Различные многолюдные празднества на мазарах святых происходили в разных местах Хорезма, но, пожалуй, только на двух (Юсуфа Хамадани и шейха Мухтара-вали) нами зафиксированы некоторые специфические особенности и в ритуале, и в поведении людей, и в той роли, которую играл сам популярный святой. Сайли на этих двух мазарах не имели ничего общего ни с ортодоксальным исламом, ни с канонизированной агиологией: это были ночные сборища людей, предававшихся бурному и в достаточной степени беспорядочному веселью и, как о том говорят почти все информаторы, с весьма вольными отношениями между мужчинами и женщинами, что, разумеется, абсолютно не вяжется с традиционными нормами ислама.

Явление это в значительной степени уникальное, но есть все основания полагать, что очень скоро детали его исчезнут из памяти даже старшего поколения, поэтому остановимся на нем подробнее, ибо многие моменты этих празднеств несомненно еще привлекут внимание религиоведов.

Сайли при мазаре Юсуфа Хамадани собирали народ из самых разных, часто весьма удаленных мест Хорезма. Житель кишлака Беш-мерген, где находится этот мазар, Юнусджан-ишан (1907 года рождения), причислявший себя к его хранителям, подробно рассказал нам о ритуале празднества.

Сайли здесь бывал в сентябре, когда все созревало в полях и садах. На праздник приезжали целыми семьями и располагались «землячествами» — хивинские гости в одном месте, ургенчские — в другом, ташаузские — отдельно и т. д. Праздник начинался в четверг, в полдень, потому старались приехать уже с утра; разгар сайли приходился часа на четыре, заканчивался он после полуночи — к двум часам.

Никаких особых распорядителей не было, а в каждом «землячестве» за порядком следили свои йашулы (старики). Продукты и казаны для приготовления пищи каждая община привозила с собой.

Для молитвы празднество не прерывали. Муллы, если и присутствовали, просто сидели и наблюдали, никаких своих обязанностей не исполняли. А если находились желающие помолиться, они отходили в сторону.

Главным на сайли было «томошо» — развлечения. Сюда съезжались музыканты, певцы, масхарабозы — скоморохи, дорбозы — канатоходцы, курчакчи — кукольники. Сначала выступали музыканты и певцы, затем следовал кураш — состязания борцов «тарап ма тарап» (сторона на сторону). Потом танцевали юноши. Но ни любимейшего в Хорезме боя баранов, ни обычных собачьих боев, ни козлодраний на этом празднике не было. В два часа ночи на пятницу все очень быстро разъезжались, даже разбегались, если не успевали сесть на арбы.

Об этом странном, уже давно исчезнувшем празднестве при мазаре Юсуфа Хамадани рассказывали нам и жители кишлаков, расположенных вблизи крепости Кят. Приведем несколько наиболее интересных свидетельств, дополняющих то, что уже рассказано о сайли.

Мы услышали, например, что под утро шейх Юсуф выходил из могилы. Причем одни информаторы говорили, что ему не нравилось, если люди к тому времени еще не разошлись, а другие объясняли это иначе: Юсуф, мол, наблюдал сборище и радовался вместе с людьми, так как этот святой любил веселье.

Старики рассказали, что шейхи мазара брали у хивинского хана разрешение на проведение сайля и получали от празднества большую прибыль.

«Все это — неправильно по законам ислама»,— твердил один наш информатор, представитель местного мусульманского духовенства. Да, он весьма точно подметил, что сайль при мазаре Юсуфа Хамадани не имел ничего общего с ортодоксальной религией. Ни в коей мере не соответствует традиционным обычаям, укоренившимся в быту населения и закрепленным нормами мусульманской религии, еще одна уникальная черта этого празднества, о которой мы уже упоминали. Юнусджан-ишан сообщил нам:

«На сайли при мазаре Юсуфа Хамадани приезжали мужчины, женщины и дети. Женщины здесь мешались с мужчинами и никогда не закрывали лица. На эти сайли и ходили-то главным образом женщины. А в других местах, на других праздниках женщины всегда сидели отдельно от мужчин. Бесплодные женщины приезжали сюда и для того, чтобы побывать на сайли и чтобы одновременно совершить зиарат, паломничество к могиле святого. А святой был доволен тем, что доставляло удовольствие собравшимся. Он был кичиримли (т. е. прощающий) и дал большие права людям».

Бабаджан (лет 65) из кишлака рассказывал: «На сайли совершались любовные дела, из-за этого даже происходили убийства. Я помню такой случай — муж убил жену, так как застал ее с чужим мужчиной».

А как смотрел святой на вольное поведение мужчин и женщин? «Святой был простым человеком»,— объяснял такое попустительство старик Саур-бобо. «Веселье на сайли прощалось, так как святой сам был веселый, — рассказывали нам местные жители. — Случаи вольного поведения мужчин и женщин бывали на праздниках и у других мазаров, но другие святые этого не прощали, наказывали за такое поведение; люди знали это и остерегались, а на мазаре Юсуфа Хамадани творилось в августе и сентябре что-то необычное, и за это никто не наказывал. Значит, святой прощал это».

Специфическое поведение мужчин и женщин на этом сайли, его особый, необычный характер, столь далекий от мусульманского правоверия, можно расценить как отдаленный пережиток древних празднеств сбора урожая и связанных с магией плодородия и носивших характер оргий.

Предположения о происхождении хорезмских сайли помогают уяснить пути становления культа мусульманских святых, в том числе и хорезмского варианта культа Юсуфа Хамадани. Об этом мы еще скажем в заключение.

Чтобы закончить рассказ о сайли при мазаре Юсуфа Хамадани, остается упомянуть об одном странном обычае, о котором мы до тех пор не слышали. Это «арава тиркаш» — сцепление арб. Развлечение заключалось в том, что толстыми жердями скрепляли две арбы (одна вслед за другой) и в эту колесницу впрягали одну-единственную лошадь. На арбы и жерди рассаживалось до 20 человек (рассказчики называли и большую цифру), среди которых были молодые женщины-артистки и парни. У одного из них на плечах сидел бача — мальчик-танцовщик, движениями рук имитировавший танец. На первой арбе сидел музыкант с сурнаем. Колесница медленно двигалась, подталкиваемая пешими участниками развлечения, ее старались втащить на какое-нибудь возвышение, например на мост через канал.

Смысл этого обычая никто разъяснить не мог; ортодоксальные муллы, с которыми мы беседовали, относились к нему крайне отрицательно. Возможно, он некогда имел сакральный смысл, но какой? Пока это не расшифровано.

Продолжение следует.

Автор: Г. Снесарев.

P. S. Духи вещают: А еще при определении даты праздника сайли на ближнем востоке большую роль играет лунный календарь, издревле использовавшийся местными еще до мусульманскими языческими культами для определения языческих же празднеств, каким без всякого сомнения и являются на Востоке сайли подобно как у нас несмотря на более чем тысячелетнюю христианскую традицию продолжают праздновать чисто языческий праздник Ивана Купала.