Сами религиозные тексты иногда говорят об основных истинах метафорическим языком. Монотеистические писания христианства и шиизма дают посредничеству теоретические основы. Конечно, фигура учителя-посредника присутствует также в иудаизме и суннизме, однако особенность христианства и шиизма в том, что в каждой из этих двух религиозных доктрин посредник предполагается изначально в лице Христа и в лице Имама.

Действительно, каждый из них, будучи символом события-встречи, физически исчез; и именно этих двух посредников, которые исчезли, называют учителями. Относительно Моисея и Мохаммеда это слово употребляется редко и то преимущественно в мистическом смысле. Между тем Иисус является для христиан, прежде всего Учителем, а Али является Мавла (Учитель) не только для шиитов, но и для большинства суннитских мистиков.

Как и Христос, Имам является местом встречи человека с Богом. Пустая могила Иисуса и колодец, где исчез шиитский Имам — это то пустое пространство, откуда верные отправляются в свое паломничество. Для христиан и шиитов Иисус и Али остаются незримыми учителями, действующими как учителя живые.

Конечно, роль учителя-посредника не является присущей одному только монотеизму, однако она связана с уникальностью скрытого и существует также в других религиях и обществах, если они предполагают скрытую, неизведанную зону и выбирают для поклонения уникальный образ Бога, поскольку объект обожания — исчезнувшая фигура, которая существует и которая скрывается, — всегда уникальный. Сознание этой уникальности, возможно, ведет мистический опыт в монотеистических верованиях к попыткам самовыражения в терминологии любви. Недаром этот поиск вдохновлял мистиков на целые сборники любовных песен. Учитель-посредник временно несет на себе бремя святой любви. Христос и Имам стали символами любви.

Сложнее ситуация с Христом, поскольку он одновременно является Отцом и Сыном, Словом и Воплощением. Учитель-посредник в этом случае отождествляется с абсолютным Учителем, который не кто иной, как сам Бог. Из-за такой двойственности христианство показывает нам, что между Богом, абсолютом, и его посредником есть неразрывная связь, такая тесная, что их можно спутать между собой.

ТИРАН

Все вышеупомянутое подводит нас к рассмотрению другого образа учителя, почти противоположного тому, о котором только что шла речь, а именно — образ учителя как доминуса (владельца), от которого автономии не стоит и ждать, потому что ученики становятся его пожизненными рабами и вассалами. Подобная многозначность заложена в арабском слове мавла, которое означает одновременно и друга, и владельца. Когда слово имеет два разных значения (и особенно когда они противоречат друг другу), это означает, что между ними существует связующее звено, которое позволяет перескочить с одного значения к другому. Расстояние между учителем, который побуждает ученика к изучению внутреннего мира исчезает, когда ученик нашел свой собственный путь, и учителем, который подавляет любую личную инициативу ученика и всегда над ним царит, это расстояние является одновременно и неизмеримо большим, и неизмеримо меньшим. Неизмеримо большим, по своим последствиям, и неизмеримо меньшим, по риску поскользнуться или заблудиться.

Учитель-владелец становится деспотом, когда исчезает и не довольствуется только функцией посредника, а идет до конца, отождествляя себя с самим Богом. Приравнивая себя к Истине, он превращается в единоличного носителя всех знаний и секретов. В таких условиях поиск теряет смысл. Скрытое от человека перестает быть скрытым, истина сводится к уровню знаний, исследование заходит в тупик.

Что же к этому приводит? Все зависит не только от учителя, но и от ученика, от диалектики, которая их объединяет. Действительно, в мистическом опыте кроются переходные моменты, когда посредник так близко подходит к Богу, что почти сливается с ним. Это момент переноса на него святой любви, момент, во время которой ученик встречает в лице учителя тень обожаемого. Как учитель, так и ученик могут стремиться как можно дольше переживать такие моменты.

В таких случаях потребность ученика быть зависимым и стремление учителя к господству сочетаются в диалектической связи, ставящей учителя на место Бога, Абсолютного Учителя, посредником которого он должен быть. А это — тирания. Так выглядит будущее учителя, который уперся в своем всеведении, чем разительно отличается от самоисчезающего призвания учителя-посредника.

Легкий переход от одного образа учителя ко второму нависает как реальная угроза над любыми отношениями между учителем и учеником. Такой конфликтный дуализм не является особенностью только монотеизма, имеет место в различных вариантах и в мистическом опыте других религий, и за пределами мира религий. Отношения между учителем и учеником, какие бы замечательные или губительные они не были, являются отношениями универсальными.

Автор: Лейли Ешгли.