Религиоведы в большинстве своем давно уже обращаются к проблемам догматического и эзотерического единства (экуменизма) трех религиозных систем — иудаизма, христианства, ислама, у истоков которых стоят фигуры их общих прародителей и основателя духовной целостности ближневосточного монотеизма — Авраама. Но то же самое большинство упорно не желает увидеть проявление того же единства на уровне конкретных реалий. Наверное, этому не следует удивляться, ибо каждая из трех религиозных систем создала свой культурный мир, и каждая отстаивает свою автономность, чистоту и избранность. А реалии этих культурных миров, будь то памятники теологии, философии, словесности, ремесла, высокого искусства или архитектуры, чаще обращены внутрь традиции и лишь в редких случаях позволяют ощутить присутствие в себе некоей сплачивающей тайны — тайны, обнаруживающей общие истоки. Но как и где ее обнаружить? Там, где находится, согласно иудаизму, христианству и исламу, тайна Бытия. В Храме, ибо Храм — во всех трех религиях — Дом Бога.

Когда царь Соломон окончил возведение Храма в Иерусалиме на горе Мориа, к нему явился Господь и сказал: «Я освятил сей Храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3 Цар. 9, 3). С тех пор только в Храме хранится то, что являет собой тайну.

И если действительно существует предполагаемая общность сознания авраамического цикла религий, то она должна быть непременно проявлена и закреплена соответствующим образом Храма. Возможно, на первый взгляд этот образ вовсе не будет убедительным, однако нам кажется, что пристальное рассмотрение его при совершенно новом угле зрения обнаруживает эти единые истоки.

КАМЕНЬ И ЛЕСТНИЦА

Зададимся таким вопросом: что может быть общего у простого дорожного камня и вытесанного из него куба? Ответ, казалось бы, прост — ну хотя бы физическая сущность камня, его природное и родовое начало. Однако если отвлечься от минералогических характеристик и всмотреться в историю мировой культуры, то обнаруживается, что камень и куб соотносятся друг с другом и еще по одному признаку — смысловому, они оказываются родовым признаком Храма и даже собственно Храмом.

Но почему именно дорожный камень? Можно ли искать в нем некий скрытый смысл? Обратимся к Библии. Третий после Авраама и Исаака патриарх, праотец израильтян Иаков во время путешествия в Харран именно дорожный камень взял себе ночью изголовьем. Во сне он увидел Бога и, пробудившись, сказал: «Истинно, Господь присутствует на месте сем», — и взял камень, который был его изголовьем, установил его как памятник, полил елеем и назвал это место Вефиль — Дом Божий. «Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные» (Быт. 28. 17). Скажем сразу, что уже само название — Вефиль — поясняет дальнейшую судьбу этого места и Храма как понятия. Арабы именуют Храм «Байт Аллах» — Дом Бога. Отныне образ Храма в трех монотеистических религиях непременно связан с камнем. Камень стал иконографическим признаком Храма в храмовой теологии иудаизма, христианства и ислама.

Согласно представлениям иудаизма, в основании построенного Соломоном Храма (в Иерусалиме, на горе Мориа) покоится камень. А после возвращения иудеев из вавилонского плена Ездра, построивший в Иерусалиме новый (второй) Храм, также вкладывает в его основание кубический по форме камень. Предмет бесстрастный и полезный, главным образом в строительном ремесле, получает статус многомысленной «вещи», о которой Иаков сказал, что она есть Дом Божий.

Вспомним, что Иаков называет свой камень еще и «вратами небесными»: во сне ему явилась знаменитая «лестница Иакова», соединившая землю и небо, то есть в этом месте открылся вход в вышние чертоги. Камень в изголовье Иакова стал образом основания Храма, лестница же сделалась смысловым прообразом Храма-входа, врат в небесный мир. Храм — это всегда образ, преодолевающий заданность природных и формально-стилистических аспектов своего исторического существования. Проследим эволюцию прообраза Храма-камня в едином семантическом пространстве авраамических религий.

Храмовый камень — реликт, святыня, и у возведенного над таким камнем Храма есть сакральная функция укрытия и сохранения святыни. Но камень не только «вещь», он еще и образ. И образ камня-святыни занимает весьма важное место в учении кумранитов и христиан.

Храмом и «драгоценным камнем» называли кумраниты свою общину. Камень был образом непоколебимого здания Храма, а члены общины — «испытанными камнями», которые не могут быть сдвинуты со своего места, как часть этого здания, возведенного на скале.

В христианстве, в Новом Завете, образ камня ярко звучит в притчах, в которых библейская образность сохраняется, но сосредоточивается на персоне Иисуса Христа, олицетворяющего собой Церковь. «Иисус говорит им (первосвященникам и фарисеям, и — что важно — в Иерусалимском Храме): неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших» (Мф. 21, 42). Краеугольным камнем новозаветного христианского Храма является сам Иисус Христос, будучи, по словам апостола Петра, для верующих драгоценностью, а для неверующих просто камнем, «но который сделался главою угла, камень протыкания и камень соблазна» (1 Пет. 2, 7).

Камень, бессмысленный предмет, обращается сначала в «вещь» и обретает теологический смысл, а затем становится глубоким метафорическим образом, который обнимает буквально все сферы человеческого бытия. Камень — не только значимая реалия, «вещь» храмового сознания иудеев и кумранитов. Камень — это и притча, иносказательно поясняющая этическую позицию христиан. Камень — это образ Иисуса Христа, а потому он обращен к Слову, и о камень этот «претыкаются» те, кто Слову непокорен.

Эта обращенность образа камня к Слову возвращает нас к понятию Храма: ведь именно в Храме полновесно звучит Слово Божье и ответное славословие паствы и каждого отдельного человека.

Согласно кумранитскому и особенно христианскому пониманию камня как этической категории, персонифицированной в лице общины и отдельной личности (драгоценности), камень, подобно Слову, должен непременно стать драгоценным, для этого его отесывают, придавая ему, подобно тому как это сделал Ездра, форму куба.

КУБ — СИМВОЛ СОВЕРШЕНСТВА

Геометрическая символика квадрата и куба весьма занимала религиозное и эзотерическое сознание всех трех авраамических религий. (Позднейшие исследователи, рассматривая это направление их учений, ввели понятие «авраамический пифагоризм».) Куб был доминирующим геометрическим образом ветхозаветного Храма. Святая Святых в скинии Откровения и в построенных затем храмах Соломона, Зоровавеля и Ирода была по форме кубической — то есть ковчег со скрижалями и сам камень Иакова, хранимые в ней, были укрыты в кубическом пространстве.

В эсхатологическом видении Иоанна Богослова Небесный Иерусалим — Храм будущего — предстает в кубической, а следовательно, совершенной форме: «Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны» (Откр. 21, 16). В базилике-мартириуме, которую в Иерусалиме построила мать Константина Елена, камень Голгофы был отесан в форме куба. У христиан форма куба была архитектурным образом микрокосма. В храмовой традиции христиан особое место занимает число «4»: четыре престола, четыре жертвенника, четыре Евангелия, символика четырехконечного креста-распятия.

Так, в храмовой теологии христиан рождается еще один смысл многосложного образа камня. Ибо, напомним, храмовая интерпретация квадрата и куба неотрывна от образа отесанного камня-реликта, камня-Храма, камня-Слова, камня — потаенной драгоценности; первозданного и ограненного затем камня Иакова. Квадрат и кубический объем — это символ высокоэтического чувства веры.

Продолжение следует.

Автор: Шариф Шукуров.

P. S. А еще помимо всего прочего строительство храмов много всего принесло в строительную технику, технологию, даже повлияло на такие отдаленные казалось бы вещи как, например, шиберные ножевые задвижки, применяемые на трубопроводах для перекрытия потока рабочих сред.