Там, где халкидский полуостров выбегает в Эгейское море, завершается он тремя гористыми языками. Самый высокий из них, восточной, это Святая Гора Афон, со шпилем высотой 1935 м. Уже от древнейших времен обращал он внимание на себя своей необычной природной красотой, так что по старой легенде, сам Иисус Христос выбрался однажды в морское путешествие, чтобы осмотреть уже тогда славный Афон. Еще в VIII веке. осели на нем отшельники, анахореты, а уже в 963 г. построили они себе Лавру св. Афанасия и завели отдельное монашеское государство под управой протоигумена (протоса) и игуменов. Число монастырей впоследствии дошло до 20, причем в 1756. основан один украинский, св. Или.

Число монахов выросло до 6000 и с ними Украина находилась издавна в тесных религиозно-культурных связях, которые не прерывались и по занятию Святой Горы турками в 1430 г. Афонские монахи приходили в Украину, а наши, как на пример великий проповедник Иоанн Вышенский, основатель Скита Манявского, Иов Княгиницкий и дерманский игумен Исаакий, шли туда на церковно-монастырскую практику и науку.

От того времени сохранила эта распрекрасная часть земли свой почти первоначальный вид вплоть до наших дней. Целый ряд монастырей, рассеянных по горе, творит и теперь отдельную демократическую республику с собственным правлением. После ухода турок, греческие власти обеспечили Святой Горе самоуправу, но сегодня этой автономии грозит опасность. Греки видят, как имущество афонских монахов приходит в упадок, и хотят его присвоить.

Справедливо чужие называют Афон православным Римом, а свои греческие соседи землей казненных. Гористая пустыня, отделяющая Святую Гору от остального мира, долгие годы защищала доступ живой жизни в монастыри. Афон со своими 6000 монахами выглядит словно остров осужденных, что ждут смерти среди принудительных работ. Однако туда шли люди, прежде всего, стремясь в вечную жизнь по смерти, они сносили с улыбкой свое изгнание и самоотвержение.

Афон выглядит так же, как в средние века, а монахи живут там, как пару сотен лет назад. До сих пор слышны в полночь их пение в сумерках старинных церквей, а жалобные псалмы несутся ночью как голоса из гроба, как плач по давно утраченным вещам. Тогда висит над Святой Горой марево далекого прошлого, которое исполняет чужака страхом. Во втором часу по полуночи молкнут по монастырям псалмы, а в 5 часов рано начинается рабочий день. На обочинах горы примостилось 20 монастырей, обведенных высокими стенами, а их окна закрываются аж на высоте 10 метров от земли, из страха перед частыми посещениями морских разбойников-пиратов. Выглядят так, словно построены на вечные времена. У монастырей есть отдельные кельи пустынников, покрытые гонтами. Время на Афоне, кажется, остановилось. (Лишь только современная растроечная камера или расстойка в монастырской пекарни напоминает о том, что времена средневековья прошли).

От рассвета видно монахов по всем дорожкам горы. Некоторые из них ведут за поводья мулов или лошадей, навьюченных разным добром, другие несут его на собственных плечах, а опять же другие увешаны сумками по бокам. Все уходят из Кареи, единого дома на всем полуострове, где накупили припасов на целый день. Здесь нет машин, потому что дороги и тропинки между монастырями и скитами достаточно обильные; поэтому на Афоне царит вечная тишина. Монахи, которых встречаете, оживленные, полные терпения, но одновременно недоверчивые и робкие. Лица их вспаханы житейскими страстями, холодом и жарой, длинными постами и усталостью. Они ведут довольно спокойную жизнь и ждут за работой на победу добра в мире.

От веков Афон оговорен только для мужчин и единственной Женщины — Богородицы. Другая на Святую Гору не смеет ступить, — „потому что упала бы сейчас на месте трупом». Первоначально нельзя было даже безбородым юношам заходить туда, но теперь этого уже давно не держатся, только женщинам и детям вступление на Афон все еще запрещено.

В обед сходятся в столовой монастырские жители с огородов, каменщики, столяры, кузнецы, сапожники, портные и мельники. Всеми теми работами монахи занимаются весьма успешно. В просторной комнате стихает все движение, как входит, опираясь на палку, седой игумен. По молитве отчитывают поименно всех и судят разные провинности. Виновные должны бить поклоны перед игуменом и этого наказания все очень предостерегаются. Едят бобы, свеклу с уксусом, чечевицу и фиги, а попивают все это вином. Для гостей имеют похлебку из черепах и вареных морских ежей. Один из монахов читает во время обеда Святое Писание. Игумен отходит, и тогда питаются разные помощники-слуги, которых много в каждой обители.

Днем повсюду царит движение. Слышны звонкие удары: это монахи-кузнецы куют топоры, косы и другое хозяйственное орудие. Как раз стригут стадо овец, а из их шерсти сами производят сукно. Также и сами шьют себе одежду и обувь.

Гору Афон посещает много туристов, в дороге из Фессалоник в Стамбул не забывают заглянуть на „Айон Орос» (святую гору). Монахи радушно их встречают, потому что имеют с этого хороший заработок. Каждому показывают протатский дом, где скрывается старейший писаный устав Святой Горы, запертый 12 замками в тяжелом сундуке, что ее можно открыть только в присутствии протоса и всех игуменов Афона. Устав писан на пергаменте из козлиной кожи и потому называется в разговорном языке „траґос», то есть козел по-гречески.

Кроме монахов живут на Афоне одиночками вне монастырей много пустынников-аскетов, которые недовольны монастырской жизнью и остро ее осуждают. Потому и действительно, современный дух времени добрался потихоньку и до этих грубых, старых стен и отношения в них что раз ухудшаются. Монахи уже не соблюдаются так строго устава, живут выгоднее, злоупотребляют алкоголем, занимаются различной торговлей. Наукой и литературой там наверное никто уже и не занимается.

Все это видит греческая власть, в последнее время, говорят, даже было намерение превратить святую гору Афон в туристический курорт. „Монахи — говорит — уже пережились, остыли в своей ревности, а церковь не заботится о своем имуществе». Надеюсь, этого не сделают, а святая гора Афон и в дальнейшем будет оставаться духовным оплотом в океане культурного упадка.

Автор: Я. П.