Из пустыни раздаются три призыва. Первый из них — это зов Бога, звучащий среди дикой пустоши, как это было в случае с Моисеем. Первые христиане верили, что именно в пустыне может установиться настоящий контакт с другим, сверхъестественным, трансцендентным миром, именно здесь можно услышать самое важное слово.

Второй призыв, порожденный отвращением: это пренебрежение к миру, к коррумпированному и лицемерному обществу, неизбежно обреченному на гибель, где Бог попран торговлей, семьей, множеством мелких и повседневных желаний. И наоборот, одиночество и засушливость пустыни выглядят чистыми, по крайней мере, незагрязненными. Удивительно, что несмотря на отсутствие растительности, именно в пустыне еще можно найти последние остатки рая.

Третий призыв — это трубы апокалипсиса. В течение первых веков существования христианства конец света считался бесспорным и близким. В любой момент небо могло раздвинутся пополам, открывая путь ангелам-мстителям с огненными мечами. Беда будет тем, кого эта ужасная картина захватит врасплох в грехопадении или просто в забвении, потому что его сразу и навсегда ввергнут в ад. Поэтому нужно, чтобы конец света застал человека в минуту размышлений и молитв, когда он стоит ближе к Богу. А для этого пустыня просто находка.

Сосредоточие соблазнов

В начале христианской эры эти три призыва привлекли к засушливым землям в Сирии, а особенно — в Египте, вокруг древних Фив, множество людей. Позже они стали легендарными фигурами. Славный среди них был святой Антоний, живший в Египте до возраста 105 лет. С его опыта видно, что пустыня — не только святое место, но и средоточие соблазнов. Ведь именно в пустыне дьявол и темные силы принимают формы бешеного водоворота, который может затянуть в пропасть смельчаков, рискнувших отказаться от светского комфорта и общественных связей.

Такое самоотвержение и опасная жизнь вдали от мира в полной нищете — практика, которую позже Лютер и протестанты осудили как глупость — породило злоупотребление в поведении, представляющееся нам уж слишком странными. Пустыня плодотворна на придирчивые образы, которые начинают казаться этим святым людям, доводя их до грани безумия и даже заставляя переступить ее: это земля чудес и галлюцинаций, порожденных горячим солнцем; ее засушливость является аллегорией отлучения души от Бога, она является мощным символом единства; песок и ветер выступают символами, неотъемлемыми от вечной темы быстротечности всего сущего, тогда как скала олицетворяет постоянство; крещение проводится животворной водой, такой драгоценной и редкой в пустыне, это берлога неутомимых, непоседливых и агрессивных демонов, очевидно разъяренных силой воли и самоотречением отшельников.

Церковь относилась к отшельникам весьма осторожно, попутно упрекая их, что они не следуют по примеру Христа, выбравшего жизнь и смерть среди людей. Тем не менее, во многих «Житиях отшельников» подробно описываются их действия.

Не будет преувеличением сказать, что в них говорится о физических подвигах, даже о соревнованиях или чемпионате, поскольку отшельники стремились превзойти друг друга в продолжительности поста или молитвы. Одни прятали лица, другие умерщвляли плоть или бередили раны. Святой Макарий Египетский стоял на ровных ногах «в течение 60 лет», время от времени бегая по пустыне с большой корзиной песка на плечах. Когда его спросили, что он делает, Макарий ответил: «Я пытаю того, кто пытает меня».

Святой Павел Отшельник, произносивший ежедневно триста молитв (он считал их с помощью камней), почувствовал себя оскорбленным, когда узнал, что девушка из соседней деревни молится 700 раз в день. Святой Елпидий, живший вблизи Жерико в четвертом веке, никогда не обращался лицом на запад и не смотрел на небо после шести часов вечера — а почему, только он сам это знал. Другие заковывались в цепи, опоясывались колючками или носили странные шлемы, к которым подвешивали камни, чтобы не заснуть (ведь Бог мог прийти «как вор в ночи»). Они никогда не мылись, потому что презирали свою телесную оболочку. Живые личинки мух выползали изо рта греческого аскета по имени Матвей. Тело отшельника Мелетия было покрыто отвратительными язвами; каждый раз, когда из них выпадал червь, отшельник тщательно клал его на место, чтобы не лишиться страданий.

Возможно, самыми удивительными фигурами среди отшельников были столпники, которые для приближения к небу решили жить на верхушке столба. По легенде, славный среди них — Симон Столпник — жил на своем столпе более 40 лет. Он вдохновил поэта Теннисона на написание поэмы, а режиссера Луиса Бунюэля — на создание фильма «Симон Отшельник» (1965). Он ел одну лишь траву, которую поднимал на столб веревкой с привязанной корзиной. Даже многие чиновники и монархи приходили к нему за советом и приносили дары, от которых тот отказывался. Как то привиделся Симону солнечный ангел, спустившийся на огненной колеснице, чтобы забрать его на небо. Он уже было и ногу поднял, чтобы сесть в колесницу, когда вдруг видение исчезло. Чтобы наказать себя, Симон положил стоять на одной ноге до конца своих дней, а через год наступила смерть.

Симон Столпник в фильме Бунюэля.

Телесные немощи

В этой пустыне, которая была одновременно и вызовом, и ареной испытаний на устойчивость, отшельники, кажется, очень боялись женщин. Чтобы избавиться от этого страха, они прибегали к крайностям. Один из отшельников как-то увидел на песке след женской ноги и сразу же стер его. Второй, путешествуя с собственной матерью, когда переносил старушку через поток, обмотал свои руки многими слоями ткани, — чтобы таким образом избежать контакта с опасным телом.

Ходит немало рассказов о том, как отшельники приручали диких зверей (некоторые говорили на крокодиловом языке, некоторые научили медведя выгонять овец на пастбище в определенное время), однако женщины, даже святые женщины, вызывали у них ужас и смятение. Святой Мартиниан из Цезарии в Палестине нарочно сильно обжег себе ноги, чтобы избавиться от женщины, которая к нему липла. Как только ожоги зажили, он отправился в другую пустыню на скалу среди моря. Как то о скалу разбилась лодка, все погибли, кроме девушки, которая впилась в доску и вопила о помощи. Святой Мартиниан вытащил ее на скалу, но, не желая оставаться вместе с ней, бросился в море. Благодаря Богу и течению, он добрался берега.

Да и сами женщины, шедшие жить в пустыню, также попадали в подобные ловушки. Аполлинария, дочь императора Анфима, перед тем как отправиться в пустыню близ Фив отдала свое лицо в жертву болотным комарам, чтобы не искушать красотой других отшельников.

Некоторые соблазнам подвергались. После долгого пребывания в пустыне какой-то Херион вернулся домой в Александрию и зачастил к веселому обществу и на скачки и, в конце концов, женился на танцовщице. Однако Бог не оставил его вниманием, в хрониках говорится о том, что Он спас Хериона от разгула, «послав ему опухоль на шейные железы».

Небесная тишина может быть услышана не только в пустынях, но и в других местах, поэтому некоторые отшельники пересмотрели свои взгляды. Еще некоторые обнаружили упрямство и прошли путь от галлюцинаций до безумия. Порой они образовывали целые стаи и вооруженные колючими палками, били всех, кто казался им нечистым, даже нападали на города. Так, например, в 415 году в Александрии была убита философ-неоплатоник благочестивая Гипатия, ее тело растерзала толпа фанатичных христиан.

Некоторые из аскетов встречали в пустыне тот самый мир, от которого бежали. Недалеко от города Оксиринхос в пустыне близ Фив говорили, что там живет «чудовищное количество отшельников» – где-то более 10000 плюс и еще 20000 пустынниц.

В таких крупных общинах невозможно жить без законов, по крайней мере, без каких-либо правил. Первые объединения отшельников в определенные группы, первые попытки организации общественной жизни и первые кодексы поведения монахов были вызваны реакцией на духовные и физические угрозы и необходимости создать новый порядок. Секту ессеев принято считать за исток такого движения на Западе.

Первые мужские и женские монастыри появились близ Фив и в Сирии еще в пятом веке. Слово «монах» происходит от греческого слова, имевшего значение «один», однако никто из монахов не является отшельником. Напротив, сама жизнь в обществе определяет жизнь каждого монаха.

Вскоре монастыри перебрались из пустынь ближе к городам и даже в сами города, поскольку пустыне из камня и песка не вылечить пустыню в душе, для этого нужны другие средства и лекарства. Так церковь вновь вернулась в мир, который между тем не поглотило пламя небес. Однако переход через пустыню оставил глубокий след как в мистическом порыве (я наедине с Богом), так и в необходимом приспособлении к другим (я среди людей). Такие следы были порождены услышанными призывами тишины неба, совершенного одиночества, тяжелой и черствой жизни, не окончательно потерянного мира, шумного дьявола, которого не всегда в себе находишь, а больше всего — зову человеческой плоти, прочной и нежной, злой и мягкой, которую не смогли уничтожить ни песок, ни ветер.

Автор: Жан Клод Карьер.

P. S. Подумалось, что о жизни подвижников-пустынников и прочих аскетов можно было бы сделать серию как документальных так и художественных фильмов. К слову дату выхода новинок фильмов, сериалов, аниме, можно узнать, перейдя по ссылке.