Начиная с XI—XII веков, люди стремились в места, где ходил по земле Иисус Христос и великие христианские святые, в места, где жили и умирали монахи-святогорцы, удалившиеся от соблазнов мира в дикие дебри Халкидики. Если Палестина и Иерусалим в частности в нынешнее время по разным причинам не имеют конфессионального единства, то Афон был и остается оплотом и хранителем греческого и славянского православия. И не удивительно, что совершить паломничество к его святыням равнозначно укреплению веры и самодостаточности сознания («я был на Святой Горе»).

Афон и его древности с давних пор обладали притягательной силой и для ученых. Еще Василий Григорович-Барский, получивший образование в Киеве, испытывал неодолимое желание побывать на Святой Горе. В 1727 и 1744 годах он дважды посетил Афон и оставил нам документально-точные рисунки и описания всех афонских монастырей. За ним на Святую Гору устремилось множество ученых-иследователей. Ими двигали разные интересы: кто изучал и собирал старинные рукописи и грамоты, кто-то готовил разнообразные материалы по истории архитектуры и искусства на Афоне, кто-то направил свои усилия на изучение произведений искусства — фресок, мозаик, икон, миниатюр, резьбы по дереву и камню, шитья, архитектуры и скульптуры. Венцом этих ученых поездок явилась монография выдающегося русского византиниста Никодима Павловича Кондакова «Памятники христианского искусства на Афоне», опубликованная им в 1902 году и не потерявшая своего научного значения и по сей день.

Путь на Афон лежит через Салоники, поскольку разрешение (диаомонитирион) на посещение Святой Горы можно получить только в столице северных территорий Греции. Из Салоник же на Афон — две дороги: через Уранополис, городок на границе Халкидики и Афона, и через небольшой поселок Иериссос, расположенный на противоположном берегу полуострова. Через Уранополис направляется основной поток паломников, туристов, наемных рабочих и монахов, а также и весь грузовой транспорт, везущий на Афон продукты, строительные материалы, почту, книги и прочие предметы монастырского обихода. Трехпалубный паром «Докспа эсти» («Достойно есть») бывает битком набит людьми, тяжелыми грузовыми и небольшими легковыми автомобилями. Он идет до пристани Дафни, освобождаясь по мере приближения к ней от части людей и машин, которые сходят на арсанах (причалах) монастырей Зограф, Кастамонпт, Дохпар, Ксеиофонт и Пантелеймон. Все остальные высаживаются в Дафни, откуда на автобусах направляются в столицу Афона Карею, а из Карей расходятся или разъезжаются по разным монастырям, скитам и келлиям.

Но есть и путь через Иериссос. Отсюда на Афон уходит не паром, а мотор-пая — лодка, берущая на борт не более двадцати-тридцати человек. Она идет три раза в неделю, да и то лишь при хорошей погоде. Но при знании расписания и при надежде, что море будет спокойным или достаточно спокойным, дорога через Иериссос обладает своими неоспоримыми достоинствами. Из Салоник можно уехать не ранним утром, чтобы поспеть на паром в Уранополисе, а даже вечером. Через три часа мы были уже и Иериссосе, а в 8 часов утра прямо на пустынной набережной получили у подъехавшего чиновника свои диамонитирионы и взошли на борт лодки, идущей отсюда до монастыря Ивирон.

Преимущества такого варианта путешествия по Афону заключаются в сравнительно легком и быстром попадании в монастыри, расположенные на северо-восточном побережье Афона: Хиландар, Эсфигмен, Ватопед, Пантократор, Ставроникита и Ивпрон. Впрочем, и при обоих вариантах плавания вдоль берегов Афона его южная оконечность с горою Афон, древнейшим монастырем cis.Афанасия, а также расположенными на крутых скалах монастырями Симопопетра, Григориат, Дионисиат, святого Павла и многочисленными скитами на Карулии все равно остается «пешей» зоной Святой Горы. В немногие монастыри можно добраться на грузовиках или других случайных машинах, но транспорт здесь ненадежен, ехать приходится при почти полной уверенности, что возвращение в исходную точку состоится не ранее следующего дня.

Еще до середины прошлого века на Афон плавали, а по Афону ходили или ездили на вечном транспорте — мулах и осликах. За тысячу лет существования Афона монахи протоптали по всему полуострову множество троп и построили из камня немало примитивных дорог шириною от одного до четырех метров, по которым и перевозились на вьючных животных люди и грузы. Печное отопление, существующее во многих афонских монастырях и по сей день, требовало также ежегодной массовой заготовки дров, которые доставлялись с лесных делянок теми же мулами и ослами, что, в свою очередь, обязывало монастыри содержать дороги в надлежащем порядке. Чтобы оценить качество свято горских путей, надо пройти их своими ногами: от Хилапдара до Зографа, от Зографа до Ватопеда, от Ватопеда до Пантократора и Ставроникиты. Это горные дороги с затяжными подъемами и такими же спусками, доступные только хорошо тренированным людям, но доставляющие любознательному человеку и паломнику истинную радость от общения с прекрасной природой Святой Горы.

Святая Гора в древности представлялась огромным монастырем, своего рода большой иконой, внутри которой святостью обладали не только мощи, иконы, церкви, кресты, но и земля, небо, деревья, наконец сами люди — подвижники Афона.

Вплоть до сегодняшнего дня на старых горных тропах и больших дорогах, в лесах и на береговых скалах то и дело встречаются путевые часовни с иконами, крестами и мерцающими в крохотных и заботливо прикрытых нишах лампадами. Одна из таких часовен стоит на перекрестке дорог, ведущих в Ватопед, Зограф и Хиландар. Указатели на ней написаны на греческом и русском языках и высечены на камне в зеркальном отображении, отвечая пространственному положению точки зрения путника и самого монастыря. Только деревянные кресты на каждой из четырех сторон часовни объединяли своей святостью это круговращение в «Зазеркалье» святых мест.

Хотя автомобиль на Афоне стал обычной принадлежностью быта, не редкость и теперь увидеть зрелище почти из XIX века: старого монаха на ослике с вьючными торбами по бокам, пешего старца с вещевым мешком за спиной и палкой в руках, наконец механическое сооружение с мотором явно местного рукоделия.

Все это келлиотов, одиноко живущих на отшибе от больших монастырей и которым не по карману иметь современную технику. Еще совсем недавно афонские монастыри делились на штатные (идиоритмы) и общежительные. В первых иноческая жизнь каждого монаха протекала более или менее самостоятельно: он обладал собственным имуществом, отдельно питался, имел своих учеников. Совсем другой порядок в монастырях общежительных: все имущество здесь общее и каждый монах обязан подчиняться воле игумена.

На сегодняшний день все монастыри на Афоне — общежительные. Наряду с этим часть афонского монашества живет в скитах, келлиях и каливах, которые находятся на земле тех или иных монастырей. Скиты — это те же маленькие общежительные монастыри, управляемые настоятелями, а каливы — небольшие домики без церкви, расположенные на клочке земли, приобретенном у монастыря. Как правило, в каливах живут один или два, редко — три монаха. Сохранилась на Афоне и небольшая группа одиноких отшельников, которые селятся в почти недоступных местах — в пещерах на отвесных скалах, прячась от суетливого и беспокойного мира.

Монахи рано ложатся спать и рано встают. Утренняя служба в монастырях и скитах начинается в три часа ночи и заканчивается к шести утра, а в воскресные и праздничные дни она затягивается до семи-восьми и заканчивается утренней трапезой. Затем следует короткий отдых и начинаются послушания: на огороде, в поле, в саду, на кухне, в пекарне, в библиотеках и кладовых. Никто не гнушается никакой работой, да и не принято перечить воле игумена или эконома: она — закон и исполняется по возможности точно и скоро. От общих работ освобождаются только совсем старые и больние иноки, которые даже редко спускаются в церковь и трапезную и сил которых достает только на то, чтобы выйти из келий на балкон и погреть кости.

Из монашества нет обратного хода в мир, решение облечься в черную рясу дается не сразу, и потому во всех монастырях существует разряд послушников — молодых людей, готовящихся принять сан, но еще сохраняющих свою причастность к внешней среде. На них ложится вся черновая работа: прием и размещение паломников, уборка общих помещений, стирка белья, работа на кухне и в пекарне, заготовка дров и многое другое, на чем держится порядок и чистота быта.

На арсанах и дорогах, в лесных чашах и одиноких келлиях, в монастырях и монастырских угодьях — повсюду видна монашеская трудовая жизнь, почти не знающая внешней усталости и покоя. Афон живет по старому юлианскому календарю и своему времени, отличающемуся от европейского времени на четыре часа. Утро для святогорца начинается в два часа ночи, а вечер — в четыре часа дня. Заезжий европеец не сразу привыкает к такому распорядку суток и «выпадает» из нормального для него ритма жизни. Но для афонских монахов это естественный ход времени, и сотни лет они живут по уставу, завещанному им основателями монастырей, а многие из них созданы еще в X веке (Великая Лавра, Ватопед, Ивирон, Ксиропотам, Дохиар, Филофей, Св.Павел. Ксиропотам, Эсфигмен).

Продолжение читайте в следующей части.

Авторы: Герольд Вздорнов, Олег Тарасов.

P. S. А вот еще что интересно, бреются ли афонские монахи, тем более, когда в народном восприятии один из едва ли не обязательных атрибутов православного монаха — борода. Но может некоторые все-таки и бреются, но все равно любому путешественнику-паломнику отправляясь на Афон, стоит обязательно захватить с собой электробритву роторную или сеточную, а то ведь там достать какую либо бритву может быть весьма проблематичным.