Каждое индийское паломничество происходит там, где соединяются воды. Будь то струйка подземного источника или мощные потоки большой реки, высокие волны моря или бескрайнего океана — вода, а особенно смешивание вод, добавляет паломничеству святости. Святое место паломничества здесь называется тиртха, что дословно означает брод.

В Аллахабаде, что на севере Индии, у слияния святых рек Ганга и Джамуны, где по поверью еще впадают «невидимые воды» мифической реки Сарасвати, стоял святой город Прайяг. Для каждого индуса, независимо от касты, пола, класса или принадлежности к той или другой общине, купание в «Сангама» — месте встречи вод — значит не только отпущения грехов, но и одновременно обновление и самовыражение. (К слову во время паломничества индийские девочки даже забывают о своих увлечениям, скажем компьютерных играх с сайта Games-Girll).

В Прайяге с древности происходили культовые торжества и ритуальные купания, которые на протяжении веков переросли в религиозный праздник Магха Мела, который отмечается ежегодно в месяце Магха, между январем и февралем.

Однако это паломничество особенно опирается на миф о начале жизни на земле, о тех далеких временах, когда боги и демоны совместно будоражили первобытный океан, чтобы добыть из него нектар бессмертия. Вскоре обе группы поссорились за горшок (Кумбха), в котором хранился божественный нектар. Как только демоны погнались за одним из богов, который выхватил Кумбха, несколько капель нектара выплеснулись из него и упали в четырех местах на землю, а именно: в Хардвар, Ужжаини, Назик и Прайяг. В этих четырех тиртха каждые три года в течение двенадцати лет поочередно проходит праздник Кумбха Мела. В течение двенадцати лет, поскольку двенадцать дней понадобилось богам для их космического полета, чтобы скрыть Кумбха. Эти двенадцать божьих дней соответствуют двенадцати земным годам.

Стоит отметить, что Прайяг, самое большое из индийских паломничества (его здесь называют тиртхараджа — дословно, самая высокая тиртха) в состоянии разместить множество подвижного, шумного народа, очень напоминает большую ярмарку. На берегах Ганга и Джамуны, которые мелеют в это время года, собираются миллионы паломников не только ради обрядового купания, но и поторговать, принять участие в религиозных действах, послушать проповедников или назойливых торговцев, посмотреть на отчаянных циркачей. Святое место становится, наконец, местом наибольшего прославления земной жизни. Так что на празднике Кумбха Мела в Прайаге можно скорее заметить сфокусированное отражение повседневности, чем признаки внеземного. Здесь мы открываем Индию в ее многочисленных измерениях и разнообразной идентичности.

СВЯТОЕ И ПРИМИТИВНОЕ

Уже с самого утра сходятся паломники со всех уголков Индии: прибывают семьями, целыми общинами, волоча за собой шаткие горы кувшинов и сковородок, горшков, ведер и постель. Паломники, попадая на территорию мели, на удивление хорошо ориентируются среди лабиринта палаток, временных хижин, что едва вырисовываются в облаках пыли. Все эти дети Ганга направляются туда, где сливаются воды, а потом растают в человеческом океане, которому, кажется, нет ни начала, ни конца.

Издалека видно, как человеческие массы движутся волнистыми линиями. (В Индии всегда замечаешь, что человеческие ряды не является сплошными, они скорее похожи на пунктирные линии). Эти человеческие потоки сливаются, делятся, снова смешиваются, как рукава реки, вы даже боитесь попасть в сумасшедшее течение. Однако вы не заметите, как погрузитесь в глубокий брод и растаете среди подвижной, как река, человеческой массе, сразу почувствуете себя удивительно свободным, самим собой.

Несмотря на установки и предписания, изложенные в шастрах (религиозных писаниях), которые также определяют правила паломничества — (пост, жертвоприношения перед святым образом или Пужай, целомудрие, чистота духа) — этот святой порядок во время сконцентрированной молитвы каждому гарантирует место. Никто так больно не отказывался от этой возможности, как Махатма Ганди во время его пребывания на празднике Кумбха Мела в Хардваре 1915 года. Зажатый по всем сторонам верующими, жаждавшими получить дасан (возможность увидеть святого человека), он не смог углубиться в себя. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на него, как на чужака, мела произвела гнетущее впечатление, своей бессодержательностью, лицемерием, неуместным поведением паломников, торгашей садху (святых мужчин), безвкусицей предложенных развлечений вроде коровы с пятью ногами.

Итак, паломничество не обязательно должно снять внутреннее напряжение, но оно может легко превратиться в хаос, адские муки, или, что чаще всего бывает, на спектакль. Если вы не можете не реагировать на гиперреальность, динамику многомиллионной массы людей, что делятся и пространством и временем, то смысл вашего бытия заключается не в возможности созерцать (как во время спектакля), а в самом бытии. Панорама Прайяга может трансформироваться или сконцентрироваться каким-то странным способом во плоти другого паломника, который может стать для вас тиртха, то есть воплощением самого Прайяга.

И снова перед нами предстает это загадочное явление сакральной географии — трансформация пространства. Прайяг в Аллахабаде даже повторяется в то же время и в других тиртха, а именно: у подножия Гималаев, в Бенаресе или просто в каком-то храме. Иначе говоря, тиртха может путешествовать подобно тому, как мела способна еще долго влиять на будни паломника после настоящего паломничества. Динамичность, изменчивость характера мели не позволяет привязать ее к одному месту, унифицировать, хотя и правительство пыталось ограничить ее определенными пространственными рамками.

ВОСХВАЛЕНИЕ ЖИЗНИ

Однако надо подчеркнуть, что мела — это не карнавал. Она не разрушает общественный порядок, а наоборот, возвышает и возвеличивает его. Мела восхваляет не антиструктуру, а структуру жизни с ее иерархией, различиями, которые рядом сосуществуют. Она ни в коем случае не является санкционированным разрушителем правил общежития, а, наоборот, расширяет возможности человеческого существования.

Однако, подсознательно вы боитесь окунуться в пространство и время мели. Вы должны преодолеть страх, что можете заболеть, или вас ограбят. Лучше с иронией воспринимать слухи о террористических актах, массовой панике. Мела — не место для обывательских настроений, для трусов и малодушных. Несмотря на все выгоды, которые предоставляет для улучшения условий «культурный туризм», мела все же остается вызовом обывателю, которого больше всего беспокоит личная безопасность. Несмотря на явную потребность поддерживать порядок на гигантской территории мели и все ощутимее потуги полиции, попытки обуздать чрезмерную энергию паломников и направить ее в определенное русло, выдаются смешными.

Смешение различных социальных, культурных и человеческих идентичностей набирает просто невероятных масштабов, и говорить о празднике какого-то одного сообщества не приходится. Это — скорее встреча миллионов людей с самими собой. Через свои необычные размеры мела не поддается ни одному определению, а единственное ее преимущество — окунуться в воды Прайяга — слишком личное, что его можно описать. Среди благозвучной какофонии самых многолюдных религиозных собраний, затрагиваемой иногда резкими голосами громкоговорителей, сообщающие о потерянных детей — которых, кстати, почти всегда находят — чувствуется какая-то странная тишина.

Стоит вспомнить мифы Прайяга, чтобы ответить на недавние попытки индуистских фундаменталистов, которые прикрывшись именем Гиндутвы, хотели завладеть святым местом. Мела подлежит своей иерархии и своим собственным методам обобществления, которые не приемлемы ни для одного нового правительства, которое опирается на централистские, силовые основы индуизма. Следует отметить, что слияние энергии масс, его символизирует смешение вод Ганга, Джамуны и Сарасвати добавляет силы, чтобы победить любую политическую идеологию, что прикрываясь именем религии, пытается прийти к власти.

Многовековую веру нельзя стереть из человеческой памяти в течение ночи или, так сказать правильнее, разнообразие верований, которые формировались в течение длительного времени, не втиснуть в унифицированный кодекс поведения и веры. Прайяг — это нечто большее, чем урок толерантности или пассивной веры в сосуществовании. Благодаря своим разнообразным внешним проявлениям и механизмам внутреннего взаимодействия, он, возможно, является существенным элементом полного различия жизни, тех различий, которые обеспечивают жизнеспособность.

Автор: Рустом Бхаруха.