Человеку всегда присуще желание углубиться в мир далеких предков, лучше разобраться в истории национальной культуры. Поистине неиссякаемый источник таких знаний — фольклор, хотя погружение в пласты народных преданий и сопряжено с немалыми трудностями. Ведь за давностью лет многое здесь потеряло изначальную четкость сюжетов и образов, получило иное толкование — не то, что закладывали в них ранее наши далекие предки. Трудное, но увлекательное путешествие с совершенно неожиданными открытиями. Одно из них — поразительная общность сюжетных линий и образов, преданий, духовных ценностей у народов, весьма отдаленных друг от друга.

В безграничном море народной русской поэзии сохранились сказания о сокровенной Голубиной (или Глубинной) книге, хранящей извечные тайны бытия. Вспоминая эти легенды, слышанные в детстве от прадеда, Николай Заболоцкий писал:

И слышу я знакомое сказанье.
Как Правда Кривду вызвала на бой,
Как одолела Кривда, и крестьяне
С тех пор живут обижены судьбой.
Лишь далеко на океане-море.
На белом камне, посредине вод.
Сияет книга в золотом уборе.
Лучами упираясь в небосвод.
Та книга выпала из некой грозной тучи.
Все буквы в ней цветами проросли,
И в ней записана рукой судеб могучей
Вся правда сокровенная земли.

Упоминание о Глубинной книге впервые встречается в сказаниях об Авраамии Смоленском, подвижнике и мыслителе (начало XIII века). За проповедь некоего «глубинного» учения он был предан церковному суду. Церковники обвиняли его также в чтении «Глубинных» книг. Авраамия едва не растерзали, когда вели на судилище: «аще бы мощно, жива его пожрети»,— записал в житии святого его ученик Ефрем. И все-таки Авраамий был оправдан, а впоследствии даже причислен к лику святых. Суть его учения в общем осталась неизвестной. Правда, в одном из списков службы Авраамию упоминается, что тайна «Глубинного писания» — тайна Троицы. Но если речь идет о христианском догмате — за что ж тогда судили Авраамия? Видимо, тайна Троицы из Глубинной книги — иная. Тогда какая?

Загадочная книга — уже под названием «Голубиная» — появляется затем в XVIII веке. Стих повествует о том, как в начале «свету белого» из грозной, темной тучи, пришедшей с Востока, упала на землю Голубиная книга. Упала она на Святые горы, к белгорюч-камню Алатырю. Собираются к Книге мудрецы и цари, но не могут постичь ее тайн. Велика Книга: «на руках держать — не сдержать будет, по строкам читать — не вычитать». Волотоман (быть может, волхв или жрец бога Волоса?) — царь прошедших времен просит нового мудреца — царя Давида — поведать о Книге. И тот «по памяти, как по грамоте», отвечает, отчего зачался белый свет, отчего солнце красное, светел месяц, зори ясные, ветры буйные; повествует, какой город городам мати, какое море морям мати, какая главная гора, какой камень, древо, птица; повествует о битве Правды и Кривды, о том, что пока «Кривда Правду переспорила», но Правда пребывает на небе невредимой до конечного своего торжества «во всей вселенныя».

Голубиная книга предстает своеобразной энциклопедией древнерусской космогонии и мифологии. Ее главные образы встречаются в былинах, песнях, заговорах. При сопоставлении видно, что они так или иначе группируются вокруг понятия центра мира. Этот центр локализуется или в Святых горах, или на острове в океане; он отмечен сияющим камнем, светлицей-храмом, где чистая дева хранит на престоле книгу сокровенной мудрости

Даже при беглом прочтении стихов о Голубиной книге чувствуется древность традиций, стоящих за ней. Например, откуда такой образ: «У нас Индра-зверь всем зверям мати» (варианты «Индрик», «Вондрик» и т. д.; даже «Единорог»)? Индра в Голубиной книге обычно выступает владыкой подземных вод.
«Ходит он по подземелью,
Пропущает реки, кладязи студеные».

В одном из вариантов стиха читаем:

«А зверь зверям мать единьрох;
Коли на земли была засуха
И в те поры дождя на землю не было,
Тогда в реках и озерах воды не было,
Только в едином озере вода была,
И лежал великий змий,
И не давал людям пить,
И никакому протекучему зверю,
Ни птице полету чей;
И коли побежит единорог воды пить
И змий люты заслышит,
И побежит от зверя того за три дни,
И в ту пору запасаются водою люди…»

Допустим, имя, название зверя может быть и случайностью. Но сюжет? Бросается в глаза совпадение сюжета с сюжетом мифа индийских Вед о борьбе бога Индры со змеем Вритрой, об освобождении Индрой рек, которые Вритра перекрыл своим телом. Тут Индра — не зверь, а бог. Но могли ли его в христианизированном стихе назвать богом? Заметим, что Индра утрачивает свое ведущее место в ведийском пантеоне уже в эпический период, то есть образ Индры из Голубиной книги должен восходить по крайней мере к началу первого тысячелетия до н. э. Когда же проник он на Русь? Какими путями? С кем?

Не менее неожиданны истоки космогонии Голубиной книги: мир возникает из частей тела Христа. Идея эта не имеет аналогий в христианстве; зато древнейшая из Вед — «Ригведа» — начинается с красочной картины творения мира из частей тела первочеловека — Пуруши. Христос замещает в Голубиной книге Пурушу.

Создается впечатление, что Голубиная книга содержит понятия и образы, родственные значительно более древним. На них и были достаточно свободно наложены позднейшие, в том числе христианские образы. Царь Давид, выступающий здесь как условный христианский персонаж, истолковывает учение как бы забытое, теперь вновь «ниспосланное» с Голубиной книгой. Совершенно неожиданны параллели Голубиной книги с духоборческой Животной книгой. Но об этом уже в следующей статье.

Автор: Е. Лазарев.

P. S. Духи вещают: Подумалось, а ведь к извечным тайнам бытия можно было бы отнести и некий калькулятор Цзы Вэй Доу Шу, созданный мудрыми китайскими астрологами, приоткрывающий завесу прошлого и будущего.