все болит от макушки до пяток, но это в начале сезона, а потом — ничего, втягиваешься.

На судне капитан и два помощника. Помощников обычно подбирают среди молодых родственников или знакомых. Ребятам и заработок неплохой, и практика.

— Лучше знакомых брать. В океане всяк человек себя кажет, чего он стоит. С чужим потом хлопот не оберешься, и коли один худо работает, тут же деньги теряешь. На лося ходим охотничать, на оленя. Всяк зверя тута много.

— Стреляешь хорошо?

— Не знаю, как сказать. В детстве белок много бил, огороды были раньше, белки много все съедали. А сейчас карабин с оптикой, трудно, однако, не попасть. Последний раз шли с рыбалки, средь острова Кодьяк шторм сильный был, в бухту зашли переждать. А на берегу олени ходят, повыше в гору — лось. Вышли на берег, одного оленя взяли и одного лося…

Неспешный рассказ прерывается зуммером автопилота, мы на месте. На расстоянии 500 метров друг от друга плавают четыре красных буя. Маневрируя, подходим к первому. Дионисий цепляет багром буй, отвязывает и крепит веревку к электролебедке. Глубина здесь около 50 метров. Появляется первая ловушка. В ней несколько десятков крабов. Начинаем разбирать. Самки сразу же выпускаются. Заполняем сетку селедкой для наживки и опускаем ловушку обратно. Пока шли к месту, качка была сильная, но переносилась легко. При извлечении ловушки катер стоит на месте, и волны раскачивают его во все стороны. С каждой вытащенной ловушкой состояние ухудшается, после третьей чувствую появление холодного пота. Дионисий, видя мое состояние, советует:

— Вдаль гляди, не смотри на воду.

С мыслью «ловить мне пескарей в Подмосковье, а не крабов в океане» бегу на корму… Сразу становится легче. Вытаскиваем последнюю ловушку и начинаем разделывать крабов. В нишу идут только клешни и ноги. Туловища с их горьковатым мясом выбрасываются за борт, где они мгновенно съедаются с громкими криками невесть откуда взявшимися чайками.

Взвешиваем разделанных крабов, получается около 25 килограмм, но наши восторги охлаждает Дионисий:
— Это — не рыбалка, так, забава.

Что-то я тогда не понимаю, какое количество крабов называется рыбалкой. Наливаю воды.

— Пресную воду вылей. Краб, в ней сваренный, не краб. В морской воде варить надо, сколь надо соли — столь он и возьмет, да и соль в океане совсем другая.

Вода за бортом довольно холодная. Опустив руку, выдерживаю несколько минут, рука начинает неметь.

— А сколько минут человек выдерживает в воде?

— 15 минут дюжит, а далее умирает. В сильную качку падали за борт, но хорошо — быстро вытаскивали.

Крабы медленно из серовато-розовых превращаются в желтовато-малиновых. Достаем темное пиво, специальные клещи, но» через минуту клещи отбрасываются в сторону, вкусней и удобней руками и зубами. Горячие крабы, тающие во рту, покрываем холодным пивом. Правда, после съеденных 400-500 граммов вкусовые впечатления притупляются и понимаешь, что для местных жителей крабы — как незабвенному Верещагину икра (а для нас картошка). (Интересно, а сгодятся ли для приготовления краба микроволновые печи в Киеве?)

— Ловушки зарядили селедкой, надо бы завтра пойти вновь проверить…

Под мерное покачивание начинает клонить в сон. А на берегу нас ждет баня. Описывать настоящую русскую баню не будем, только посоветуем. Отбросьте дела в сторону. Найдите срубленную из бревен баню, стоящую на краю соснового леса, засыпанную под самую крышу сугробами снега. Поищите также профессионала, для которого это — не заурядное мытье, а искусство, переходящее в священнодействие. Не забудьте веники, правильно высушенные, собранные с берез, растущих на южных склонах холмов. И когда вы будете сидеть, закутавшись в простыню (убедительная просьба не брать накрахмаленные простыни) и отпивая клюквенный морс или холодное пиво, то сами сможете рассказать, что такое русская баня…

Потом мы еще не раз выходили в океан на крабов, палтуса, но вспоминается первый выход… Рыбалка на реке оказалась скучной. Несмотря на то, что ход на нерест заканчивался, лосося было много, и механическое вытаскивание рыбы быстро надоело. Хотя чавыча домашнего копчения — блюдо вкуснейшее. Дионисий приглашал еще и на охоту, но мы отказались. Как-то не поднимается рука убить зверя. Мы не осуждаем охотников и не являемся вегетарианцами, но когда в оптическом прицеле видишь лося, что-то не дает нажать на курок. Поэтому мы ограничились стрельбой из карабина по «кока-кольным» банкам, взяв на память гильзы и вкус свежего ветра с океана.

Автор: Владимир Сенькин.