Человек ли женщина? Кто она, или даже что? «Сосуд дьявола» — в европейской формулировке, «Веревка, по которой мужчина спускается в ад»,— по восточной пословице или Прекрасная Дама, отблеск Божественного в бренной оболочке? Змея или голубка? Яд или противоядие злу? Из века в век терзался этими вопросами мужчина, вглядываясь в черты своей загадочной спутницы. Он то высоко возносил ее в экстазе благоговения, то осыпал градом насмешек и унижений. В истории философской мысли взгляды на женщину весьма противоречивы, и все же попытаемся представить их как единую панораму, выделив наиболее общие типы построений.

Мировая философия во всем своем богатейшем многообразии была создана мужчинами. Женщины в ее истории — редчайшее исключение. Богиня мудрости Афина-Паллада появилась на свет не из материнского чрева, а из головы Зевса-громовержца. Философия была рождена творческим гением мужчины.

До нас дошли упоминания о женщинах — философах древности. Однако нельзя не заметить, что эти выдающиеся женщины начали заниматься философией при поддержке мужчин, как жена пифагорейца Бронтина (VI в. до н. э.) или красавица Гипархия (V—IV в. до н. э.), супруга основателя школы киников. Известно, что у Платона была талантливая ученица Аксиофея (IV в. до н. э.), которая позже сама стала учить философии. Широко прославилась неоплатоник Гипатия (IV—V вв.), которая за отказ принять христианскую веру была растерзана толпой фанатиков. Ее отец был крупным математиком и, вероятно, был сведущ и в философии. Сочинения женщин — философов древности не сохранились. Скорее всего, они и не были самостоятельными авторами, а только комментаторами и интерпретаторами текстов. Платон, правда, рассказывает о Диотиме, наставнице Сократа в постижении философских истин, и приводит ее блестящие рассуждения, не уступающие сократовым, но нет подтверждений достоверности ее образа.

В дальнейшем, вплоть до новейшего времени, женщины практически не выступают с философскими опытами. Авторы философских теорий весьма скромное место в своих рассуждениях уделяли женщине, как правило, не избирая ее объектом специального философского исследования. Ее бледная тень появлялась на философском горизонте лишь в неизбежных случаях, в связи с другими проблемами человеческого бытия (любовь, счастье и др.) или социального устройства.

Американская исследовательница этой проблемы Джейн Гримшау, для примера подвергнув анализу философские системы Аристотеля и Локка, называет три общие для многих теорий черты. Во-первых, это явное или неявное исключение женщин из области философского изучения. Во-вторых, открытая или завуалированная проповедь мужского превосходства. И третьим таким свойством ей представляется возможность использования теорий из истории философии для «научного» обоснования зависимой, подчиненной роли женщины.

Думается, что эти замечания справедливы для широкого массива трудов в истории философии. Если же взглянуть на историческую панораму философии шире то можно выделить следующие самые общие типы теорий с точки зрения их отношения к женской проблеме: индифферентные по отношению к женщине исключающие ее из сферы исследования, устанавливающие полярность или противостояние полов (причем это как апология мужчины, вплоть до женоненавистнических доктрин, так и апология женщины вплоть до мужененавистнических доктрин); уравнивающие мужчину и женщину на всех уровнях; теории «дифференцированного равенства»: утверждение равноценности, но не одинаковости природы и ролей мужчины и женщины.

Впрочем, эти теории, несмотря на их определенность и кажущуюся взаимноисключаемость, не всегда проявляются в своем чистом виде. Тема женщины в истории философии, разумеется, не стала основным полем деятельности, а была скорее небольшой фехтовальной площадкой, где, скрещивая шпаги, философы-мужчины всего-навсего оттачивали свое остроумие. Правда, в отличие от практики дуэлянтов здесь не всегда защищались честь и достоинство женщины; нередко самые энергичные и неотразимые выпады обращались как раз к безоружным представительницам «слабого» пола, которым твердая мужская рука закрыла широкий доступ к философии.

Из всех упомянутых самая сильная и наиболее выраженная философская традиция — мужская апологетика. Согласно ей женщина — существо неполноценное, лишенное подлинно человеческих качеств или наделенное ими в слабой степени. Аристотель вообще считал женщину ошибкой природы. Выступая порой в ее защиту, он все же был уверен, что женскую добродетель нельзя сравнить с добродетелью гражданина, потому ее подчиненное положение вполне естественно. Платон прослыл в современной западной философии феминистом, ибо настаивал на необходимости равного воспитания и занятий для обоих полов, тем не менее, он иронически заметил: «Насколько женская природа по своему достоинству хуже нашей, мужской, настолько же она превосходит нас своей многочисленностью». В своем проекте идеального государства Платон отводил женщине безусловно подчиненную роль.

В древности и ученые женщины соглашались с мужчинами, провозглашавшими свое превосходство. Китаянка Пань Хоэпан в нравоучительном трактате для женщин (конец I в.) так наставляет своих молодых соотечественниц: «Мы занимаем последнее место в человеческом роде, мы составляем его слабую сторону — это истина, в которой мы должны быть твердо убеждены… Не станем ожидать, чтобы горький опыт показал нам помимо нашего желания, что мы такое. Убедимся в этой истине как можно ранее для того, чтобы во всем сообразовываться с нею». Таково было представление древнего китайского общества о ценности женской личности и ее моральной свободе. Оно сурово карало бунтарок. Пань Хоэпан раскрывает символическое значение обычаев и обрядов, направленных на закрепление сложившегося статуса женщин в семье и обществе.

С возникновением и расцветом мировых религий дискриминация женщины становится глобальной. Перефразируя знаменитое изречение Протагора о человеке как мере всех вещей, я бы сказала, что в феодальную эпоху мерой всех вещей в светской этике стал мужчина, а в религиозной — Бог. То, что пророки мировых религий Будда, Христос и Мухаммед, а также их предшественник Моисей были мужчинами, сыграло свою роль в возникновении представлений о вторичности женщины. Библия гласит: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену» (Быт. 2, 22); то же и в Коране: Аллах «создал для вас из вас самих жен, чтобы вы жили с ними» (сура 30, аят. 20).

Со временем возникает новая моральная антитеза: благочестивый мужчина — нечестивая женщина. Лишь с помощью евангельского определения Иисуса Христа как сына человеческого (что позволяло судить о матери Марии как о человеке) удалось на Маконском соборе 585 года положительно решить обсуждавшийся там вопрос, применимо ли к женщинам слово «homo». Тем не менее, проблема эта еще несколько столетий волновала умы и бередила сердца ученых-богословов.

В 1595 году увидело свет сочинение В. Ацидалия «Диссертация о том, что женщины не люди». Автор ссылался на Ветхий Завет, где сказано, что «сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его». Если бы женщина была человеком, рассуждает толкователь, в тексте значилось бы множественное число: «людей». Тем более что дальше говорится: «…и сказал Господь Бог: нехорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника». То есть женщина сотворена как помощник человеку, как инструмент для продолжения его рода.

Казалось бы, все логично. На самом же деле труд этот был пародией на клерикальную литературу, выводы которой частенько граничили с абсурдом. Автор блестяще продемонстрировал схоластические приемы ее аргументации. Однако современники восприняли этот труд вполне серьезно, он был четырежды переиздан в Германии, а в 1693 году переведен на французский. У него оказались и последователи. Сочинитель книги «Доказательство того, что лица женского пола не люди» предложил ряд новых аргументов: «Не над людьми властвовать сотворил Господь человека, сказавши: владычествуй над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле… Творец причислил женщину к животным: откуда и следует, что женщины не люди».

Софизм, выдвигаемый в качестве второго доказательства, легко узнаваем: «Перелистав все святое Писание, мы нигде не найдем такого места, где бы женщина была бы названа человеком. Но во многих местах сказано, что назначена она человеку в помощники. Но молоток, данный человеку в помощь, сам разве кузнец? Перо, врученное сочинителю, само-то ведь не пишет? Или ножницы, без которых не обходится портной, разве сами шьют? Так и женщина тоже помощь человеку, но сама не человек». Теолог-ортодокс, стоящий на страже буквального толкования священных текстов, не отказывает себе и в удовольствии самостоятельно разрешить загадку: кто же все-таки женщина? Оказывается, она имеет разнообразную природу. По спесивости своей она — павлин, по ворчливости — медведь, по скупости — волчица, по изворотливости — лиса, по завистливости — собака, по злости — змея, по болтливости — сорока, по формам — сирена.

И, разумеется, вывод однозначен: женщина не имеет шансов попасть в рай, ибо она — нарушительница мира и общественного порядка. Этот удивительный шедевр красноречия и его первоисточник обнаружил венгерский культуролог Иштван Рат-Вег, дав ему остроумную оценку — «типичное схоластическое крохоборство».

Увы, «анималистическая» традиция во взглядах на женщину оказалась весьма живучей. В XIX столетии Артур Шопенгауэр продолжал видеть в ней «гусыню», а Фридрих Ницше утверждал, что поскольку женщины не способны к дружбе, они — «кошки», в лучшем случае — «коровы».

Не будем спорить с великими философами, ведь не спрашивать же нам, в самом деле, в духе средневековых схоластов, чьими детьми (кошачьими или, простите, собачьими) почитали себя эти авторы?

Оставим на совести философов эти оценки. Скажем о другом. Тысячелетнее пребывание в замкнутом мире семьи, несомненно оказало на женщину деструктивное влияние. В современной литературе существует даже такая параллель: жизненный опыт черных рабов в Америке — женский жизненный опыт. Но заявим с уверенностью, что жизнь в «частном мире», в «закрытой системе» отнюдь не привела женщину к духовной смерти. Женщины обладают специфическими нравственными качествами, которые мы назвали бы конкретным моральным мышлением (в отличие от мужского, абстрактного). Это их способность принимать близко к сердцу боль незнакомых людей, сопереживать, сострадать, участвовать в чужой судьбе во много раз интенсивнее мужчин. Думается, для современного мира было бы весьма плодотворным обращение к женской нравственности во многом альтернативной мужской.

Рамки небольшой статьи не позволяют коснуться многих крупных проблем, связанных с темой женщины. Впрочем, тема эта неисчерпаема, как и сама женщина, и думаю, никому не дано поставить точку в размышлениях о ней, о ее природе, характере и судьбе. Сказано же: нельзя объять необъятное…

Автор: О. Валянская.