Мусульмане называют себя «людьми Храма» (ахлу-л-байт). Именно Храм, его священное пространство является входом в Бытие культуры. Отсюда, из Храма, из Дома Бога (байт Аллах), до каждого мусульманина доносится божественное Слово, которое и есть стержень культуры, то, на чем возведена ее смысловая целостность.

По этой причине каждый мусульманин должен один раз в своей жизни посетить священную мечеть в Мекке, войти в храм Каабу и дойти до горы Арафат, то есть совершить полный хаджж — паломничество в святые места ислама.

В зависимости от глубины духовных устремлений паломника хаджж имеет разный смысл. Для тех, кто придерживается только шариата, то есть соблюдает все предписанные мусульманину нормы образа жизни, внешние ее формы, паломничество означает уход из своего дома и достижение Дома Бога, или «Дома Владыки»; для тех, кто избрал тарикат — путь постоянного духовного совершенствования, хаджж — это уход от своего внешнего «Я»; для достигших следующей ступени духовного роста посещение Храма — это уход от своего бытия и достижение «Владыки Дома». Но в любом случае паломничество к священной мечети означает вступление в новую и истинную для мусульманина реальность, тот его шаг, после которого он может с полным, душевным покоем предаться воле Бога.

Часто объясняют, что, мечеть своим появлением и своими иконографическими характеристиками обязана синагоге или христианской церкви, что они явились ее прообразом. Толкование это никак нельзя признать верным, потому что истоки духовной культуры иудеев, христиан и мусульман едины. И прообразом мекканского храма Каабы, главной его святыни, является шатер, ниспосланный Богом на землю для утверждения Храма и возведенный Мусой (Моисеем). Ибо в Коране сказано: «О Муса, возведи Мне обитель, дабы обрел Я в ней покой». Нет поэтому ничего удивительного в том, что иконографический образ дворовой мечети в точности повторяет план ветхозаветной скинии, заповеданной Богом Моисею. И поэтому же ни синагога, ни христианская церковь не могут быть прообразом мечети, все они — каждая по-своему — отвечают заповедным нормам небесного шатра — скинии.

Священная история ислама включает в себя и ветхозаветную, и новозаветную историю. Лишь исходя из этой очевидности, можно с достаточным основанием судить о храмовом сознании мусульман. Вот еще один пример.

Вместе со вторичной и последней утратой иерусалимского Храма в 70 году нашей эры иудеи потеряли и Шехину, обитавшую в Святая Святых, в Ковчеге Завета. Шехина — это незримое и необходимое для иудеев «присутствие» Бога. С разрушением Храма Шехина потеряла свое место обитания, а иудеи — место духовного сосредоточения общины. Бог, согласно иудейским представлениям, всегда оставался с верующими, был среди них, а формой Его присутствия являлось Его Имя. В христианстве же эта концепция меняется: Бог обитает внутри верующего. Если утрата иерусалимского Храма явилась трагическим и невосполнимым событием в жизни иудейской общины, то христиане символически воссоздают всю топонимику святых земель в самых разных уголках христианской ойкумены (по всей земле есть «Новые Иерусалимы»).

Ислам — новая авраамическая религия — воссоздает центростремительную идею Храма с непременным ежегодным паломничеством к нему. Тут Храм вновь оказывается для верующих в центре всего мира, но он же включает в себя общину верующих и весь мир. Рассредоточенные по всему миру мечети — это частички Храма, так же, как преклонившийся в молитве на моленном коврике верующий — это антропоморфный его аналог. Вместе с восстановлением реальной значимости Храма ислам возвращает и концепцию Шехины, именуемую в Коране Сакина (дословно — «покой», «мир»).

В Коране (сура 2, аят 248) говорится, что Сакина — в Ковчеге Завета (то же следует из известных ветхозаветных представлений), но одновременно Бог низводит свой покой (Сакину) в сердце пророка и всех правоверных (9, 26; 48, 4; 48, 18). В Коране подчеркивается связь между Сакиной и божественным Словом,— и это также важно для понимания храмового сознания ислама и храмового убранства.

Храмовое сознание мусульман универсально, оно преобладает как в религиозной, так и в частной их жизни. Ведь мечеть живет не только сакральной жизнью, но и общественно-политической. Это легко объяснить: в исламе нет разделения на светское и профаническое, мир воспринимается в его целостности и взаимосвязанности. Мечеть в Мекке — это Храм Бытия. Рядовая мечеть, оставаясь Домом Бога, служит для верующих и своеобразной школой Бытия.

Встреча с Богом и непрерывный диалог с Ним происходят в мечети, ибо верующему, даже если он занят здесь делами частными (учебой, беседой), в качестве назидания и увещевания явлены божественные письмена на стенах. Мечеть, не будучи точным аналогом Храма, тем не менее всегда остается неотъемлемой частью Храма.

В исламе существует убеждение: коль скоро мечеть — это Дом Аллаха, то Храмом, мечетью является все земное пространство. И правоверный, следуя этому установлению, расстилает в пути молитвенный коврик, обращенный в сторону Каабы. С этой точки зрения можно сказать, что мусульманин полностью владеет пространством, он диктует пространству свою волю, обращая его во время молитвы в нужном ему направлении.

(Владимир Соловьев сетовал на то, что христианство разделено на храмовое и домашнее: «Истинное христианство не может быть только домашним, как и только храмовым,— оно должно быть вселенским, оно должно распространяться на все человечество и на все дела человеческие. И если Христос есть действительно воплощение истины, то Он не должен оставаться только храмовым изображением или же только личным идеалом».)

Не удивительно, что облик крупных мусульманских городов в полной мере отвечает храмовой нацеленности сознания культуры ислама. Умиротворяющая пластика городского пространства, ее подчеркиваемая замкнутость и плоскостность перебиваются вертикалями минаретов, создавая подчеркнутый образ города-Храма. Сокрытые в глубине и вынесенные на порталы и стены мечетей и медресе священные письмена призваны окончательно убедить горожанина и путника в том, что он пребывает в едином пространстве вселенского Храма. И потому так притягательны города, криволинейная пластика их тесных улиц, расширяющихся для того, чтобы вобрать в себя небольшие квартальные мечети и окончательно раствориться в главной площади с центральной мечетью и минаретами. Ибо мусульманский город — это отмеченный и запоминающийся вектор в культуре ислама, направленный в сторону Храма и воссоздающий наиболее яркий его образ в сознании мусульман.

Обратите внимание на непременный архитектурный образ мечети при оформлении рукописей Корана и светской литературы; да и многие формы прикладного искусства носят явные и не совсем очевидные, но узнаваемые контуры купольных построек.

Автор: Шариф Шукуров