Легенда о Прометее известна всем. Великий человеколюбец похитил у Зевса огонь и принес его людям. Разгневанный Зевс приказал богу-кузнецу Гефесту приковать Прометея нерушимыми цепями на вершине Кавказа. Здесь орел, священная птица Зевса, каждый день клевал печень титана. Так прошло много веков, пока не явился великий греческий герой Геракл и не освободил Прометея.

Менее известно, что в кавказском и иранском фольклоре у Прометея есть целый ряд двойников, также прогневавших верховное божество и прикованных на вершине горы или в горной пещере. Герой грузинских сказаний Амирани совершил много подвигов на благо человечества, истребил множество чудовищ и злобных великанов, но затем возгордился и вызвал на поединок самого Бога. Бог предложил ему вытянуть из земли воткнутый в нее посох, но посох чудесно пророс и охватил своими корнями все недра земли. Тогда Бог приковал Амирани к посоху цепями и накрыл его горой (обычно это Казбек), так что Амирани оказался в пещере. Помещенная в пещеру вместе с ним чудесная собака Курша круглый год лижет его оковы. Но когда они истончаются так, что вот-вот Амирани сможет их порвать, все кузнецы на земле ударяют трижды молотом по наковальне, и цепи приобретают прежнюю толщину. Вплоть до начала XX века кузнецы в Грузии совершали этот ритуал в великий четверг на пасхальной неделе.

В абхазском фольклоре у Амирани есть двойник — титан Абрскил, великий воин и защитник людей. Абрскил, например, не давал расти папоротнику и другим вредным растениям, в результате луга покрылись сочной травой и скот стал давать гораздо больше молока, чем прежде. Но и Абрскил в конце концов возгордился и бросил вызов Богу. Тогда Бог приказал своим помощникам («ангелам») заточить Абрскила вместе с его конем в горную пещеру, где он и томится до сих пор.

У кабардинцев есть свое предание о прикованном у вершины Эльбруса великане-нарте Насрене Длиннобородом, который захотел свергнуть бога Тха. Его освобождение наступит только тогда, когда перестанет расти камыш и не будут плодиться овцы, то есть, по понятиям сказителя, в «конце света».

Средневековый армянский историк Моисей Хоренский сохранил для нас предание о древнем царе Артавазде, которого проклял его отец Арташес. Вскоре после этого, во время охоты на горе Арарат, Артавазда схватили духи и приковали цепью в пещере. Две собаки Артавазда неустанно грызут цепь, но кузнецы периодически укрепляют ее тем, что бьют молотами по наковальням. Другое армянское предание рассказывает сходную историю о сыне Артавазда — безумном Шидаре. Боги также заточили его в черной горе (Большом Арарате). Его цепи также лижут собаки, но каждый первый день месяца кузнецы вновь укрепляют эти цепи, чтобы Шидар не вырвался и не уничтожил землю. То же самое случится, если вырвется на волю Артавазд.

В отличие от Амирани Артавазд и Шидар изображаются сказителями без всякой симпатии. Если мы теперь вновь обратимся к грузинскому фольклору, то увидим, что и здесь, в Имеретин (Западная Грузия), существует предание о сугубо отрицательном персонаже, демоническом существе Рокапи, которое приковано в пещере к чугунному столбу. Рокапи постоянно расшатывает столб, но в последний момент на столб садится птичка. Рокапи замахивается на нее, но птичка улетает, а столб от могучего удара вновь входит в землю. Если Рокапи удастся освободиться, то наступит конец мира.

Сюжет о злом существе, прикованном цепями до конца света, сохранился также в фольклоре Центральной Европы и на Балканах.

В Тироле существовал обычай, по которому кузнецы перед праздниками ударяли по наковальне, чтобы скрепить цепи Люцифера, иначе тот вырвется и перевернет мир. В Баварии в день святого Иакова (25 июля) кузнец, оставлявший кузницу последним, ударял по наковальне, чтобы черт не мог перепилить свои цепи. Согласно албанскому преданию, черт прикован цепями к горе. Весь год он гложет эти цепи и к пасхальной великой субботе они становятся тонкими, как бобовые листья. Но тут приходит Христос и приковывает дьявола новой цепью.

Сходные мотивы мы встречаем и в бессмертной поэме Фирдоуси «Шахнамэ», излагающей легендарную историю древнего Ирана. Свергнув и казнив законного царя Джемшида, на трон восходит демонический царь Зохак. Из плеч у него росли змеи, которых каждый день надо было кормить человеческим мозгом. Правление Зохака продолжалось тысячу лет, в течение которых «он только и знал, что к вражде призывать, жечь, грабить и мирных людей убивать. Терпеть становилось народу невмочь. Хватали двух юношей каждую ночь… Из мозга их змеям варили еду, чтоб тем отвратить от Зохака беду».

Наконец злодеяния тирана переполняют чашу народного терпения. Первым поднимает голос протеста кузнец Каве, семнадцать сыновей которого были отданы в пищу змеям, и такая же судьба ждала последнего, восемнадцатого. Зохак неожиданно пугается кузнеца и пытается примириться с ним. Но непреклонный Каве поднимает народное восстание. Знаменем повстанцев становится кожаный передник кузнеца. С помощью Каве трон переходит к законному наследнику, потомку Джемшида Ферпдуну. Тот сделал кожаный передник кузнеца знаменем иранских царей (эта традиция сохранялась в Иране до VII века новой эры), а побежденного Зохака приковал на вершине горы Демавенд (к югу от Каспия). «Злодей в одиночестве с этой поры остался прикованным в сердце горы».

Итак, перед нами целая цепь персонажей — от вполне положительных до сугубо отрицательных, связанных одной общей чертой: им противостоят кузнецы. Есть ли еще что-нибудь общее в этой галерее портретов, кроме лежащей на поверхности и пока что непонятной связи с кузницей? Положительных и полуотрицательных героев этого типа принято называть «богоборцами». Но нет ли здесь неуместной модернизации? Чтобы решить этот вопрос, надо сделать несколько шагов в сторону.

Обратимся к другой галерее портретов, также связанных одной общей чертой.

Первым царем древнего Рима по преданию был Ромул. В этом качестве он совершил много великих дел и заложил основы могущества Рима. Однако в конце своего правления, как пишет Плутарх, «…всецело полагаясь на славу своих подвигов, исполнившись непереносимой гордыни, он отказался от какой-либо близости к народу и сменил ее на единовластие… К тому времени и патриции были уже отстранены от власти… их собирали в совет, скорее блюдя обычай, нежели для того, чтобы спросить их мнение: они молча выслушивали приказы Ромула и расходились, обладая единственным преимуществом перед народом правом первыми узнать то, что решил царь… И поэтому, когда он вскоре исчез, подозрения и наветы пали на сенат…»

По одной версии сенаторы убили Ромула. По другой Ромул начал выдавать себя за бога, равного Юпитеру или превосходящего его. Он соорудил машины, подражающие грому и молнии (вариант — приказывал солдатам бить мечами о щиты, чтобы заглушить грохот грома), и за такую гордыню и нечестие был поражен молнией.

Перенесемся теперь еще на две тысячи лет вглубь истории, в древнюю Месопотамию. В то время там в городе Уруке правил царь Гильгамеш, главный герой древнейшей дошедшей до нас эпической поэмы, созданной шумерами и аккадцами. Подвиги Гильгамеша велики. Он сделал свой родной город политическим центром Двуречья, прославился дальними и опасными походами. Но в то же время он и тиран, изнуряющий свой народ строительными работами. Всех красивых девушек Урука отрывают от женихов и уводят в его гарем.

Народ Урука ропщет и обращается с жалобой к богам. «Жалобу их услышал Ану» (верховный бог Шумера), говорит эпос, и по указанию Ану богиня Аруру создает из глины первобытного богатыря Энкиду, который должен привести в чувство зарвавшегося Гильгамеша. Энкиду, призрачный символ родового доклассового строя, выступает против Гильгамеша. Тому, однако, удается соблазнить Энкиду благами цивилизации и перетянуть его на свою сторону. Совместно с Энкиду Гильгамешу удается благополучно решить новый конфликт с богами в лице богини Иштар (об этом конфликте ввиду его особой важности мы подробнее поговорим позже). Гильгамеш и Энкиду убивают небесного быка, которого послала против них Иштар.

Но после этого боги наносят Гильгамешу третий и окончательный удар. Они поражают смертельной болезнью Энкиду. После смерти Энкиду Гильгамеш внезапно остро осознает собственную смертность. Он предпринимает героические усилия, чтобы одолеть свою судьбу, добирается до страны блаженных, где живет его предок благочестивый Утнапиштим, получивший бессмертие по решению богов, но тот развеивает его надежды — боги не станут даже собираться, чтобы рассмотреть вопрос о бессмертии Гильгамеша. Даже траву, возвращающую молодость, которую ему подарил Утнапиштим, Гильгамеш утрачивает на обратном пути. Подтекст подлинно народной поэмы о Гильгамеше совершенно ясен: тиран не может получить бессмертие, какие бы подвиги он ни совершал.

В индийской мифологии параллель образам Ромула и Гильгамеша представляет Пуруравас, первый царь знаменитой Лунной династии, к которой принадлежат все основные герои «Махабхараты». В первой книге «Махабхараты» говорится: «Правя тринадцатью островами океана… в то время как он был человек большой славы, Пуруравас, опьяненный своей силой, вошел в конфликт с брахманами и отнял у них их сокровища, несмотря на их крики. Санаткумара (посланец богов) спустился из мира Брахмы и сделал ему предупреждение, которому тот не внял. Тогда проклятый разъяренными риши (святыми отшельниками), он погиб, этот алчный царь, который, опьяненный своей силой, потерял рассудок».

Упоминавшийся выше Джемшид в эпосе «Шахнамэ» числится четвертым царем Ирана (точнее, всей известной тогда ойкумены). Однако в древнейшем зароастрийском памятнике «Авеста» он фигурирует (под именем йима) как первый изначальный царь Земли. В нем рассказывается, как йима трижды расширял территорию Земли, страдавшей от перенаселения. О других подвигах йимы (Джемшида) подробно рассказывается в поэме Фирдоуси. Он изобрел военные доспехи, мореплавание, прядильный станок, шитье одежды, зодчество, разделил людей на касты по занятиям (а ведь среди его изобретений могли быть и кинезио тейпы, детальнее о них смотрите на сайте https://arestapes.com.ua/). Но его полезная деятельность была сведена на нет развившейся в нем непомерной гордыней.

Шло время. Свое осознав торжество, Он стал признавать лишь себя одного…
Собой пред всевышним творцом возгордясь,
Навлек на себя он погибель тотчас.

Узурпатор Зохак побеждает Джемшида, и по его приказу Джемшида распиливают пополам.

Обратимся теперь к Библии. Как здесь трактуется вопрос о первом царе? Повествуется, в частности, как израильтяне, жившие до XI века до новой эры при строе военной демократии (во главе племенного союза стоял избираемый верховный вождь — «судья»), устав от военных поражений, решили избрать себе царя. Идеолог старого строя, последний «судья» Израиля Самуил энергично протестовал против этой перемены.

Израильтяне, однако, настояли на избрании царя. Первый царь Израиля Саул первоначально приобрел огромную популярность своими военными победами и личной скромностью. Но в конце своего правления он стал мрачным тираном и вошел в острый конфликт со жрецами во главе с Самуилом. В конце концов, потерпев жестокое поражение, незадачливый царь покончил самоубийством.

В Китае первые мифические цари были включены в официальную историографию. При этом последним царем каждой древней династии непременно оказывается свирепый тиран, после чего небо забирает мандат на царскую власть у этой династии и передает его следующей.

Итак, вот несколько версий мировой мифологии на тему «первый царь». Все они в конце своей деятельности оказываются царями «богопротивными». Можно ли на этом основании их считать богоборцами? Посмотрим, что происходит с царями у самих богов. Но уже в следующей статье.

Автор: Э. Берзин.