Даже церковные исследователи признают, что жития святых нельзя рассматривать как надежные биографические источники, а воспринимать их следует скорее как нравственно- назидательные повествования, где вполне возможны отступления от исторической правды. Поэтому и к рассказам о деяниях святого Франциска нужно подходить с известной долей критичности. Но, видимо, достоверны сведения, что проповеди, с которыми ему было разрешено выступать в церкви родного Ассизи, производили на верующих огромное впечатление и тем, что он открыто говорил о наболевшем, с эмоциональностью, искренностью. «Он произносил свои проповеди без всякой подготовки; смеялся, плакал, приходил в сильнейшее возбуждение, и когда говорил об ужасах войны, о преступлениях народов, о низости великих мира сего, об алчности, позорящей церковь… то каждый из его слушателей начинал испытывать нечто похожее на угрызения совести и стыдиться своих дурных поступков. Внимательная и тем более возбужденная толпа всегда бывает очень впечатлительна; средневековая же толпа отличалась особенной впечатлительностью уже в силу существовавших тогда условий, и поэтому проповедники всегда имели над нею большую власть».

У некоторых биографов Франциска проскальзывает мысль, что успех его проповедей еще и в другом: многие верующие видели в нем нового мессию. В атмосфере того времени условия для возникновения мессианских идей, безусловно, были. Мрачные годы средневековья, когда, по словам одного из историков, «как будто разум покрылся саваном, чтобы сойти в могилу, где он оставался много веков», мечты людей о духовной свободе, естественно, могли находить выход в идеях мессианства. Появление такого проповедника, как Франциск Ассизский, могло связываться с приходом «спасителя», ниспосланного небом.

И ВОЗНИКЛА ОБЩИНА…

Своеобразным центром движения, возглавлявшегося новоявленным мессией, стал его родной город Ассизи. Некоторое время община не имела никакого организационного оформления, устава, даже определенного названия. Однако необходимость в них назрела сама собой, поскольку движение ширилось, вовлекая все новых приверженцев. Был выработан устав общины — ее возглавлял настоятель, который выбирался на три года и управлял ею с помощью генеральных советников. Местом их пребывания был объявлен город Ассизи. В провинциях руководство осуществляли областные начальники.

Франциск боялся организации, опасаясь, что любое иерархическое устройство вызовет у одних стремление получить какие-то привилегии, у других — желание властвовать, а это неизбежно приведет к краху его идеи. Основную угрозу своему делу он видел в собственности: требовал, чтобы общины ее не имели, все необходимое для молитвенных нужд следовало рассматривать как взятое во временное пользование. «Собственность,— заявлял Франциск,— заставляет людей враждовать между собой, поэтому труднее попасть на небо из палат, чем из хижины».

И здесь мы сталкиваемся с одним из удивительнейших, но нередких в истории церкви парадоксов: на протяжении многих веков святого Франциска, непримиримого противника всех форм собственности, превозносили католические иерархи, для которых право собственности было незыблемым принципом, дарованным Богом. Их восторги и умиление Франциском вполне уживались с роскошью, которой они себя окружали, с богатством, приумножаемым любой ценой. Ничуть не смущаясь, излагали они в проповедях предания о Франциске, который считал бедность и нищету величайшим счастьем истинного христианина.

…А число последователей Франциска все росло. Ряды их пополняли в большинстве своем не представители привилегированных слоев населения, добровольно отказывавшиеся от собственности, а те, кто никакой собственности не имел. В общине был даже создан «женский отдел». Затем как отдельная группа появились терриарии, или «кающиеся миряне», — люди, разделявшие идеи Франциска, но остававшиеся «в миру», не принимавшие обета монашества.

Сам же «апостол нищеты» жил в монастыре, рядом с часовней Божьей Матери Порциункулы, ставшей центром его организации. С удовлетворением наблюдал он, как ширится начатое дело. Но все чаще и настойчивее охватывали его тревожные мысли о будущем общины: сможет ли она сохранить свой дух отстоять идеи, соприкасаясь с миром, где властвуют неуемная жажда обогащения, корыстолюбие, стяжательство?

ФРАНЦИСКАНЦЫ

В 1223 году папа Гонорий III утвердил устав нищенствующего ордена францисканцев. Но именно это, как подчеркивают биографы Франциска, вызвало у него пессимистические мысли. Он уже понял, какая опасность угрожает созданной им общине, — ведь отныне она становилась законным придатком католической церкви. Той самой, против которой объективно и были направлены устремления Франциска, проповедовавшего нищету и отказ от собственности.

На генеральных капитулах — ежегодных собраниях делегатов от отдельных общин — Франциск выступал со страстными проповедями, неустанно напоминая «братьям» о принятом ими обете. Он настаивал, чтобы члены ордена не занимали никаких духовных должностей, были свободными, не связанными никакими обязательствами перед церковью. Он опасался, что «орден его вступит на торную дорожку всех монашеских общин и перестанет быть тем, чем он был до сих пор, т. е. свободною религиозною общиной, не связанной никакими сословными или иными предрассудками и стремящейся не к власти и влиянию, а к распространению среди людей евангельских истин».

Существует предание, что Франциск решительно осудил постройку дома для членов общины: для него это означало притязания на владение собственностью. По его мнению, даже монастыри должны были считаться лишь временным пристанищем для монахов, ни о каких постоянных постройках, принадлежащих ордену, не могло быть и речи. Наивный мечтатель, он оставался в плену утопических грез, не понимая, что его идеи, такие привлекательные для верующих, в первую очередь неимущих,— несбыточны. Он возвел здание своей организации на зыбучем песке, под которым впоследствии оно и оказалось погребенным…

Сомнения и недобрые предчувствия все чаще обуревали Франциска. Несмотря на его усилия, разросшийся орден становился неуправляемым. Легенда повествует, что однажды он увидел во сне черную курицу, которая, как ни старалась, не могла прикрыть крыльями своих цыплят. Франциск посчитал сон пророческим.

Биографы Франциска отмечают, что в конце жизни он уже не мог сопротивляться нажиму церковных иерархов, уступал им, постепенно отстраняясь от руководства орденом. Примирился он и с тем, что протектором (покровителем) ордена был назначен католический кардинал, а в самом ордене установлена иерархическая система управления, что францисканцы становились собственниками часовен, храмов, монастырских владений.

ФРАНЦИСК ПОКОРИЛСЯ

«По характеру своему, — писала Э. Пименова,— Франциск не был способен к энергичному и резкому протесту и, проповедуя постоянно покорность и смирение, бессознательно довел, в себе самом это смирение до крайних пределов. Поэтому-то он уступил новым течениям, властно, заполонившим то дело, в которое он вложил свою душу, и грозившим все изменить и перевернуть».

Но причина не только в субъективном факторе. Будь у Франциска иной характер, все равно он не смог бы ничего изменить. Идеи «апостола нищеты» оказались обреченными в силу объективного хода событий: они были допустимы только в той мере, в какой не затрагивали устоев существовавшего социального строя, частной собственности, освящаемой католической церковью. И церковь никогда не допустила бы, чтобы возглавленное Франциском движение вышло из-под ее контроля. Поэтому закономерно превращение ордена францисканцев в орудие католической церкви, проповедовавшей евангельские истины, но отнюдь не следовавшей им в своей практической деятельности.

Франциск покорился тому, что оказалось сильнее его. Он, как отмечают биографы, был подавлен морально. С болью душевной наблюдал, как в ордене на смену добровольному нищенству приходили властолюбие, забота о мирских интересах. Он сетовал на утрату «духа смирения».

ЦВЕТОЧКИ ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО

Агиографы Франциска Ассизского настойчиво утверждают, что перед этим святым преклонялись не только единомышленники, но и те, кто не следовал его учению. Всех поражали его кротость и безраздельная преданность Христу. И не только люди — даже животные не оставались к этому равнодушными. На многочисленных картинах святой Франциск чаще всего изображался в окружении зверей и птиц.

В выпущенном уже после его канонизации анонимном сборнике «Цветочки святого Франциска Ассизского» собраны легенды о нем. Они различны по своим истокам: одни рождены народной фантазией, а затем старательно обработаны богословами, другие родились в лоне церкви и рассчитаны на то, чтобы вызвать чувство умиления перед Франциском — человеком «не от мира сего».

Сборник поражает своей наивностью, ориентацией на читателя, который, не задумываясь, примет на веру самые невероятные вымыслы церковных сочинителей. Однако «Цветочки святого Франциска» читали с интересом и упоением не только католики, но и приверженцы других христианских направлений, ибо Франциск представлялся им символом евангельского Христа, но не сыном Божьим, а земным, близким и понятным человеком.

В описаниях последнего периода жизни Франциска говорится, что он проводил почти все время в молитвах, обращаясь в мыслях к страданиям Христа, доводил себя до экстаза. Согласно легенде, живо представляя себе «муки Христовы», он почувствовал как-то на теле «раны спасителя». Обнаружившиеся у него стигмы — «кровавые следы», подобные ранам Христа от тернового венца и гвоздей, убедили якобы даже сомневавшихся в его святости.

МИССИОНЕРЫ В КОРИЧНЕВЫХ ТУНИКАХ

Ходит по полям босой монашек.
Созывает птиц, рукою машет
и тростит ногами, слоено пляшет,
И к плечу полено прижимает,
Палкой, как на скрипочке, играет.
Говорит, поет и причитает…

Это строки из стихотворения Максимилиана Волошина «Святой Франциск». Именно таким предстает в обыденном сознании образ человека, канонизированного католической церковью, которая, как это ни покажется парадоксальным, потратила немало усилий, чтобы, с одной стороны, предать забвению его идеи, а с другой — возвести сияющий нимб над головой.

О нем пишут как об основателе нищенствующего монашеского ордена, названного именем Франциска, но умалчивают о судьбе его идей. И не мудрено. Идеи были преданы забвению сразу же после его кончины. Завещание основателя ордена уничтожили. А те, кто пытался вспомнить о заветах святого Франциска, нередко становились жертвами инквизиции или жестоко преследовались.

И судьба ордена францисканцев — красноречивое свидетельство краха религиозной утопии его основателя. Преемники, возглавлявшие орден, не отказывались от богатых даров, не видели ничего зазорного в обогащении монастырей. А это, как и предвидел Франциск, стало началом конца основанного им движения.

Члены ордена, как и прежде, носили коричневую тунику, подпоясываясь веревкой, ходили в сандалиях на босу ногу. Но это единственное, что осталось от прошлого. И хотя папа объявил, что имущество ордена принадлежит церкви, которая якобы предоставляет его францисканцам, этот дипломатический ход никого обмануть не мог. Орден стал одним из богатейших.

Прошли времена, когда католичество настороженно относилось к францисканцам. Они доказали свою верность папскому престолу. Членам ордена было предоставлено право преподавать в католических университетах, участвовать в инквизиции.

Постепенно миссионеры в коричневых туниках проникали в разные страны. В захватнических походах они шли вслед за колонизаторами в Южную Америку, Африку, неся христианские идеи смирения и покорности порабощаемым народам.

Автор: А. Белов.