Внешняя сторона жизни халифата выглядела при Усмане вполне благополучно. Государство продолжало расширять свои пределы, и казалось, что оно по-прежнему на подъеме. Однако уже на шестой год правления Усмана проявились признаки неблагополучия. Византийские города, захваченные арабами, все также процветали, а центр халифата — Медина превращалась в захолустье. И управлять отсюда всей огромной территорией стало практически невозможно. Халиф, как и раньше, получал пятую часть военной добычи (хумс), а также садаку (добровольные пожертвования в казну) со всей Аравии. Но значительная часть трофеев и налогов оставалась у военачальников и наместников.

Арабы-мусульмане, пришедшие на новые земли, захватывали здешние богатства. Местные жители вынуждены были бросать свою землю и осваивать целину, заново рыть каналы и колодцы, предварительно заплатив за разрешение на это. Такая практика вызвала большое недовольство населения.

Многие другие нововведения Усмана, которые мы сегодня уже считаем нормой, в те времена также были восприняты в штыки. Например, учреждение собственной гвардии халифа — охраны (шурта), в современном понимании — полиции.

Сильный ропот поднялся по поводу амнистии тех мекканцев, которые в свое время отказались присягнуть Мухаммеду и были высланы им из Мекки в Таиф. Стоит ли говорить, что они происходили все из того же рода Умайа… Когда же в Медине развелось много голубей и Усман распорядился их убивать, то люди стали говорить: «Ишь ты, приказывает убивать голубей, а покровительствует тем, кого изгнал сам посланник Аллаха». Даже добавление к двум призывам на молитву третьего недруги Усмана считали предосудительным новшеством.

Но самое большое раздражение населения вызывала роскошная жизнь родственников халифа, которые даже кичились тем, что могли запускать руки в казну как в свой собственный кошелек. Женившись на дочери Мервана бен аль-Хакима, своего двоюродного брата, Усман сделал грандиозные подарки семье своей жены. Мерван стал правой рукой халифа. Он построил в Медине каменный дом и, созвав на новоселье гостей, заявил: «Я не израсходовал на этот дом ни одного дирхема». На это один из присутствовавших заметил ему: «Лучше бы ты ел и молчал. Ты вместе с нами был в походе на Ифрикийу (Северная Африка), и тогда у тебя рабов помощников и прочих средств было гораздо меньше, чем у нас. Но сын Аффана (то есть Усман) дал тебе весь хумс Ифрикийи (хумс — пятая часть захваченной добычи), да еще назначил сборщиком садаки».

Другому родственнику, аль-Харису, Усман поручил надзирать за базаром Медины. И тот ввел новый налог — плату за место, чего здесь не было ни до пророка, ни после него. Жалобы на Хариса Усман оставлял без внимания. Он, как отмечают историки, перестал различать свое и общинное достояние. И все чаще мусульмане стали говорить о том, что Усман относится к управляемому им государству как к личной собственности. В конце концов, члены Совета, которые назначили его халифом, потеряли терпение и пришли к Усману за объяснениями. Усман объяснил: «Он — мой кровный родственник». И тогда пришедшие спросили его: «А что, у Абу Бакра и Умара не было кровных родственников?»

Существуют разные версии продолжения этого разговора. В некоторых Усман предстает как окончательно потерявший совесть циник, предавший заветы пророка. Однако вполне возможно, что их записали принадлежавшие к антиусмановской традиции историки. Но как бы то ни было, вторая половина правления Усмана — а он правил почти 12 лет — с 644 по 656 год — прошла под знаком назревающего конфликта со «старой гвардией» ислама, и пренебрежительное отношение халифа к «ветеранам» ислама подтверждают практически все историки.

Некоторые из них приводят письмо мусульман из Куфы, которые пытались увещевать Усмана: «Запинаем тебя Аллахом подумать об общине Мухаммеда, ведь мы боимся, что расстроится ее дело твоими руками, потому что ты посадил на шеи людей своих собратьев…»

В халифате формировалась оппозиция, которая собиралась сместить Усмана, предавшего, как считали недовольные, дело Мухаммеда. На фоне всеобщего возмущения Усманом все ярче выделялась фигура Али ибн Талиба, хотя тогда он не присоединился к тем, кто был настроен против Усмана. К Али обращались за помощью и посредничеством.

В январе 656 года 500 египтян-паломников отправились в Медину. Но у них были и другие цели: они намеревались также высказать Усману свои претензии. Правитель Египта Абдаллах бен Саад послал халифу гонца — предупредить его об этом. На расстоянии одного дня пути до Медины к паломникам присоединились недовольные из Куфы и Басры. Усману пришлось вступить с ними в переговоры и даже подписать обязательство, в котором он, также как и в день провозглашения его халифом, подтверждал, что будет верен Книге Аллаха и Сунне Пророка.

Казалось, что все завершилось благополучно, делегация достигла цели, и люди отправились домой. Однако к наместнику Египта был направлен из Медины гонец с приказом наказать недовольных. Но ходатаи перехватили его, прочли послание и вернулись в Медину. Они потребовали, чтобы Усман вышел к ним и объяснил все. Он вышел и сказал, что он не направлял гонца в Египет. Оказалось, что это сделал его брат Мерван, не поставив халифа в известность, но скрепив письмо его печатью.

Египтяне потребовали выдачи Мервана. Усман отказался. Тогда пришедшие потребовали, чтобы Усман, не ведающий, что творится у него под носом отрекся от управления халифатом. Конечно, он и не собирался этого делать. Но и египтяне не собирались расходиться. Они окружили дом халифа. Усман оказался в осаде. Толпа у дома халифа росла — сюда пришли жители Медины, которые тоже были возмущены тем, что родственники Усмана сделали казну своим кошельком, но не решались открыто выступить против халифа. В городе из ветеранов-сподвижников пророка в это время были только Али и кое-кто из родственников пророка, которые пытались принести Усману в его дом еду и воду, но осаждавшие не пропустили их. Усман ждал, что его спасут верные ему наместники. Ждать ему пришлось почти 40 дней. Медина жила при этом своей обычной жизнью, через нее шли торговые караваны, прибывали паломники, с минаретов звучали призывы на молитву.

Но вот пришла весть, что войска, посланные наместниками на выручку халифу, подходят к городу. Напряжение нарастало. Усман продолжал сидеть взаперти. И тогда осаждавшие пошли, что называется, на штурм. Они ворвались в дом и убили халифа. Так рассказывает о конце дней Усмана арабский историк Балазури.

Есть другая версия. Раб Усмана застрелил кого-то из осаждавших, который оказался одним из близких к Пророку людей. От халифа потребовали выдать убийцу, но Усман отказался, и тогда, в пятницу 20 июня 656 года, осаждавшие подожгли ворота и ворвались в дом Усмана. Он с Кораном в руках вышел навстречу, но было поздно: кто-то ударил халифа мечом, кто-то ткнул стрелой, когда же он упал, то его схватили за ноги и поволокли… Еще один удар мечом — и все было кончено… Третий праведный халиф стал первым из мусульманских правителей, погибших от рук единоверцев…

Пролитая кровь не привела в ужас нападавших. Более того, пока шла борьба во дворе и доме халифа, другие уже грабили казну. Впрочем, как оказалось, до них постарались другие и добыча была невелика…

Тем временем горожане собирались на пятничную молитву, не подозревая, что дверь в гражданскую войну — «аль-баб аль-мафтух» — распахнулась. За ней начинался раскол мусульманской общины, вызвавший потоки крови и слез. Раскол, который не преодолен и до наших дней.

Автор: О. Бибикова.