Символ нынешнего малайского города Пинанг — 50-этажный небоскреб, где размещается торговый центр Комтар. Похоже, что главный город острова, носящего то же название, подражает Сингапуру, который давно уже называют Нью-Йорком Юго-Восточной Азии. Оба острова схожи: примерно равные по величине, они отделены от Малаккского полуострова неширокими проливами — Сингапур на юге, Пинанг на северо-западе. Этнические китайцы составляют большую часть их населения. Туристы, бродящие по центру Пинанга, восхищаются его старинными храмами, пагодами, мечетями, индуистскими святилищами. Но особый интерес у гостей вызывают две уникальные достопримечательности острова: «Змеиный храм» и огромный монастырский комплекс Кеклоксы. Они — за чертой города, но добраться туда нетрудно.

В 1841 году в Пинанге побывал русский морской офицер А. Бутаков, опубликовавший свои дневники после возвращения в Россию. И то, что мы видели сейчас из автобуса, в точности соответствовало его описаниям. «Части города, обитаемые китайцами, представляют наибольшую деятельность,— пишет А. Бутаков.— В маленьких деревянных сараях, открытых на улицу, производятся всевозможные мастерства… Над входом в дома и по стенам их, снаружи и внутри, красуются китайские надписи на красной или синей бумаге, иногда даже золотыми буквами. Внутри видны недурно нарисованные изображения китайских богов или святых, перед которыми постоянно горят восковые свечи и курения…» Сейчас здесь появились автомеханики, все остальное осталось без изменения.

Минут через двадцать езды кондуктор легонько касается моего плеча: «На выход!» Благодарю за помощь, ведь с прибрежной трассы трудно углядеть «Змеиный храм». Вокруг него — современные заводы. Реликвия прошлого выглядит среди них чужеродным телом. Поднимаюсь по лестнице к пагоде, стоящей на склоне невысокого холма. Перед входом бодрствуют два каменных льва — стражи веры; рядом в тени спит собака, разморенная жарой.

К храму прилепилось множество лавок: здесь и сувениры, и кокосы, и обмен валюты. Неподалеку — площадка для туристских автобусов. Чем же эта пагода привечает заезжих гостей? В туристских буклетах сообщается, что это построенный в 1870-х годах «Змеиный храм», в котором чудесным образом появились змеи, чтобы охранять божество, в честь которого храм был возведен.

Входим под своды пагоды. В глубине, на алтарном возвышении, статуэтка из черного дерева, облаченная в золоченую парчу. Надпись при входе сообщает, что статуя именуется Чор Су Конг, что ее в середине XIX века привез какой-то буддийский монах из Китая. Вскоре после этого болящие начали исцеляться близ статуэтки, и было решено построить пагоду, чтобы поместить ее там на почетном месте. В 1873 году английский землевладелец Дэвид Браун подарил местной общине участок земли, и вскоре началось сооружение храма с поэтическим названием «Чистое облако». Но, как гласит предание, змеи «подрядились» охранять пагоду, и местные буддисты дали ей второе название — «Змеиный храм».

В двух больших вазах-подставках, стоящих по бокам от статуи, из веток сооружено что-то вроде кустов. И если внимательно присмотреться к «зарослям», то можно увидеть в них двух-трех змей, неподвижно висящих на ветвях. Рептилии кажутся сделанными из папье-маше, и хочется их потрогать, чтобы убедиться в этом. Но объявление, помещенное рядом на трех языках, возвращает паломников к реальности. Оно гласит: «Змеи живые. Трогать — на свой страх и риск».

Справа от алтаря — небольшая перегородка. За ней находится своего рода «запасник». Здесь стоит большая кадка с настоящим растеньицем. По его ветвям, лениво перебирая кольцами, двигается «горыныч», с метр длиной. Паломники гладят его по кончику хвоста — для них он не чудовище, а «привратник» храма. У некоторых прихожан сложились особые отношения с храмовыми змеями. Об этом можно судить по объявлению, висящему на стене храма, рядом с большим колоколом. Вот его текст: «Медиумам запрещено впадать в транс в Змеином храме и на прилегающей территории, а также причинять беспокойство паломникам и гостям».

Впрочем, молящихся не так-то легко отвлечь от дела. Они сидят перед возвышением со статуей Будды, сплошь уставленным светильниками разной величины — от стаканчика до кувшина (это своеобразное сочетание свечи и лампады: стеклянные сосуды, украшенные иероглифами, залиты воском, а наверху колеблются язычки пламени). Китаянки, расположившиеся у этого моря огней, держат в руках «пеналы» с деревянными палочками и энергично трясут ими, обратившись лицом к статуе Будды. Кто-то бьет по колоколу; внутри пагоды стоит сплошной треск и звон, и где уж тут до медиумов с их трансом…

К пагоде примыкает павильон — «змеюшник». Здесь на посетителей уставились змеи, висящие на ветвях в ожидании клиентов. При полосатых рептилиях состоят фотограф с помощником. За десять рингитов желающий может запечатлеть себя на снимке в обнимку со змеей. И это не какой-то аттракцион, а храмовый ритуал. Вот две пожилые китаянки благоговейно берут змей на руки; помощник фотографа запускает им еще по змее в прическу и на плечи. Вспышка блица, змеи перекочевывают на ветви, а паломницам вручается квитанция. Снимок им вышлют на домашний адрес. Старушек сменяет молодой китаец. Он решил превзойти их и нацепил на себя четырех больших змей…

А во дворике разбит небольшой сад с карликовыми деревцами. Но сюда нет входа, сад обнесен сплошным каменным забором. Судя по тому, что изнутри стены выложены гладкой кафельной плиткой, это серпентарий, куда змей переносят на ночь для отдыха. Высота ограды — на уровне груди, и по кафелю им не выбраться на волю. Это змеиный дом, тут же ползает небольшой варанчик: то ли компаньон, то ли ужин.

В небе то и дело появляются самолеты — неподалеку расположен международный аэропорт Байян Лепас. Чем же еще привлекает Пинанг зарубежных гостей? Вернувшись в столицу, отправимся в центр острова, туда, где на фоне зеленых горных вершин раскинулся буддийский монастырь Кеклоксы — самый большой и самый красивый монастырь в Юго-Восточной Азии. Особенно впечатляюща его семиярусная башня-пагода, выстроенная усилиями трех буддийских общин: китайской, тайской и бирманской. Это заметно и по ее архитектуре — нижняя часть башни смотрится как китайская пагода средняя — как таиландский вехан, а верхняя представляет собой бирманскую ступу.

Башня видна издалека, но пеший путь к монастырю сложен: нужно пройти какими-то переулками, закоулками, частыми двориками, рядами лавок, прежде чем попадешь на монастырский двор. Посреди него устроен бассейн, где живут священные черепахи. Их здесь сотни. Бассейн небольшой, и черепахи расположились в несколько ярусов. Беспокоиться о хлебе насущном им не надо: паломники покупают пучки зелени и кормят своих любимиц. А сверху слышен звон колокольчиков, призывающий перешагнуть порог монастырских врат.

Храмовые здания возводились здесь с 1890 года. Строители были вынуждены приспосабливаться к горному рельефу. Вот почему тот, кто впервые посещает этот монастырь, поначалу теряется при виде его террас, пагод, двориков, крытых переходов. Да и символика здесь непривычная. На одной из террас по периметру возвышаются десятки статуй Будды в человеческий рост. На груди у каждой — свастика. В павильоне, примыкающем к храму «Десяти тысяч Будд», — сотни китайских бумажных фонариков; из динамиков тихо льются буддийские песнопения.

Поднимемся к главной пагоде по крытому переходу, заботливо устроенному для паломников. Кто же тот благодетель, чьими трудами паломники защищены от палящего солнца? Надпись у входа в галерею гласит: «Алюминиевая крыша пожертвована Британской алюминиевой компанией в 1958 году, во время визита в монастырь ее коммерческого директора». (Подумалось, что в этом необычном храме тоже пригодился уголок алюминиевый). Впрочем, и сегодня пожертвования стекаются в обитель, и ее насельники располагают средствами для благоукрашения монастыря. Рядом с главной пагодой возводится из бетона новый монашеский корпус.

Туристы, посещающие Кеклоксы, тоже вносят свою лепту в строительство. Каждому хочется забраться на вершину башни, откуда монастырь виден как на ладони. Но при входе на винтовую лестницу сидит строгая привратница-китаянка, которая повторяет одно и то же слово: «Мани!» (и это не буддийская молитва-мани, а английское слово «деньги»). А для тех паломников, кто хотел бы увековечить память своих умерших родственников, есть особая услуга. На небольшой керамической вогнутой плитке храмовый служитель быстро выводит тушью иероглифы — имена усопших. Внеся круглую сумму, можно надеяться, что со временем мемориальную плитку вцементируют на территории обители в надлежащем месте.

Прощаясь с островом, путники стремятся непременно побывать на вершине Айер Итам, откуда открывается дивный вид на сказочный остров. На высоту семисот метров над уровнем моря туристов доставляет фуникулер, единственный в своем роде в Юго-Восточной Азии.

А на вершине есть что посмотреть. Здесь и пушки колониального периода, и мечеть, стоящая рядом с индуистским храмом. Внизу виден Малаккский пролив, еще не так давно отделявший Пинанг от «матерого берега». Нынче через него переброшен ажурный мост на сваях длиной в две мили, и для островитян «большая земля» стала теперь ближе. Говорят, что мост рассчитан на самые сильные землетрясения, что он простоит не одну сотню лет. Пусть же он будет символом сближения и взаимопонимания жителей Пинанга — при всем различии их религий, культур и традиций.

Автор: Архимандрит Августин (Никитин).