Израиль. Город Назарет. В базилике на горе Фавор мы остановились у массивного деревянного люка в полу у алтаря. Старый монах медленно подошел и с трудом открыл люк. Из квадратного отверстия пахнуло сыростью. Прямо перед нами оказалась огромная глыба известняка, венчавшая когда-то гору Фавор.

— Здесь, — сказал монах, — Христос явил ученикам свою божественную сущность, одежды Его стали белыми, а над головой появилось свечение.
— Вы точно знаете, что так было, — спросил я его, — или в это надо только верить?
— Знаю, — ответил он. — Вот гора, вот камень, здесь Он стоял. Теперь и вы знаете то же самое.

Гордиться тем, что ты атеист, глупо. Впрочем, на мой взгляд, не менее глупо испытывать гордость от того, что ты — верующий. И то, и другое — не заслуга и не позор, но лишь предварительный результат конкретной человеческой жизни. А жизни наши — я имею в виду тех, кто успел побывать и в пионерах, и в комсомольцах, и в членах партии, — сложились в смысле духовном очень похоже.

Справедливый строй, который мы якобы строили, обернулся миражом, его боги и апостолы оказались злодеями, содержание и символы одной веры растаяли, другой — не были посеяны и оттого так и не взошли в душах моего несчастного поколения.

Факт: мы остались хроническими атеистами. Креститься на православные купола, путаясь в том, с какого плеча начинать класть крестное знамение? Как быть нам в этом новом времени без веры и без Бога? Почему и зачем сердечная мука влечет и влечет нас туда, где почти два тысячелетия назад погиб на римском кресте проповедник из Назарета? Отчего и по сей день не иссякает искренний интерес к истории человека, подчинившего полмира своему нравственному полю?

В пещере, где родился Христос

Израиль — единственная страна, где христианские святыни не привозили на вечное хранение в храмы, а, напротив, храмы сооружали на месте христианских святынь, навеки сохраняя их для потомков. Почти каждый известный нам шаг Христа, Марии, других персонажей библейской драмы ныне укрыт под сводами храмов:

— до сих пор в Назарете бьет источник, из которого две тысячи лет назад брала воду Мария и у которого архангел Гавриил возвестил ей, что «слово Бога овеществилось в ее чреве»;
— до сих пор существует место, где жило святое семейство и где юноша Христос учился плотничать под руководством Иосифа;
— до сих пор свод храма на горе Фавор хранит под собой камень, на котором стоял Иисус, говоря с учениками;
— до сих пор другой камень, венчавший гору Голгофу, укрыт сводами храма Гроба Господня в Иерусалиме;
— до сих пор церковь Рождества в Вифлееме оберегает маленькую пещеру, где стояли ясли с младенцем…

Когда первые христиане взялись сооружать свой первый храм, они решили, что его помещение будет состоять как бы из двух этажей; подвального — в память о том, как приходилось скрываться от римских властей пионерам христианской веры, и главного храмового пространства. Так вот, подвалы тех храмов как раз и хранят главные христианские реликвии. Чтобы попасть на место, где родился младенец, сначала надлежит войти в храм, а потом спуститься по специальной лестнице вниз, в крипту, где по сей день горит свеча на выступе в маленькой пещере. И даже источник, из которого брала воду Мария, звучит там, в глубине крипты, куда уходят древние крутые ступени, прямо из храмового помещения.

А все-таки кто сказал, что именно здесь лежал в яслях младенец, что именно здесь Мария брала воду из источника, что именно в этом месте жили Иосиф, Мария и Иисус, что именно там стоял крест с распятым Христом? Кто это определил?

Оказывается, у историков есть ответ и на этот вопрос. Поначалу в 320-е годы новой эры это сделал римский император Константин (он перенес столицу империи из Рима в город, названный впоследствии Константинополем). Император сочувствовал христианам и испытывал подлинный интерес к библейской драме, разыгравшейся на этой земле. После Константина Великого идентификацией христианских святынь занялись крестоносцы. Судя по всему, и они проделали работу добросовестно.

Что же касается главного вопроса — да был ли вообще такой человек Иисус Христос? — верующий ответит: «верю, что был», атеист скажет: «знаю, что был». Я знаю, что такой человек был.

Не камни в криптах храмов и не свидетельства Иосифа Флавия достались нам в качестве исторических аргументов. Лучшее и самое убедительное из того, что осталось нам, — Нагорная проповедь, произнесенная неподалеку от Назарета, в небольшом районе, где по разрешению римлян любой проповедник мог говорить все, что не позволялось в иудейских синагогах.

Мы приехали на этот холм в сумерках. Озеро Киннерет отражало закатное небо с рыжими перьями облаков. Линия ближайшего хребта была чиста и величественна. Все здесь осталось неизменным с тех пор: и озеро, и горы, и этот пейзаж. Достаточно встать лицом к озеру, чтобы представить себе почти фантастическую картину: 2000 лет назад молодой проповедник из Назарета видел то же самое, что видишь и ты сейчас. Но только тебе трудно вымолвить в полном согласии с собственной душой и рассудком: …любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…

Ошибка римского намесника

Я и не знал этой истории. Действительно, почему Мария, всю жизнь прожившая в Назарете, рожает младенца в Вифлееме, за сотни километров от северной Галилеи? Как и почему оказалась Мария в Вифлееме?

Она пришла из Назарета, беременная, чтобы отметиться у римского наместника Квериния: римляне затеяли перепись населения в подведомственных территориях. В Вифлееме собралось море народа, постоялые дворы были забиты, люди ютились в близлежащих пещерах, ожидая своей очереди к переписчику. В пещере, на окраине города, где держали скот, примостилась и Мария. Теперь это место — не только самый центр Вифлеема, но и центр христианской цивилизации: тут в пещере родился младенец Иисус.

Не так давно историки взялись изучать сохранившиеся документы и свидетельства той переписи и, к немалому удивлению, выяснили, что дата Рождества Христова была установлена с ошибкой на четыре года. Это означает, что мы с вами на самом деле живем не в 2017-м, а в 2021-м году от Рождества Христова.

Да, каждый народ волен поклоняться своему божеству. Оттого, возможно, по сей день нет мира в городах, где родились боги. Что же касается Вифлеема, то тут спор не только теологический, все куда серьезнее, и туристу знать об этом не только полезно, но и необходимо.

У стены плача

Всякий, кто попадает сюда, на эту просторную площадь перед гигантской каменной преградой, видит одно и то же: старики, взрослые мужчины, женщины и дети говорят со стеной, подойдя к ней вплотную, уткнувшись в нее лицом или оперевшись о нее двумя руками и опустив голову. Стена Плача в Иерусалиме… Я и сам видел, как люди искренне плакали и словно просили чего-то у этой молчаливой и строгой известковой громады.

Здесь много людей в черных широкополых шляпах, в черных же пиджаках, с длинными трубочками волос, закрученных на висках. Это еврейские ортодоксы. Тут они читают псалмы, здесь же, слева от стены, — синагога, укрытая аркой бывших крепостных сооружений. Для ортодоксального еврея это вовсе не Стена Плача, а просто западная стена Храма, существовавшего в Иерусалиме еще при царе Ироде, разрушенного и оскверненного потом. Считается, что именно утрату Храма оплакивают у западной стены евреи. Возможно. Но когда я подошел к стене вплотную, то заметил, что все щели и зазоры между огромными камнями в древней кладке утыканы аккуратно свернутыми бумажками. Думаю, бумажек этих была там не одна сотня тысяч. Потом мне объяснили, что существует поверье: если оставить в стене записку с мольбой о помощи, и если помыслы твои искренни, то помощь обязательно придет.

Площадь перед этим сооружением разделена надвое низенькой металлической изгородью. Левая половина только для мужчин, правая только для женщин. Чтобы греховные мысли не одолевали человека во время молитвы. Однако, полагаю, немало мужских слез утекло здесь в мольбах о возлюбленных и матерях, а женскими слезами наверняка политы записки о спасении любимых.

В любом случае и площадь перед стеной — символ Израиля, и само израильское общество четко поделены. И границы раздела соблюдаются неукоснительно и строго. До шестидневной войны 1967 года и сама эта площадь, и храмовая стена, и весь старый город Иерусалима принадлежали Иордании. За неделю евреи передвинули границы на несколько десятков километров на восток — к Мертвому морю и на север — к Голанским высотам. Но в промежутке на отвоеванной (или захваченной?) территории остались арабские деревни и даже города, которые никогда не прекращали войны с «освободителями». И даже в относительно спокойные периоды здесь продолжался мирный захват территорий.

Вокруг арабских деревень и по сей день продолжают расти, как грибы, израильские поселения. Как правило, они начинаются с каравана. Что такое караван? Это когда несколько семей забрасываются вертолетом на вершину горы, живут там в вагончиках и строят себе дома.

Через полгода на месте вагончиков вырастают прекрасные виллы, еще через год это уже новый еврейский поселок, каких здесь появилось множество — от одной границы до другой. Я слышал здесь переделанный на местный лад хорошо знакомый нам с детства стишок: «А из нашего окна Иордания видна. А из вашего окошка только Сирии немножко…» Но главное для государства в том, что это — еврейская земля в государстве Израиль, состоящем сегодня из евреев и арабов.

Евреи и арабы в Израиле живут автономно, это отдельные миры, разные среды, на границах которых, однако, то и дело возникают зоны повышенных температур, приводящих к социальным пожарам и взрывам.

Если вам доведется быть в Иерусалиме в субботу, вы, конечно, обратите внимание, как резко распадается город ровно на две части: арабскую и еврейскую. Первая шумит, жизнь здесь кипит, как в любой другой день. Вторая замерла и замолкла: транспорт не ходит, редкие прохожие на тротуарах, закрыты лавки и магазины. У евреев — Суббота, священный праздник.

Продолжение следует.

Автор: Юрий Лепский.