Как порой шутят врачи: «Нет людей здоровых, есть недообследованные». Что-что а эта шутка не такая уж шутка, если говорить не столько о здоровье физическом, как о здоровье душевном, или же говоря научно – психологическом. Вот тут уж точно нет здоровых, есть недообследованные. Причем это касается не только обычных людей, но и …. героев наших сказок. Так, недавно писатель, переводчик и философ Вадим Руднев вооружился самым современным научным инструментом: структурализмом и постструктурализмом, классическим психоанализом и постфрейдовской аналитической психологией, аналитической философией, философской поэтикой Бахтина — и со всей этой тяжелой артиллерией обратился к любимой детьми и их родителями сказке Алана Милна о Винни Пухе (которую сам же и заново перевел). Оказалось, каждой науке есть чем поживиться в знаменитом лесу, в компании игрушечных героев. В том числе и психологии.

«Характеры в «Винни Пухе» удивительно выпукло и четко очерчены: Пух жизнерадостен, добродушен и находчив, Поросенок тревожен и труслив, И-Ё (в переводе Заходера — ИА-ИА) мрачен и агрессивен, Кролик авторитарен, Сыч оторван от действительности и погружен в себя, Тиггер добродушно агрессивен и хвастлив, Ру все время обращает на себя внимание», — пишет В. Руднев и далее описывает каждого героя сказки языком характерологии Э. Кречмера, П. Ганнушкина.

Сам Винни Пух тут же становится «выразительным примером циклоида-сангвиника, реалистического синтонного характера… и пикнического телосложения»: он приземистый, полный, с короткой толстой шеей (как и все на свете плюшевые медвежата). Человек такого склада любит жизнь и живет в гармонии с окружающим. Любит простые вещи: еду, вино, женщин, веселье; ему чужды понятия отвлеченные. Такие люди добродушны, но могут быть недалекими. Знаменитые циклоиды мировой литературы чем-то очень похожи на Винни Пуха, замечает В. Руднев: Санчо Панса, Фальстаф, мистер Пиквик.

Поросенок — «пример психастеника, реалистического интроверта, характер которого прежде всего определяется дефензивностью, чувством неполноценности». Отсюда его постоянная тревожность, трусливая неуверенность в себе, тоскливо-навязчивый страх перед будущим. Мысли психастеника тормозят его действия. Он обо всем думает наперед и склонен предсказывать самый ужасный исход событий. Но он очень совестлив, стыдится своей трусости и в трудную минуту вдруг способен на чудеса храбрости. Телосложение его, по Кречмеру, «лептосомное»: он маленький, худенький.

И-Ё: психиатр, по мнению В. Руднева, сказал бы, что он страдает «тяжелой эндогенной депрессией, которая всецело овладевает личностью и управляет его поведением». Характер его деформирован этой постоянной депрессией и внутренне противоречив. С одной стороны, он эпилептоид: агрессивен и казуистичен; с другой — он шизоид, оторванный от окружающего. Но все же он не настолько авторитарен, чтобы потерять всякую душевную тонкость и доброту, и не настолько замкнут на себя, чтобы совсем не видеть своих друзей и доброе в них. Он может изощренно издеваться над Поросенком, но в глубине души быть весьма к нему расположенным. В. Рудневу все это напоминает характеры героев Достоевского.

Кролик зато — типичный эпилептоид: авторитарен, стремится подчинить себе окружающих. Психологически это связано с механизмом гиперкомпенсации, с помощью которого он преодолевает собственный комплекс неполноценности. Тип реалистический, но не тонкий; способный организатор, но неискренний и недалекий. Его внутренний мир пуст, потому он постоянно нуждается в окружающих, чтобы использовать их как инструмент для удовлетворения своих социально-психологических амбиций. Он все время пытается кем-то командовать, но часто попадает впросак, поскольку недооценивает партнеров.

Тиггер инфантилен и демонстративен: классические свойства истерика. Всегда хочет быть в центре внимания, невероятно хвастлив, совершенно не в состоянии отвечать за свои слова; всем этим напоминает Хлестакова и Ноздрева.

Как видим, в компании Винни Пуха можно найти классические характеры из учебника по психологии. Их появление там, где меньше всего ожидаешь их встретить,— в детской сказке, вызывает улыбку. Возможно, эта улыбка убережет кого-нибудь от того, чтобы относиться к любым научным классификациям со звериной серьезностью и искать в окружающих точное и полное соответствие теоретическим концептам, идеальным типам. Конечно, у Милна эти концепты бегают, говорят, смеются и ссорятся, но на то и сказка, особенно современная, в которой всегда велика доля научной игры. В реальной жизни люди всегда оказываются сложнее и противоречивее, чем характер И-Ё.

Но стоит задуматься и над другим. Лишенные психологических тонкостей и полутонов, сказки выволакивают на свет божий простейшие конструкции, лежащие в основе, в глубине нашей социальной и психологической природы. Специфическими методами они делают то же, что и наука, обнажая скелеты повторяющихся сюжетов (типов отношений) и характеров. Так что улыбка улыбкой, но научный анализ сказок оказывается весьма продуктивен.

Автор: Ирина Прус.