Что их объединяло, трех «великих многознаек» XVI века: немца Либавия и итальянцев Кардано и Бразаволу (по прозвищу «Муза»)? Прежде всего, необычайная разносторонность интересов. Андреас Либавий был врачом и философом, естествоиспытателем и одновременно профессором истории и поэзии в Йенской академической гимназии (ставшей впоследствии Йенским университетом). Великий математик, врач, изобретатель Джироламо Кардано три науки считал «божественными» — медицину, математику и астрономию, а вот теологии отказал в этом определении, посчитав, что она уступает первым двум в точности, хотя и превосходит их по числу чудес… И наконец, Антонио Бразавола (его-то современники и называли «великим многознайкой») удачно совмещал право и медицину, был личным врачом папы Павла III. Так что же их объединяло? Среди прочего — один загадочный предмет, на изучение коего они положили много сил и трудов. Та самая «манна небесная», о которой слышали, без сомнения, многие, впрочем, слабо представляя, о чем в действительности идет речь.

Как утверждается в библейской Книге Исход, люди, увидевшие поутру в пустыне поразившее их зрелище (почти вся земля была покрыта тонким беловатым налетом), воскликнули: «Манна?!» («Что это?» в переводе с арамейского). Манна по вкусу напоминала «лепешку с медом» (в другой библейской книге, Книге Числа,— «лепешки с елеем»).

Что же это такое — манна? Мнения на сей счет самые разнообразные. Прежде всего, манной называют болезненный продукт (обычно сок), вытекающий из ветвей некоторых растений при повреждении насекомыми. На Среднем Востоке такую манну («тарфу») выделяет кора гребенщика (тамариска) при уколах некоторых видов насекомых. Но говорят также «манный ясень», «манный дуб»…

Многие авторы античности (Диоскорид, Страбон, Плиний) считали манну «густую камедь» — патологическим продуктом, образующимся в Сирии на маслинах, дубах и ивах. Над загадкой манны безуспешно бились средневековые богословы и алхимики, а в XVI веке — упомянутые нами ученые-естествоиспытатели: научных методов химического исследования в те времена еще не существовало и манне приписывали различные лечебные качества, ничем их не объясняя и не обосновывая.

В XVII—XVIII веках попытки выявить и описать лечебные качества манны предпринимали многие естествоиспытатели и врачи. Так, немецкий ученый Ю. Билиц посвятил свое «изыскание» описанию «безопасного и полезного употребления манны (дубовой и ясеня) при лихорадках». Его соотечественник Ф. Гоффман настаивал на «эффективности использования различной манны» едва ли не при всех болезнях (ссылаясь опять же на античных авторов). Любопытен написанный по-немецки (предыдущие были на латыни) небольшой трактат И. С. Леделя. Автор рассматривал не только различные «качества» манны, как-то: «филологические, физические, медицинские, экономические, мистические и символические»,— но и сравнивал их со свойствами… манника — обыкновенной многолетней травы, лишенной какой бы то ни было «таинственности»! Но лекарство лекарством, а как же со «сладостью» манны, упоминаемой в библейских текстах?

Немецкий натуралист И. Бекман в начале 19-го века предположил, что «сладким началом» служит саккарон — разновидность тростникового сахара. Позже вышел фундаментальный труд крупнейшего авторитета Э. Липпмана «История сахара с древнейших времен до начала производства свекловичного сахара», где сказано, что во всех случаях речь идет об одном и том же веществе, известном также под названием «медовое масло», «росяной мед», «воздушный мед», «сладкая небесная роса».

Впервые химическим составом манны заинтересовался выдающийся французский химик и историк науки П. Э. Бертло (1827—1907). В первом томе фундаментальной «Химии в средние века!» Бертло, анализируя выдержки из библейских текстов, задается вопросом. «Имеет ли какую-либо реальную основу появление особой белой и съедобной субстанции в районе Синая? Если да, то какова природа этого вещества?»

В поисках ответа Бертло подверг химическому анализу тамарисковую манну Синая и дубовую манну Курдистана. Ученый обратил внимание на то, что большая часть сухого веса манны приходится на сахаристые вещества, обладающие высокими питательными свойствами. И отмечал, что съедобность манны известна очень давно (в доказательство Бертло ссылался на арабов и христианских паломников, которые вместо меда ели манну тамариска с хлебом; а также на курдов, подмешивавших дубовую манну в тесто при выпечке хлеба или использовавших ее в качестве приправы к мясу). И повод к возникновению легенды, скорее всего, могла дать тамарисковая манна (хотя, как и дубовая, она не слишком калорийна).

Несмотря на большой научный авторитет Бертло, его точку зрения на манну разделяет меньшинство современных исследователей, хотя и ту и другую манну используют кондитеры в странах Среднего Востока. Большей поддержкой пользуется предположение, впервые высказанное еще в 1776 году известным русским путешественником и натуралистом П. С. Палласом. Он связывал сведения о «хлебе господнем» (лехеме) с лишайниковой манной. Этот вид — «лишайник съедобный Палласа» — ученый описал во время путешествия по киргизским степям, хотя позже ботаник К. С. Мережковский, основываясь на рисунках Палласа, предположил, что тот описал даже «несколько видов (по-видимому, два вида)».

Бесспорно одно: лишайниковая манна («земляной», или «небесный, хлеб») переносится ветром на большие расстояния и выпадает в пустынях и степях Средней и Малой Азии, Северной Америки и Юго-Восточной Европы. Именно она и привлекла в последнее время внимание исследователей. Правда, еще Паллас показал: питательность ее настолько низка, что ни о каком «прокорме» целого народа, да еще в течение сорока лет, говорить не приходится. На роль возможного прообраза библейской манны следует поискать что-то другое…

Однако манна все же попала в язык науки, прежде всего химии,— не как дар небес, а как вполне реальное вещество. Решил все случай. В 1806 году испанский химик X. Пруст открыл спирт в ясеневой манне — его сейчас называют маннитом. Пруст же принял его за особый «манна-сахар» (позднее был открыт настоящий «манна-сахар», который назвали маннозой). Еще раз химики вспомнили Бертло, причем снова в связи со «сладостью» манны. В 1885 году биохимик и врач Г. Аппинг защитил в Тартуском (Дерптском) университете докторскую диссертацию, в которой разбирал химический состав коконов одного из видов носатых жуков. Уже в начале своей работы Аппинг указывает, что его труд в определенной степени является продолжением исследований Бертло, изучавшего трегалозу (сахар, встречающийся в грибах, спорынье и манне) и давшего ей это название.

Автор: З. Гельман.