Племя Ибо живет в восточной части Нигерии — крае сырых джунглей. Во второй половине 19-го века, когда англичане приступили к колонизации здешних мест, ибо жили в небольших поселениях деревенского типа, занимаясь земледелием. На расчищенных от тропической растительности полях они выращивали ямс, кассаву — растения с клубневидными корнями, овощи, а также разводили коз, овец, домашнюю птицу (из-за мухи цеце крупного рогатого скота почти не держали). Царей в этом краю не знали. Власть местных вождей распространялась лишь на несколько соседних деревень, объединенных общим базаром, к которому вели протоптанные в густом лесу тропинки. Жители такой группы селений говорили на одном диалекте, поклонялись общим богам, соблюдали одинаковые обычаи, торговали друг с другом, обменивались женихами и невестами, случалось — воевали. Но в общем жизнь единоплеменников протекала в замкнутом мирке, умещавшемся в границах дружественных селений. Все, что лежало вне, было чужим и враждебным. Стоило человеку удалиться на несколько километров от своей деревни, и ему казалось, будто он попал в незнакомую страну.

Неспешно течет время в лесном уединении. Но иногда размеренный ход сельских будней прерывается лихорадочным возбуждением праздника: раскатисто гремят барабаны, в вихревом танце кружатся маски, олицетворяющие духов предков, людьми овладевает радостное и одновременно тревожное чувство приобщения к таинству.

Ряженые в символических масках были непременными участниками любого празднества, торжественной церемонии, других важных для клана мероприятий. Носить эти маски, скрупулезно придерживаясь освященного обычаем ритуала, могли лишь избранные, заслужившие это почетное право трудом или ратными подвигами. Часто отправление правосудия возлагалось на старейшин, которые чинили его непременно в таких масках. Почитание духов предков — важнейшая составляющая духовного мира ибо.

Первые европейцы, проникшие в джунгли восточной Нигерии и из-за белизны кожи принятые жителями далеких деревень за прокаженных, столкнулись с довольно развитой религиозно-мировоззренческой системой. Ибо не имели письменности, поэтому их мистические верования не были определенным образом зафиксированы на бумаге, пергаменте, папирусе или камне. Однако они отразились в устных преданиях, сказках, пословицах, что словно «пальмовое масло, с которым едят слова». Фольклорное мышление на редкость образно, все явления человеческого бытия в нем имеют конкретную форму. Вот почему в представлениях ибо Бог всегда конкретен, независимо от того, страшен он или, напротив, приятен для глаз. Отсюда — большое значение, которое эта народность придает ритуальным маскам.

«Люди воспринимают физическую смерть не в качестве конца бытия, но как условие воссоединения с предками и существования в другой ипостаси»,— пишет этнограф Виктор Ученду, сам ибо по происхождению. Представление о двойственности Вселенной находится в центре мировоззренческой системы племени. Выразить это можно примерно так: «Все имеет своих двойников, рядом с чем-то всегда стоит нечто подобное ему».

Верховным в пантеоне ибо считается бог Чукву (Чинеке), Он созидатель всего сущего. Его мощь не оспаривает никто из менее влиятельных небожителей. Большим почетом пользуется богиня земли, великая мать Ала. С ней связан культ плодородия. О богах ибо можно говорить много, хотя бы потому, что число их велико. Пантеон богов этого племени сходен с уже известными языческими религиозными представлениями других народов. Но есть в нем одна особенность, связанная с коротким словечком «чи». Оно означает нечто вроде сверхъестественного двойника человека. Верующий ибо мог бы воспринять сказку Льюиса Кэррола «Алиса в Зазеркалье» в прямом смысле: никакой аллегории в приключениях маленькой девочки он бы не усмотрел. По верованиям племени, человек во плоти и крови живет «здесь», а его чи — «там». Причем реальная личность — существо слабое, а потусторонний двойник — весьма могуществен. Но обе ипостаси взаимосвязаны в бесконечную цепочку бытия, смерти и перевоплощений. Таким образом, в представлениях ибо мертвые участвуют в жизни живых. В этом — суть их культа предков.

Единство дружественных селений символизирует общность предков. Британский этнограф Маргарет Грин, длительное время изучавшая материальную культуру и обычаи ибо, пишет, что жители 11 деревень Агбаджи считали себя потомками Нгалабы и его жены Окпо Ите. По преданию, эта пара поселилась там, где позднее возник центральный базар данного клана. О предках напоминают и «священные» заросли, окаймляющие рынок. Считается, будто каждый из 11 мифических сыновей основал по деревне.

Наиболее уважаемая семья в Агбадже, у главы которой хранится символ жреческой власти — жезл офо, ведет родословную от старшего из них. В его родной деревне находится святилище божества, покровителя Агбаджи, за которым присматривают отверженные «слуги бога», или «осу».

Память о предках всегда жива. Мертвые вторгаются в жизнь живых постоянно. Их «присутствие» особенно очевидно во время торжеств. Маски духов, танцующие на празднике, не что иное, как зримые образы гостей из подземного царства, проникшие на свет божий через муравьиные ходы.

Не случайно делают маски и облачаются в них вдали от посторонних глаз. Кто из жителей деревни скрывается под той или иной из них — присутствующие не знают. А если и догадываются, то держат язык за зубами. Даже если под маской прячется сосед, с которым еще вчера вместе лакомились орехом кола и запивали трапезу пальмовым вином. Ведь это не сосед, а символ, преображающийся в действительность дух предка, вселившийся в живого человека. Похоже, даже сами танцоры во время ритуального действа воображают себя перевоплотившимися в духов.

В условиях патриархальной общины соблюдение культа — отнюдь не забава, притворство или лицедейство, а неотъемлемая часть общественного бытия, столь же реальная, как, скажем, работа на огороде. О серьезности, с какой здесь воспринимается обрядность, свидетельствует тот факт, что танцующая маска считается неприкосновенной. Сорвать ее — святотатство, сравнимое разве что с убийством священного питона. Посягнувшему на ряженого прощения нет. Один из персонажей романов нигерийского писателя Чинуа Ачебе — никчемный человечишка, переметнувшийся к белым миссионерам, — отважился на этот кощунственный поступок. Тогда весь клан взбунтовался и едва не стер с лица земли христианскую общину.

Формальное восприятие христианства не всегда означает разрыв с культом предков. В этом плане любопытно признание одного из лучших нигерийских поэтов Кристофера Окигбо, трагически погибшего во время гражданской войны конца 60-х годов прошлого века. Он писал, что когда ощутил тягу к поэтическому творчеству, то почувствовал потребность разобраться в своих настроениях, заглянуть в себя: «Для меня это означает повернуться вовнутрь и изучить себя. Здесь, конечно, встает вопрос о предках… так как я не существую отдельно от них. Считается, что я — перевоплощение моего деда с материнской стороны, который при жизни был жрецом святыни Аджани, где поклоняются богине реки Идото. Она же — богиня земли и мать всей нашей семьи. Мой дед был жрецом этой святыни, и, когда я родился, меня стали считать его перевоплощением, то есть на меня возлагались его обязанности… В 1958 году, когда я стал серьезно заниматься поэзией, я ощутил в себе внезапную потребность стать жрецом Идото».

Интересно, что Окигбо воспитывался в католической семье. Однако в его словах звучит все та же идея постоянного взаимодействия мира живых и мертвых.

Как и духи предков, чи обитает в «зазеркалье». Но не под землей, а на… хочется сказать: на небе. Однако это не совсем точно. Где обитает чи, ибо не знают, полагают только что «над» (землей). Таким образом, по верованиям этого племени, Вселенная — нечто вроде бутерброда. В срединном слое живут люди, под землей расположена обитель духов предков (ее называют «ани ммо»), а над землей витают боги. У каждого смертного — свой чи, его созидатель. Один и тот же чи не может сотворить более одного человека, поэтому количество чи соответствует числу живущих на земле людей. Когда они умирают, их чи возвращаются в лоно Чукву. Это верховное божество — не что иное, как Чи Укау, то есть «Большой Чи». Но даже он не в силах убить того или иного человека без ведома его чи.

И только безумец может восстать против воли своего чи. Ибо рассказывают: однажды зазнавшаяся птичка нза, наевшись до отвала, бросила вызов чи и поплатилась за это — на нее упал с неба ястреб. Есть и другие сходные притчи. Один силач, не знавший соперников в борцовских состязаниях, возомнил себя непобедимым и стал хвастать, что одолеет в схватке собственного чи. Тот принял вызов. И вот они сошлись: громадный мускулистый парень и заморыш чи. Не успел борец моргнуть глазом, как чи тоненькой ручкой поднял противника и так стукнул о землю, что тот испустил дух.

Но люди — не игрушка в руках чи. Существует пословица: «Если человек скажет «да», его чи тоже скажет «да». Впрочем, чи может сказать «нет». Так бывает у неудачников. Тогда ничего не поделаешь — терпи.

У ибо, как и у многих других народов, имена собственные несут в себе определенный смысл, и нередко в них присутствует частица «чи». Например, Чика — «Чи превыше всего», Чибузо — «Чи во главе», Небечи — «Смотри на чи». И в имени писателя Ачебе — Чинуа — она тоже легко узнается. Называя младенцев подобным образом, родители стараются облегчить детям их жизненный путь: «Да поможет им чи!»

Автор: М. Вольпе.