Мусульмане, впервые появившиеся в Индии, поначалу никак не могли воспринять многообразие исконной индийской культуры, этот открывшийся им океан идей, культов и ритуалов. Исламская культура тоже никогда не была монолитом, однако, при всем различии ее составляющих, все в ней подчинено идее строгого монотеизма; авторитет Корана и Пророка непререкаем; законы шариата обязательны для всех без исключения, даже если его рамки кажутся кому-то тесными. И вот при столь разительном несходстве ислама и индуизма существуют, так сказать, межконфессиональные святыни — усыпальницы святых, которым веками поклоняются и мусульмане, и индусы. Хотя, конечно, те и другие внесли в это поклонение свои особенности, свои предпочтения.

Посещение усыпальниц святых, называемое «зиярат», принято во всем мусульманском мире как важная часть религиозной жизни. Обычно паломничество к гробнице совершают в день кончины святого. Она называется «урс», что буквально значит «брак», «свадьба», ибо смерть в мистическом смысле — это соединение души с Божественной Возлюбленной.

Мусульманские просветители и реформаторы второй половины XIX века единодушно выступали против засилья пиров и шейхов гробниц, видя здесь опасность для истинного ислама. Однако на индийской почве практика зиярата приняла широкий размах. Вполне в духе индуизма число почитаемых святых и чудотворных гробниц выросло неизмеримо. Произошло, несомненно, сращение «народного» ислама с многочисленными магическими верованиями «народного» индуизма. Это определило и цели поклонения, и состав паломников. Оно перестало быть только актом благочестия — к святыне обращались по сугубо практическим проблемам различных каст или социальных групп, и принадлежность к той или иной конфессии здесь уже не играла роли.

Так, например, воин ислама и мученик за веру Мубарак Гази превратился в покровителя бенгальских дровосеков — как индусов, так и мусульман. Лахорские маслобои (тели) поклонялись гробнице своего «коллеги» Хасана Тели, а суратские кузнецы (лохары) — усыпальнице Шаха Мусы Лохара. Махдум Факих, похороненный в окрестностях современного Бомбея, исцелял истерию, Пир Бухари, покоящийся в Кветте, — венерические болезни, а Шейх Суфайд, спящий вечным сном на берегу Джелама, спасал от кашля, причем не всех, а только рыбаков и лодочников.

Можно понять, почему поклонялись тем гробницам, где покоился известный мистик, духовный наставник, слывущий святым, или — что особенно почитаемо в Индии — трагически погибшая любовная пара, чья любовь и смерть стали народной легендой. Но вот почему индусы поклонялись могилам воинов ислама, многие из которых оставили кровавый след в истории Индии?

Гробницу такого воина — авадхского чудотворца Салара Масуда — по сей день почитают не только мусульмане, но и индусы. О нем рассказывает шейх Абдуррахман Чишти в сочинении «Зерцало Масуда» (XVI в.). 14 раджаба (15 июня) 1034 года Масуд был смертельно ранен стрелой индусского воина и, умирая, завещал похоронить себя на берегу священного водоема, у развалин храма Солнца. Считается, что голова этого 19-летнего мусульманина покоится именно там, где некогда находилось изображение знака Солнца, развенчанию «чар» которого он отдал свою жизнь.

Коль скоро Салар Масуд погиб «на пути ислама», он стал мучеником и получил у мусульман прозвище «Гази Миян» («Господин воитель за веру»). Архитектурный комплекс гробницы был возведен около 1250 года при султане Насируддине Махмуде, и уже к концу XIII века она обрела широкую славу. Многие знаменитые султаны и военачальники исламского мира совершали паломничество к ней.

Великий Могол Акбар в 1561 году инкогнито, в одежде купца, прошел несколько переходов с процессией паломников, следовавших из Агры в Бахрейн на урс Гази Мияна. Каждый год в день гибели Гази Мияна в Бахрейне собиралось до двухсот тысяч паломников.

Мусульмане обращались к Салару Масуду как к воину ислама, индусы же обычно называли его ласковыми прозвищами, делая акцент на юном возрасте святого,— Бале Миян («Маленький господин»), Бале Пир («Маленький «старец»). Особенно интересно прозвище «Хатхиле Пир». Слово «хатхила» (упрямец, настойчивый) нередко встречается в кришнаитских песнопениях-бхаджанах и относится к юному Кришне, озорнику и упрямцу. Скорее всего историческая личность Салара Масуда в сознании индусов крепко связалась с самым популярным героем народного индуизма — Кришной-ребенком. Отсюда, возможно, и тот эротический аспект, который был сообщен культу Гази Мияна, в полном противоречии с историческим прототипом этого святого — суровым воином на пути ислама.

Согласно авадхской легенде, незадолго до смерти Салар Масуд женился на знатной мусульманке из Рудаули, Зухре Биби, предварительно исцелив ее от слепоты. Однако был только заключен брачный контракт (никах-номо), а фактический брак не свершился. Жених погиб до брачной ночи, и Зухра осталась девственницей. После смерти она также была похоронена в Бахрейне рядом с гробницей супруга, но камень из ее усыпальницы был перенесен в Рудаули, где выстроен другой мазар. Здесь в первое воскресенье месяца джетх (май — июнь) праздновалась «Зухра- мела», в основном индусами низких каст. Паломники подносили жене святого дары, называемые «приданое Зухры», а главным даром являлась брачная постель. Частью урса Гази Мияна в Бахрейне также было воспроизведение свадебной церемонии, во время которой женщины касты «дом» исполняли песни весьма рискованного содержания. Иногда на возвышении усаживали двух мальчиков в полном облачении жениха и невесты, изображающих Гази Мияна и Зухру Биби.

Излишне говорить, что такого рода ритуалы и обычаи никак не соответствовали практике почитания святых в мусульманских странах, где театрализация и эротический аспект совершенно исключались.

(В XIX веке, в эпоху британского владычества в Индии, поклонение индусов Гази Мияну вызывало у англичан ироническое недоумение. Резидент Ост-Индской Компании в Авадхе, полковник У. Слиман писал: «Странное дело, но индусы вслед за мусульманами поклоняются этой гробнице и умоляют о милости головореза, чья единственная заслуга состоит в том, что он отправил в ад массу их предков во время беспричинного, неспровоцированного захвата их страны».)

И тем не менее шли столетия, а авторитет Гази Мияна — святого воина — нисколько не ослабевал. В XVIII веке великий пенджабский поэт Варис-шах называет его в числе легендарной группы «Пять Пиров» (Панч Пир) — самых почитаемых святых, один из которых легендарный мусульманский святой Хизр.

Мусульмане уверены, что мученичество за веру придает павшему воину огромную чудотворную силу, а потому он мог иметь детей и после смерти. У жителей исторической области Меват сирот называют «Бале Миян кбачча» — «дитя Маленького господина».

Продолжение следует.

Автор: Анна Суворова.