Сегодня в гостях у журнала «Пробудження» очень интересный человек, настоящая дзен- буддийская монахиня Эйки. Эйки приехала к нам в гости из соседней Польши и является представительницей одного из основных дзенских направлений — сото-дзен. Итак:

— Расскажи немного о том, чем ты занимаешься?

Я никогда не решала, что буду заниматься дзен, а особенно, что буду заниматься только Дзен. То, что я делаю — это практика дзадзэн. Дзадзэн — это тихое сидение в хорошей позиции с вытянутой спиной, сосредотачиваясь на текущей волне. Здесь речь идет о присутствии. Иначе говоря, когда мы присутствуем в текущей волне — мы пробуждены к действительности как она есть. Каждый момент является другим, а дорога дзен — это дорога нашей жизни, дорога каждого человека. Поэтому нельзя сказать, что мы занимаемся дзен, мы живем и стараемся жить как можно пробудившимся образом. Начиная от практики, от присутствия, от внимания, а не от своих историй, не от своего опыта. Только воспринимая действительность, людей и себя непосредственно такими как они есть.

— Что нужно, чтобы начать практиковать дзен?

Часто людям кажется, что для того, чтобы начать заниматься Дзен нужно изменить религию, во что-то верить, стать кем-то другим, прицепить себе какую-то новую этикетку. Но здесь совсем не об этом речь. Когда мы действительно садимся сами по себе, то потихоньку успокаиваются мысли, потихоньку отпадают все этикетки, все наши привычки. Они все еще есть, но уже не имеют над нами такой власти. Мы знаем, что они — лишь временные названия, которые позволяют нам жить, но которые не являются действительностью самой в себе.

— Каким образом практика дзен сказывается на твоем повседневной жизни?

В дзадзэн мы возвращаемся к своему источнику, откуда происходят мысли. Все существующее является производным от него, все другие аспекты жизни, которые мы нормально переживаем. Мы видим различные цвета жизни, порой это радость, порой грусть. Мы играем роли, которые жизнь нам диктует. Иногда мы являемся ребенком, иногда родителем, учеником, мастером. Чтобы мы не делали, мы делаем это полностью, отдаваясь ему полностью. Мы не накладываем новых линз, которые называются «дзен». Мы переживаем каждый аспект жизни, понимая его природу, которая является нашей собственной природой, которая является той сущностью, всегда здесь.

— Буддисты часто говорят о «пустоте», что имеется в виду?

Мы понимаем, что все явления существуют временно, поэтому их природа является пустой. Поэтому мы не привязываемся к ним. Поэтому, когда что-то заканчивается, оно заканчивается и в нашем духе. Оно не вызывает очередной последовательности мыслей и привычек. Потому реальность как она есть, просто такой как она есть. И единственной постоянной составляющей этой действительности является то, что ничто не является длительным. В этом смысле, мы говорим, что оно пустое. Это не означает, что оно не существует. Дерево существует как дерево, человек существует как человек. Но в человеке нет никого, кто существовал бы вечно, в тот же способ. Можно сказать, что это постоянно является определенным процессом.

— В связи с этим, объясни, что имеется в виду, когда говорится об отсутствии у нас я?

Потихоньку, когда мы годами сидим в дзадзэн, в этой тишине и сосредоточении, мы начинаем замечать мысли. Мы делаем только это: позволяем им возникать, развиваться и исчезать. Мы не идем за ними, не отождествляемся с ними, не хватаемся за них. Помаленьку, мы понимаем, что мысли существуют без никого. Если бы мы были этими мыслями, мы не могли бы их видеть. Тем не менее, есть что-то, что видит. Есть что-то, что порой отождествляется с мыслями, например с гневом, печалью. Оно может замкнуться в этой мысли, отделиться от всего остального и в этой обособленности страдать. Так потихоньку исчезает вера, что там кто-то есть. Мы начинаем меньше верить в нашу злость. Понимаем, что это не мы страдаем, а страдают мысли. Они сами себя посадили. Сами отождествились с чем-то и назвали это «я». Поскольку существует я, то существует и внешний мир. Поскольку существует я, то существуют и другие, которые не являются мной, а значит могут быть угрозой для меня. Значит я должен построить какие-то заслоны, завесы, чтобы защитить это уязвимое я от внешнего мира. Многие религии, многие вещи собственно и являются такой защитой для нас. Но чем больше мы стараемся защитить себя, тем толще строим стены и тем более нуждаемся в силах, чтобы их удержать. Чем тверже становятся наши стены, тем больше мы отделены и тем более страдаем.

— И каким образом дзадзэн меняет ситуацию?

В дзадзэн мы помаленьку освещаем эти вещи нашем вниманием. Видим что-то, и видим , что это не я, и это тоже не я, и это тоже не я. Мы видим, как одна мысль может замкнуться, отождествиться и страдать. И как эта же мысль может сама себя осветить, отразиться в нашем присутствии и благодаря этому освободиться. Дзадзэн дает понять нашу природу, которая является природой непродолжительного явления. Часто человеческое страдание возникает из нежелания принять эту временность. В дзадзэн мы это ясно видим и понимаем, что не нужно этого бояться. То, что боится исчезнуть, не существовало изначально. Его природа была изначально пустой и преходящей. Это страх боится. Поэтому суть дзен есть дзадзэн. «Дза» означает сидеть, а «дзэн» это единство, Вселенная, есть все, что есть собственно в этой волне. И стать монахом, стать практикующим, или стать, наконец, Буддой это не значит стать кем-то другим чем мы сейчас. Нужно вернуть взгляд внутрь и стать тем, кем мы на самом деле есть, и кем были всегда. Тем, кого мы искали наружу. Это означает, наконец, перестать искать извне.

— Что это значит — стать дзенским монахом?

«Монах» происходит от слова «монакос». Речь не идет о том, чтобы жить особняком, потому что это означает «единственный», «особенный», а речь идет о возвращении к своему первоначальному единству, которое является единством со всеми существами.

— Тебе не кажется, что дзен слишком зациклен на внутреннем мире и игнорирует мир внешний?

Когда мы садимся в дзадзэн, в это «тихое сидение», мы обращаем внимание на середину, собственно для того, чтобы осветить мысли, которые обычно хаотично разбегаются по сторонам, автоматически реагируют через привычки и из-за этого страдают. В течение большей части дня мы этого не видим, потому наше внимание направлено наружу. В дзадзэн же мы направляем внимание внутрь. Вместе с этим, когда мы просто сидим, нечто похожее на внешний и внутренний мир больше не существует. Мы совершенно не отсекаем себя от внешнего мира. Когда мы присутствуем, мы естественно осознаем мысли, но и одновременно все звуки и запахи. Все это тоже присутствует. С середины мы воспринимаем так называемый «внешний мир». Все это просто происходит в едином пространстве присутствия.

— Часто кажется, что дзен не имеет цели. Как тогда практикующим мотивировать себя. Может надо ставить какие-то временные цели?

Не знаю. Я действительно не знаю для чего, после двадцати с чем-то лет я все еще здесь. Я не выбирала дзен сознательно, как свою дорогу жизни.

— Просто так случилось?

Нет- нет. Для меня это большая тайна, потому что я никогда не искала дзен. Есть люди, которые читали о дзен, им это понравилось и возникло желание практиковать. Есть люди, которые искали своего мастера. Есть люди, которые хотели быть буддистами. Также есть очень опытные люди, которые пережили что-то тяжелое в жизни и это подтолкнуло их к поискам какой-то дороги. У меня это все не было таким ясным. Конечно, я, как и каждый, искала счастья. Это является общим для всех существ: все ищут счастья и избегают страдания. Это истинно для муравья, дерева и человека. Для камня, наверное, тоже.

— И как, ты нашла счастье?

Я не знаю, обрела ли я счастье, я уже давно не думала о том счастлива я или нет. В этом наша человеческая проблема, мы хотим быть счастливыми и снова забываем о временности. Если ты ищешь счастье, то ищешь одновременно несчастье. Потому, если найдешь счастье, которое является определенным состоянием, психическим явлением, то единственной постоянной составляющей этого состояния является его временность и непродолжительность. Поэтому, когда это состояние закончится, то автоматически будет несчастье. Мы будем несчастны, ибо счастье кончилось. Мы не можем выбирать только радость и отвергать уныние. Выбирать добро и отвергать то, что называем злом. Это все является переменным и относительным. В дзадзэн, мы переживаем все одинаково: счастье и несчастье. Порой у нас прекрасный дзадзэн — ничего нам не болит, мы имеем прекрасную концентрацию и ясный ум. А порой, мы имеем адский дзадзэн, когда мы бунтуем в середине, сражаемся с собой. Но это все нормально, такова жизнь.

То, что является важным и потихоньку проявляется, это присутствие, которое все видит. Оно является своего рода спокойствием, но лучше сказать присутствием. Оно видит счастье и несчастье, радость и печаль, болезнь, здоровье. И мы всегда это имеем. Даже когда ты очень сильно больна и плохо чувствуешь, то есть что-то в тебе, что не есть больным. Оно всегда видит эту болезнь, всегда сияет. Оно сияет и во сне, хотя мы этого и не осознаем. Однако все остальное прекрасно функционирует: продолжается кровообращение, сердце бьется, все действует в гармонии. Утром мы просыпаемся, хотя не принимаем такого решения, возможно, нам бы хотелось и поспать больше, но мы просыпаемся. Что-то постоянно нами ведет, как-то удерживает это все вместе.

— Возвращаясь к вопросу мотивации. Возможно есть какие-то стимулы для начинающих?

Насчет стимула, то не знаю. Наверное, у каждого свои причины, потому пока мы не увидим вещи такими как они есть, мы страдаем. Если нам кажется, что какая-то внешняя вещь обеспечит нам счастье: например ребенок, человек, труд, деньги, то мы будем страдать. У каждого есть такой опыт. Каждый почувствовал: «У меня есть уже столько денег, но я все еще несчастный. У меня уже высокое положение, но я все еще хочу чего-то большего». Мы постоянно вылезаем на гору и видим следующую гору, потому что на этой все является не таким хорошим, как выглядело снизу. В конце концов мы видим, что чтобы мы не сделали во внешнем мире, это ничего не изменит, потому что проблема в нас. Поэтому мы садимся перед стеной, садимся перед собой, чтобы в конце справиться с этой проблемой. Что, повторю это еще раз, не означает, что нужно отбросить свою жизнь, мужа, труд, деньги и все остальное, чего нам хочется. Это все цветы жизни, которые надо переживать полностью. Но наша вечная жизнь не происходит извне, она всегда в нашем уме.

— Хорошо, не нужно отвергать мужа, труд, деньги и все остальное, но не мешает ли оно практике?

Все, что мы встречаем, на самом деле является нашей дорогой, и все нам помогают практиковать: ребенок, плачет и тренирует таким образом нашу терпеливость; муж, который не хочет пустить нас на ретрит, начальник с работы, звонящий всякий раз тогда, когда мы собрались практиковать, тело, которое болеет и демонстрирует временность; неприятные люди, которые показывают нам наш гнев. Я думаю, что все работает на то, чтобы мы все вместе шли к вперед. Важно понимать, что наша дорога, это не только тогда, когда у нас много мотивации, веры и задора к практике. Порой мы садимся в надежде, что можно было бы уже и умереть. Мы сидим вместе с этим, иначе, это опять выбор только одной стороны жизни. Так мы станем идеалистическими, фанатичными, создадим идеологию дзен, или какую-то новую религию.

— Как и где ты познакомилась с мастером Кайсеном?

Это было так: «Добрый день, Кайсен. Добрый день, Оло». (смеется)

— А где это было?

Я уже тогда немного практиковала, полгода. Группа, к которой я ходила, организовала ретрит и Кайсен приехал в Краков. И я себе решила поехать на ретрит, чтобы убедиться, что это точно не для меня. Я была очень рациональной и верила в науку. Я полгода делала дзадзэн, что-то меня тянуло к нему, не знаю что. Было ощущение, что это может немного изменить мою жизнь. Я думаю это боялись мои иллюзии, они чувствовали, что могут перестать существовать. Тем не менее, что-то не позволяло мне уйти. До приезда Кайсена, я уже была на одном ретрите, и там было на самом деле скучно. Не произошло ничего чрезвычайного. Люди были странные, они очень строго всех учили. Нужно сказать, я чувствовала себя значительно умнее их. Было очень холодно, шел снег, домики, в которых мы жили не отапливались. Было много молоденьких девочек влюбленных в молодого монаха, который все это вел. Они постоянно или плакали, или истерически смеялись. Было на самом деле мало пищи . И я помню, был такой момент, когда я отдыхала в перерыве между медитациями, и мне подумалось: «Несмотря на это, это первый раз, когда я не хочу быть где-либо». Речь не шла об этих людях, я не испытывала особого единства с ними. Речь шла о том, что я на самом деле здесь, и все вещи как они есть, есть в порядке. Раньше я всегда должна была что-то делать, куда-то ехать. Если я задолго находилась в одном месте, то хотелось его изменить.

— И тут приехал мастер Кайсен?

Да. Позже приехал этот мастер и это было супер. Наверняка что-то тогда произошло, когда я его встретила, то, что опять не дало мне уйти. Он был нормальным человеком. Как-то трогало меня то, что он говорил, хотя он не давал ответов. Он на самом деле много и просто говорил, но оставлял тебя бы со следующим вопросом. И на этот вопрос ты должен сам в себе найти ответ. И всегда это говорил: « Ответы в вас самих». Не говорил: «Я мастер, сейчас скажу, что вам делать, и во что верить». Нет, вместо этого он говорил: «Сами Воспряните». Он утверждал, что нам ничего не хватает, стоит только открыть глаза. И так я убедилась, хотя лучше сказать почувствовала сердцем — для меня это лучшая дорога для познания себя. Чувствовалось так, будто я узнала этого мастера, как кого-то очень близкого. И годами мастер был и продолжает быть нашим лучшим другом.

— Как ты попала в Украину?

Влад Журба приехал в Краков и практиковал вместе с нами. Он пригласил нас в Украину, и мы приехали. Это было в ноябре, как раз накануне Оранжевой революции. Мы очень хорошо чувствовали себя во время этого первого визита: люди были спонтанными, имели открытые сердца. Я очень хорошо чувствовала себя в Украине, и дальше так чувствую там. Люди искренние, очень близкие к себе, к сердцу, не боятся. У меня не было намерения приезжать в Украину в течение многих лет. Я поехала раз со своими друзьями и, по правде говоря, хотела быстрее все закончить. Но всегда были люди, когда что-то заканчивалось, начиналось следующее. Я всегда приезжала для кого-то. Иногда это были один-два человека, в которых было искреннее желание.

Очень часто наша мотивация для продолжения практики — это другие люди. Люди хотят — я еду к ним, несмотря на свои собственные желания. У меня нет миссионерского духа, мол надо ехать в бедную страну и всех там просветить. Есть много таких монахов и это очень хорошо. В них много энергии. Меня должен кто-то звать и то достаточно громко, чтобы я приехала. Часто даже вопреки себе. Это тоже очень хорошо — благодаря другим людям я забываю себя и продолжаю и это и является моей дорогой. Так на самом деле, встречая кого-то, я встречаю себя. Я проясняю неясные моменты внутри себя, когда говорю с кем-то. А что поймет мой собеседник — это его забота (смеется). У него своя дорога.

Спасибо за интересное интервью и напоследок короткая справка: Группа учеников мастера Кайсен — Додже Анка дзи проводит регулярные практики дзадзэн в Украине начиная с 2005 года. Мастер Кайсен представляет традицию Сото — одна из двух основных школ японского дзен буддизма. 3-4 раза в год в Украине проходят ретриты (сешины) во главе с монахиней Эйки (Александра Мигач) — близкой ученицей мастера Кайсен с более чем двадцатилетним опытом. Дата ближайшего ретрита: 30.01-02.02 . Регулярные занятия в Киеве проходят каждый вторник в 19:45 по адресу ул. Щекавицкая, 30 /39, йога-студия «Васудева». С более подробной информацией можно ознакомиться на сайте http://www.zen-kaisen.org.ua/.