Устный народный карело-финский эпос Калевала восходит к VII—VIII векам, однако специалисты относят отдельные его эпизоды и к более ранним эпохам. В условиях первобытнообщинного строя, среди дикой суровой природы в таежной Карелии древние верования ее жителей были насыщены анимистическими мотивами. С веками, по мере осмысления человеком окружающего мира и своего бытия, языческие фантастические образы отходили в прошлое, превращаясь в образы художественные. Они остались в устных мифах, сказках, былинах, которые передавались устно от поколения к поколению в форме народных песен — рун. Содержание рун, форма их исполнения изменялись, совершенствовались, талантливые певцы вносили в них что-то новое, свое.

Исполнялись руны чаще всего двумя певцами — запевалой и помощником. Они садились друг против друга и, держась за руки и раскачиваясь, как гребцы в лодке, пели. Иногда пение сопровождалось игрой на кантеле — народном музыкальном инструменте, напоминавшем русские гусли. Пели руны, как правило, мужчины; женщины исполняли лирические и свадебные песни, а также ритуальные плачи.

Знакомством с этими песнями мы обязаны финскому поэту и фольклористу Элиасу Лёнроту, который в начале 19-го века открыл сокровищницу карело-финского эпоса. Пешком, с сумкой за плечами и палкой в руках, прошел он по лесным деревням восточной Финляндии и Карелии, записывая устные произведения народного творчества. Первый же собранный материал, в котором оказались и 2000 строк, записанных от известного в то время карельского рунопевца Ю. Кайнулайнена, дал Лёнроту возможность выпустить фольклорный сборник под названием «Кантеле». В 1833 году Лёнрот побывал в деревне Войницы (ныне Калевальский район Карелии) у талантливых рунопевцев Андрея Малинена и Василия Киелевяйнена, где и записал руны о Сампо и подвигах героев «Калевалы». Особое значение имела встреча весной 1834 года с лучшим рунопевцем Карелии крестьянином Архипом Перттуненом…

В феврале 1835 года Элиас Лёнрот издал результат многолетнего труда — книгу по названием «Калевала», содержащую 32 эпические руны. После выхода книги Лёнрот снова путешествует, продолжает собирать фольклор. В эти годы он приходит к убеждению о правомерности соединения различных рун в единую эпическую поэму, окончательно определяет ее композицию. Спустя 14 лет, в 1849 году, Лёнрот издает в Финляндии полный текст эпоса, так называемую «Большую Калевалу», в которую вошли уже 50 рун.

«Калевала» повествует о приключениях и подвигах жителей полумифической страны Калевы: Вяйнямёйнена, Ильмаринена, Лемминкяйнена. Герои эпоса — крестьяне, охотники, рыбаки; в рунах прославляется мудрость и добро, побеждающее зло, а мельница-самомолка Сампо — олицетворение народной мечты о счастье. «Калевала» представляет огромный интерес как памятник истории, миропонимания северного народа, занимавшего значительную территорию — от берегов Финского залива и Онежского озера до Кольского полуострова.

В почти недоступной тогда северной тайге люди не знали феодального гнета, у них надолго сохранился родовой уклад. В этом отношении карело-финский эпос отражает огромный исторический период, начиная с «эпохи железного меча и вместе с тем железного плуга и топора» до чуть ли не XVIII века.

Анализ «Калевалы» обнаруживает в эпосе разные наслоения, начиная с ранних ступеней общественного развития. Например, ясно прочитываются космогонические мифы: «вещей происхожденье» — из яйца утки, от «дочери воздушного пространства» (руна 1).

Отдельные руны сложились на основе тотемизма, древних зооморфных образов животных-предков. Так, после охоты на медведя (руна 46) Вяйнямёйнен говорит уже убитому зверю:

Мой возлюбленный ты, Отсо, Красот с медовой лапой! Не сердись ты понапрасну — Я не бил тебя, мой милый…

Видимо, в эпоху анимистических представлений возникли песни (подобные руне 17), в которых герой эпоса пытается узнать у заклинателя Випунена три слова, необходимые для окончания постройки лодки.

Образы загадочных сил пронизывают все содержание «Калевалы». Сейчас они воспринимаются просто как сказочная фантастика. Но были времена, когда они представлялись реальными, сама же песня-руна была своего рода магическим средством выражения таинственной силы (особое впечатление на слушателей производил и сам рунопевец, чья аффектированная речь усиливала веру в содержание песен).

Читать «Калевалу» нужно как поэтическое произведение — образы ее зачастую лишь косвенно выражают скрытый в них смысл. Вера первобытного человека в силу слова отразилась в магических заклинаниях, наложила свой отпечаток на развитие эпического песнопения. Несчастья, болезни, стихийные бедствия в «Калевале» часто объясняются злыми наговорами и заклинаниями исчадий холодной страны Похъёлы, населенной колдунами и ведьмами. Хотя герои эпоса и страшились колдовства, но стремились всеми способами освободиться от этого страха, повлиять на непонятные силы призывами, мольбой, а подчас и угрозами.

Явственно проступают в «Калевале» и мотивы антропоморфизма, наделение природы человеческими качествами: птицы, рыбы дают людям добрые советы, солнце, месяц и звезды беседуют друг с другом, дорога и береза жалуются на горькую судьбу.

Вместе с тем в «Калевале» отсутствует какое бы то ни было воспевание религиозного культа и его служителей. Магические церемонии в рунах не отражены вовсе, а сведения о чудесной силе заклинаний нередко даются иносказательно, даже со скрытым лукавством — как предупреждение о том, что ее не следует преувеличивать. Почти не встретишь в «Калевале» и христианских мотивов, а ведь от введения христианства на Руси до издания песен минуло более восьми веков! В «Большой Калевале» Лёнрот использовал уже не только эпические, но и лирические, свадебные руны, тесно связанные с религией. Но в «Калевале» ее атрибутики нет (только в последней руне как дань церковной традиции возникает написанный самим Лёнротом сюжет о чудесном зачатии ребенка от ягодки-бруснички и его крещении).

Автор: П. Гаврилов.