Заметно изменяется в эту эпоху и роль окна в архитектуре здания. В средние века расположение окон на фасаде нередко оказывалось прихотливым, лишенным симметрии, как будто случайным. Какой бы выразительной ни казалась нам эта живописная асимметрия, все-таки положение и форма окон определялись здесь на самом деле не внешней композицией фасада, а внутренним устройством здания, необходимостью дать больше света одним помещениям и скупо осветить другие. По ритму окон, больших и маленьких, расположенных на разной высоте, собранных группами или раскиданных поодиночке, легко читалось снаружи все расположение комнат, переходов и лестниц. Благодаря этому все здание напоминало живой, сложно устроенный и способный к дальнейшему развитию организм. В него могли включаться, не нарушая художественной целостности, и новые пристройки или надстройки, со своими, не подделывающимися под уже имеющиеся окнами.

Итальянские дворцы эпохи Возрождения вывели на свои фасады равномерные четкие ряды одинаковых громадных окон. Казалось бы, эти здания еще больше раскрылись наружу, однако по их правильным, строго симметричным рядам проемов почти ничего нельзя сказать о действительном устройстве, о внутреннем расположении дома. Окно стало теперь одним из основных архитектурных элементов фасада, средством его зрительной организации, выявляющим довольно абстрактную, отвлеченную от реального устройства здания логику его построения. На смену былой органичности пришел строгий математический порядок.

Живописцы Ренессанса в Италии и на Севере располагали в своих картинах окна фронтально, чтобы можно было сквозь них видеть дали пейзажа, городскую улицу или хоть кусочек голубого неба. А вот в бытовых картинах «малых голландцев» XVII века окно часто расположено вкось, где-нибудь на боковой стене, а то и вовсе за рамой картины. Тем не менее окно здесь играет важную роль, и мы ясно видим, где оно находится — вон там, откуда льется в комнату мягкий и теплый свет, откуда падает на плитки пола солнечный блик и, кажется, медленно ползет к пологу спальни.

Голландское окно со своими мелкими стеклышками в тоненьких свинцовых обкладках вроде бы не раскрывает дом наружу, оно лишь втягивает в уютно замкнутый чистенький интерьер свет и воздух, но задерживает, оставляя за стеной всю городскую суету, пыль и шум. А в солнечном, световом рисунке окна, почти ощутимо, на глазах передвигающемся вкось по белой колонне пустоватой протестантской церкви, художнику удается, кажется, запечатлеть не только пространство, но и время, неслышно текущее вместе с движением солнца по небосводу…

Окно у голландцев активно формирует, прежде всего, внутренний, замкнутый мир жилища, его мягкую световоздушную среду. Оно не только строит светом пространство, но и одухотворяет его, наполняя тихой, неслышно текущей жизнью.

Много окон — дом выглядит нарядно и богато. Но скромный и расчетливый народный вкус по-старому предпочитал окна небольшие и нечасто поставленные — за ними теплее, меньше сквозняков и не так расходуются дрова. «Дом тот построен без всякого расчета, на господскую руку, весь в окнах, коих счетом до осьмнадцати и мерою в два аршина с половиной» — так жалуется в начале XIX века священник, отказывающийся покупать домик своего предшественника.

Строгая система композиции фасада не зависела теперь от внутреннего расположения помещений, и потому случалось, что необходимое с точки зрения композиции окно попадало в то место, где оно было вовсе не нужно или даже лишне, например, на торец внутренней стены. В этих случаях стали применять «ложные» окна, то есть плоские ниши, обработанные и оформленные снаружи, как обычные окна. Внутри ниши можно было написать переплет рамы с темно-серыми прямоугольниками вместо стекол — издали такое окно сходило за настоящее.

А однажды в небольшом городке я увидел ложное окно в доме первой половины позапрошлого века, заполненное пышным лепным занавесом из гипса. Случай редкий, да, пожалуй, анекдотический — кто же вешает занавеску на окно снаружи? Наружным ограждением окна, кроме наглухо вделанных в проем решеток, издавна служили закрываемые на ночь ставни, а в солнечных странах — деревянные решетчатые жалюзи, пропускающие рассеянный свет, но закрывающие дорогу прямым лучам. Зато изнутри подвижная матерчатая драпировка проема — прозрачно-легкая или тяжелая, глухая — оказывается тем более необходимой, чем шире и больше становится со временем само окно, чем тоньше его переплет, чем прозрачнее и светлее стекла. Эти эфемерные, быстро меняющиеся в зависимости от стиля и моды, вкуса и бытовых привычек принадлежности окна, защищающие комнаты от сквозняка, излишне яркого наружного света или от нескромного взгляда, также не должны быть забыты в общей эволюции окна.

Однако как ни занавешивайся от улицы, иной раз так тянет отбросить эти занавески, распахнуть раму, выглянуть из тесноты в окружающий мир… В 1786 году немецкий художник И. Тишбейн нарисовал великого Гёте со спины, высунувшимся с головой и плечами из комнаты в небольшое окошко. Как ни конкретна эта скромная, очевидно, натурная зарисовка, в ней сквозит символический смысл — открытость лицу, его приятие, стремление вдаль.

Этот взгляд из окна наружу, в бесконечные просторы природы, сделался особенно значимым в искусстве немецких романтиков начала XIX века. У них стремление к недосягаемому, контраст будничного и частного с всеобщим, великим и вечным приобрели значение кардинального духовного конфликта. Окно в их живописи разделяет и связывает уже не просто комнатное и природное пространства, но два мира, две противоположные философские субстанции. И потому изящная женская фигурка у окна в картине К. Д. Фридриха оказалась в мировом искусстве одним из самых поэтических образов мечтательного устремления к неведомому.

Окно — символ мечтаний и надежд, таинственного зова «туда» — прочно занимает свое место и в литературе романтической эпохи, а с нею вместе входит в быт, порой вовсе не романтический:

Зимою ставни закрывались рано,
Но летом до ночи растворено
Все было в доме. Бледная Диана
Глядела долго девушке в окно.
(Без этого ни одного романа
Не обойдется: так заведено!)
(Пушкин, «Домик в Коломне»)

Но есть окна, специально предназначенные для взгляда снаружи,— окна торговых помещений, магазинные витрины, заставленные заманчивыми товарами, все более огромные и многочисленные. Они потребовали специальных конструкций и громадных сплошных стекол многометровой ширины и высоты.

Впрочем, в кратком очерке не перечислить всевозможные формы и разновидности окон, возникшие на протяжении столетий. С начала нашего века они становятся особенно многообразными. Стиль модерн, сознательно разрушивший привычные, окостенелые формы старой архитектуры, создавал окна причудливых, капризных очертаний, необычных пропорций. Появляются изгибающиеся, порой ветвящиеся переплеты, оконные проемы различных форм и размеров образуют на стене дома свободную и сложную, иногда прихотливо манерную композицию.

Конструктивизм 1920-х годов возвращает архитектурной композиции лаконизм, строгую логику, четкую прямолинейность очертаний. Но окно уже не возвращается к прежним пропорциям. Стена в этой архитектуре освобождена от нагрузки, тяжесть здания перенесена на каркас, спрятанный внутри здания. Теперь окно может прорезать стену по горизонтали сплошной лентой, может свободно пересекать даже угол здания.

Горизонтальные полосы стекла вносят в архитектуру непривычные ритмы. Наглядно демонстрируя изменение конструктивной системы, она снимает ощущение массивности стен, дом становится легким, воздушным. Внутри такое окно заливает помещение ровным светом (на этом энергично настаивал изобретатель горизонтального окна Ле Корбюзье). И наконец, «лежачее» окно трансформирует привычную нам систему координат, изменяет способы ощущать себя в пространстве — оно дает преимущество горизонтальному, панорамному движению взгляда.

Автор: Ю. Герчук.