Георгий Иванович Гурджиев (Гурджиян — Гурджиадес) принадлежит к тем редким, так сказать, «неопознанным объектам» человеческой истории, о которых неизвестно даже, когда они появились на земном небе. Мы знаем, правда, что сам он отмечал день своего рождения 13 января и утверждал, что родился ровно в полночь (еще один повод для суеверных измышлений). Единственная западная энциклопедия (если не считать некоторых специальных справочников), упомянувшая Гурджиева и уделившая ему от своих щедрот четыре с половиной строки,— французская, — считает годом его рождения 1872-й. С относительной точностью установлено, что родился он в Армении в городе Александрополе, но хотя он много лет ходил по армянской, а потом и по русской (петербургской и московской) земле, ни русские, ни армяне толком не знают, как правильно произносить и писать его фамилию — Гурджиев, Гюрджиев или Юрджиев.

Согласно рассказам самого Георгия Ивановича, его отец, обедневший скотовладелец и талантливый ашуг, был греком, а мать — армянкой. Самые ранние годы Георгия прошли в Александрополе, но своих учителей он нашел в пограничном городе Карее, куда переехала семья в поисках заработка. Первым из них был высокообразованный священнослужитель местного собора. В полубиографической книге Гурджиева «Meetings with remarkable people» (Встречи с замечательными людьми) он фигурирует под именем декана Борша. Он и некоторые другие его покровители стали готовить талантливого мальчика из обедневшей семьи, где, помимо него, было еще трое детей, к поприщу врача и священника.

Есть некоторые основания предполагать, что Георгий некоторое время обучался в Тифлисской духовной семинарии, о чем, по словам П. Д. Успенского, свидетельствует его фотокарточка, где юноша одет в рясу послушника. Если это действительно так и если допустить, что год рождения Гурджиева 1877-й, то тогда вероятна его встреча именно здесь с Иосифом Джугашвили (более известном истории под именем Сталина), который обучался в этой же семинарии с 1894 по 1899 год. Сам Гурджиев об этом никогда не писал (по крайней мере, в известных нам источниках), хотя кое- кто ссылается на его краткое сообщение о том, что Сталин некоторое время проживал в Тифлисе в доме его (Гурджиева) брата в качестве квартиросъемщика и исчез, не расплатившись с хозяевами. О дружеских отношениях Сталина и Гурджиева вряд ли можно говорить всерьез, достаточно вспомнить, что Гурджиеву было отказано во въезде в Союз, о чем он ходатайствовал в 1937-м.

Постоянно пишут о многочисленных путешествиях Гурджиева в поисках источников древней мудрости, которые якобы начались с самой ранней его юности. Писал о них и он сам, но всегда скупо, протокольно и бесцветно, совсем без местного колорита, географических, этнографических и исторических деталей. Есть ли, скажем, смысл путешествовать в Египет для того только, чтобы по дороге туда подглядеть картину потасовки подвыпивших молодых людей или испытать трудности, связанные с проникновением в некий древний, недоступный для непосвященных монастырь, только затем, чтобы узнать, что некоторые люди обладают пророческими способностями? А ведь именно так зачастую выглядят гурджиевские описания его путешествий!

Невольно возникает подозрение, что, может быть, никаких путешествий вовсе и не было или их было значительно меньше, или они, наконец, отличались меньшей продолжительностью и успешностью, чем это хотят изобразить некоторые ученики Гурджиева (Беннет, Спит, Успенский), желавшие видеть в нем не более чем коллекционера чужих учений, уверовавших, что теории учителя почерпнуты им из каких-то древних неведомых кладезей мудрости. Г. Беннет, например, писал, что 95 процентов учения Гурджиева можно обнаружить в более или менее известных письменных и устных свидетельствах, в частности, в протоиранских. Более того, он прямо утверждал, что Гурджиев — «натренированный мыслитель» и его заслуга в основном в поисковой и трансмиссионной деятельности. Так, этот поначалу весьма скромный ученик, признававший, что «крохами с идейного стола» «супермена» Гурджиева питались очень многие и нередко тайком, понаторев и в собственных компиляциях, принялся расшатывать питавший и его стол.

Как и многие другие ученики, Г. Беннет так и не понял, что «суперменство» и «магизм» его учителя, может быть, в том и заключались, что он, сидя у себя дома или в библиотеке, «выколдовал» все свое учение из известных всем Евангелий, обедненных до неузнаваемости церковными популяризаторами, из религиозно-философской литературы и, наконец, просто из самых элементарных учебников по физике, химии, астрономии, биологии и социологии. Весьма сомнительно, например, что свое учение о трех вездесущих силах космоса (закон «трех») он выудил из какого-то древнего источника. Ведь в распоряжении каждого эрудированного человека уже тогда имелся огромный материал по этому вопросу: полуфантастическое учение церкви о Троице, эзотерическое учение Евангелий и апокрифов об Отце, Сыне и Святом Духе, индуистское учение о Тримурти, указание протоиндоиранских преданий о «божественности» числа «три», данные физики о индукции и самоиндукции, теории музыки — о тонических трезвучиях, алхимии — о трех элементах (ртуть, соль, сера).

Если добавить ко всему этому смелость и буддийское бесстрастие ума Гурджиева, его творческую интуицию, аналитическую проницательность и синтетическую конструктивность, то совершенно очевидно, что он не нуждался в учителях (вроде тех, о которых писал Р. Лефорт), якобы наставлявших юного Георгия на путь истинный. Для него создание абстрактной триодной схемы космоса не представляло особого труда. Великая заслуга Гурджиева, однако, в том, что он достаточно логично конкретизировал эту общую схему, распространив ее на живых существ и, в частности, на человека. И в этом ему, возможно, помогла идея Библии о том, что человек создан «по образу и подобию Божию». Ведь если Бог триедин, то есть содержит в Себе три Силы (Святое Утверждение, Святое Отрицание и Святое Примирение), то хотя бы до некоторой степени триедино и Его подобие — человек. А это значит, что в психофизической структуре человека должны быть представлены три материальные (для Гурджиева все в мире материально) локализации этих Сил: головной мозг (Святое Утверждение), спинной мозг (Святое Отрицание) и симпатическая нервная система (Святое Примирение).

Переводя это в понятийную систему Евангелий, получим: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух; в индуистской системе Тримурти это Брахма, Шива, Вишну; в электронике — протон, электрон, нейтрон; в электротехнике — анод, катод, управляющая сетка; в ближайшем космосе, по-видимому,— Земля, Луна, земные эманации, в том числе и органическая жизнь, и т. д.

Выясняя факторы, содействовавшие духовному развитию юного Гурджиева, следует вспомнить его любопытное замечание, что он имел возможность посещать все закрытые общества, кружки, секты и прочие организации. Таким образом, нет сомнения, что он был вхож в теософский салон Нины де Гернэ во Владикавказе, а также в кружок Павла Александровича Флоренского, что, по-видимому, не прошло бесследно как для одного, так и для другого.

В рекламном проспекте по поводу образования Гурджиевым его уникального «Института гармонического развития человека» сообщается, что так называемое «Общество искателей истины», в котором юный Гурджиев принимал значительное участие, было образовано в 1895 году, что в него входили 20 мужчин и одна женщина. Целью общества были поиски древнего знания. Как утверждает К. Спит, оно вело раскопки в руинах древних цивилизаций: в Египте, на острове Крит, в Шумере, Ассирии и на Святой Земле. Члены общества посещали монастыри и духовные объединения от Афона до Эфиопии и Судана.

Они якобы напали на следы продвижения Сармоунского братства, следовавшего из Вавилонии к равнинам Центральной Азии; прошли по всем путям в направлении к северным равнинам Сибири в поисках шаманических корней и ответвлений знания, которое они искали. Среди членов общества были разные специалисты, и каждый производил поиски в соответствии со своим профилем. Впоследствии все индивидуальные достижения обсуждались на общих сборах.

Все это весьма мило и романтично, но наводит на весьма скептические размышления. Прежде всего, встает вопрос: кем субсидировались эти экспедиции, ведь очевидно, что они требовали значительных средств? И еще: куда девались эти специалисты-исследователи — о них никто, никогда и ничего не сообщат? Скорее всего, эти рассказы великого экспериментатора были испытанием учеников на легковерность, каковое качество он считал фатальным для человечества, а также на степень «усыпленности» их сознания, равно как и на степень интеллектуальности. Впоследствии эти тесты оказались волей-неволей тестами и для читателя. Возможно, однако, что какие-то основания для таких утверждений все же имелись: может быть, Гурджиеву, например, в качестве агента российской разведки приходилось много путешествовать, встречаться с разными людьми и делиться ценной для главного дела его жизни — поиска истины — информацией.

Джеймс Уэбб утверждает, к примеру, что Гурджиев выполнял такого рода поручения в Тибете, выступая под псевдонимом Нарцупов. Однако каждому, сколько-нибудь понимающему нечеловеческие трудности проделанной им интеллектуальной и духовной работы, должно быть совершенно ясно, что он не мог быть долгое время крупным шпионским деятелем, скажем, известным под именем Дорджиев (как утверждает Луи Повель в своей сенсационной книге).

Можно ли считать подобные утверждения достаточно основательными? Судите сами. Вот что пишет Л. Повель: «Гурджиев был главным русским тайным агентом в течение 10 лет (Киплинг это знает). Тибетскими властями ему предоставлялись важные финансовые должности, а также контроль над снабжением армии… Он был воспитателем Далай-Ламы и бежал с ним, когда англичане вошли в Тибет». Эта звучащая как дифирамб клевета имеет своей целью доказать глубокие связи Гурджиева с тибетскими властями, а значит с бон-по, а значит с немецкими фашистами, симпатизировавшими этой псевдорелигии, а следовательно с Гитлером, что далее уже прямо и утверждается. Эту выдумку опровергает англичанин Джеймс Уэбб, не наделяющий «великого мага» столь блистательными политическими способностями, но заставляющий читателя задуматься, что такое бон-по и что такое «магия» Гурджиева.

Продолжение следует.

Автор: В. Крылов.

P. S. А еще говорят, что Гурджиев обдал талантом провидца и мог предсказывать различные события будущего, вроде крушения корабля «Адмирал Нахимов». К слову тайна гибели Нахимова до сих пор не разгадана и есть различные версии на ее счет, вполне возможно, что Гурджиев мог бы поведать что-то интересное об этом, хотя сам он не менее таинственен, нежели гибель «Адмирала Нахимова».