Повсюду на территории бывшей Югославии, от Адриатики до реки Уна и Морава, можно встретить древние могильные памятники, или, как их называют по-сербохорватски, стечаки. Их насчитывается около 30 тысяч, этих массивных могильных камней весом от двух до тридцати двух тонн, несущих на себе следы столетий. Они известны также под именем «богомильских камней» или просто «богомилов». Это памятники древнего религиозного культа, который нашел прибежище на Балканском полуострове в средние века.

Двенадцать таких надгробий, найденных в Боснии и Герцеговине, экспонировались в Париже на выставке «Югославское искусство от первобытной эпохи до наших дней». Впервые в истории эти памятники покинули пределы Югославии, чтобы участвовать в выставке за рубежом.

Что знаем мы об этих древних, богато украшенных рельефами могильных камнях, часто встречающихся в местах обширных захоронений в труднодоступных лесных и горных районах страны? Что знаем мы о тех, кто устанавливал эти камни и украшал их резьбой? Впервые достаточно подробное описание стечаков мы находим в записках польского путешественника начала XIX века — князя Александра Сапеги, который пытался расшифровать высеченный на камнях орнамент и символические знаки.

В 1802—1803 годах, побывав в республике Дубровник, князь Сапега в своем дневнике (опубликован в Варшаве в 1811 году) отметил необычную форму стечаков, которая напомнила ему «крышку склепа». Сапега высказал предположение, что высеченные на камнях изображения символизируют извечное торжество жизни над разрушительными силами смерти.

Однако до сравнительно недавнего времени никто серьезно не занимался изучением этих памятников и их рельефов. Относящиеся к средним векам и бесспорно, к периоду более раннему, чем завоевание турками южных славян в XV веке, они представляют собой монолитные глыбы, высеченные из цельного камня; их грубая, но выразительная отделка полна величия и силы. Примерно треть надгробий богато украшена резьбой, смысл которой не всегда удается расшифровать Среди мотивов, например, часто встречается поднятая вверх рука, но до сих пор не удалось определить, означает ли этот жест приказ или предостережение, приветствие или вызов.

Изображение человеческой руки как мотив надгробных украшений впервые было обнаружено в доисторических пещерных захоронениях в Дордони (Франция). Молитвенно сложенные руки мы встречаем и на средневековых надгробиях — памятниках готического искусства, дошедших до наших дней; эта деталь человеческого облика, легче всего распознаваемая, является как бы символическим изображением всего человека. Но на рельефах богомильских монументов мы почти не встречаем рук, сложенных в молитвенном жесте перед лицом смерти.

Вопреки традиционным символам смерти массивные, непропорционально крупные руки на богомильских стечаках, торжественно и решительно поднятые вверх, кажется, свидетельствуют через века о неукротимой воле к жизни и о протесте; это символ смелого народа, отказывающегося подчиниться власти инквизиции, жестоко преследовавшей еретиков Боснии.

Рука, запечатленная на латах и щите воина, сжимающая меч или копье, заставляет вспомнить, что во времена средневековья рыцарская перчатка символизировала вызов на поединок. В данном случае она символизирует вызов официальной церкви, вызов не менее смелый, чем тот, который столетия спустя бросили папской власти Джон Уиклиф, Ян Гус и Мартин Лютер.

Первым печатным упоминанием о богомильских кладбищах является Itinerarium, изданный в 1531 году; это одно из самых первых описаний путешествия по Балканам. Его автор, словенец Бенедикт Курипесич, сопровождал в качестве переводчика дипломатическую миссию, посланную императором Священной Римской империи правителем Австрии Фердинандом I в Константинополь для заключения договора о мире между Австрией и Турцией.

Вместо того чтобы проследовать обычным «имперским путем» через Белград и Софию, миссия направилась через Хорватию и Боснию. Курипесич уже тогда обратил внимание на таинственные памятники и даже списывал надписи на некоторых из них, однако, не зная кириллицы и, возможно, введенный в заблуждение местными толкователями, он передал содержание эпитафий весьма неточно. Год спустя вторая австрийская дипломатическая миссия проследовала тем же путем и также заинтересовалась странными надгробиями, встречавшимися «в долинах и горах Боснии».

Но лишь два столетия спустя эти памятники стали объектом более пристального изучения; многие путешественники пытались раскрыть тайну их происхождения. Францисканский монах Гаспар Виньялич из Далмации о своей книге, изданной в Венеции, называет богомильские надгробия «склепами». Почти в то же время, в 1775 году, аббат Альберто Фортис из Венеции рассказывает о них в своем знаменитом «Путешествии по Далмации».

Описание богомильского кладбища у церкви Спасителя, где берет начало река Цетинье, — одно из наиболее ярких мест в его книге. Когда Далмация стала колонией Венецианской республики, возрос интерес к этой, по существу, мало известной и считавшейся «дикой» стране. Много лет спустя книга аббата Фортиса вдохновила Проспера Мериме на создание его знаменитой литературной мистификации — сборника песен-баллад «Гузла», якобы представлявшего запись поэтического творчества народа Далмации. Вся Европа с увлечением зачитывалась этим ярким романтическим произведением, дававшим, однако, весьма упрощенное представление о морлаках — благородном и мужественном народе, населявшем пограничные районы Венецианской республики, Турции и Австрии, — народе, который верил в существование вампиров, жил в постоянных сражениях, ведя жестокую борьбу со своими врагами, и пел песни Гомера.

«Гузла» была высоко оценена выдающимися людьми той эпохи — Байроном, Гете. Пушкиным, Мицкевичем. Так Мериме удалось создать легенду о полудиком и нищем, но самобытном народе. Блещущее серебром оружие, красочные национальные костюмы, слепые певцы-гузлары, своеобразные обычаи — все эти аксессуары вымышленного племени напоминали живописные восковые фигурки из этнографического музея.

К сожалению, произведениями Мериме и аббата Фортиса зачитывались все, тогда как более достоверное свидетельство Джованни Ловричо, доктора медицины из Падуи, было известно лишь немногим. Рано умерший Ловрич опубликовал в 1777 году свои «Замечания к «Путешествию по Далмации» Альберта Фортиса, где уличал последнего в грубейшем искажении даже самых элементарных фактов.

Именно Ловричу принадлежит первая серьезная попытка проанализировать проблему взаимоотношений между морликами и гайдуками — политическими изгнанниками и борцами за свободу, которые в течение многих веков сражались с турками и были главной ударной силой в борьбе южных славян против турецкого владычества. Ловрич первым привлек внимание Запада к богатствам историко-культурного наследия южнославянских народов.

Несмотря на то что в течение шести столетий турки, «словно волков», преследовали и травили южных славян, эти народы создали замечательные исторические и культурные памятники, свою литературную традицию, особенно славяне, населявшие берега Адриатики. В XVI—XVII веках здесь складывалась лирическая и эпическая поэзия, драматургия, создавались труды по истории, политике, различным наукам. Это была сильная самобытная цивилизация, разрушенная бесконечными войнами. Однако ученым XVIII века было гораздо труднее оценить ее, чем нам теперь. Сейчас мы знаем, что здесь в IX—XVI веках процветали искусство и культура, и свидетельством этого, помимо богомильских захоронений, являются дошедшие до нас богатейшие фрески, дворцы, замки, виллы, крепости, древние монастыри, города и другие исторические памятники, украшенные ценнейшими образцами декоративного искусства.

Художественная традиция, проявлявшаяся в здешней архитектуре, скульптуре и живописи, продолжается непрерывно от эпохи расцвета Ломбардии и Равенны и времени Каролингов через эпоху XII—XIV веков, когда создавались неоэллинистические и византийские фрески, и вплоть до периода гуманизма и Ренессанса, когда известность получили художники, скульпторы и зодчие из Рагузы, Далмации и Словении.

Именно в этот тысячелетний период, и особенно с XI века до завоевания Боснии турками (1463 г.), и возникли в Боснии и Герцеговине, которая стала прибежищем самых различных еретиков, кладбища со стечаками.

Известно, что Босния веками была страной патаренов, катаров, манихеев и богомилов. Но именно богомильство, это специфически балканское религиозное движение, возникшее в Болгарии в X веке, а в XII веке подвергавшееся особенно жестоким гонениям со стороны официальной церкви, нашло наилучший приют в гористой и свободолюбивой Боснии. Сущность этой ереси и отразилась в рельефах стечаков: их изображения с языческим жизнелюбием воспевают земные радости — танцы, охоту, рисуют растения и животных.

Князь Сапега в упомянутом нами путевом дневнике высказывал свои догадки относительно источника вдохновения тех, кто украсил эти огромные белые камни изображениями птиц, напоминающих священную птицу Ибис, фантастических зверей, полноводных рек под звездным небом, рыцарей в латах, бегущих ланей, медведей, волков и гончих псов на фоне бескрайнего леса.

Он описал кладбища в Столаце и Радимле и подчеркнул, что они представляют большой интерес для археологов. Он также расшифровал геральдику некоторых изображений и сравнивал их с аналогичными изображениями, встречающимися у северных народов, населяющих побережье Балтийского моря, а также с изображениями на египетских и парфянских гробницах.

Немало других ученых пыталось проникнуть в тайну стечаков. Среди них были серб Каталинич, француз Ами Буэ (1794—1881), итальянец Франческо Кузани. Но мысль о том, что датировать эти надгробия следует временем, предшествующим завоеванию турками балканских народов, впервые высказал известный египтолог Джон Гарднер Уилкинсон; он же дал (в 1884 году) и наиболее полное описание богомильских кладбищ. Начав их изучение у истоков реки Цетинье, он побывал затем в Герцеговине, всюду подробно описывал форму стечаков и характер их скульптурного декора.

Примечательным, по его мнению, является то, что сюжет украшений неизменно тесно связан с народными легендами и преданиями, на них запечатлены свадебные процессии, гибель героев, поединки соперников.

Труды Уилкинсона, исследования других ученых вплоть до наших дней значительно обогатили литературу о стечаках. Согласно одной довольно убедительной гипотезе, рельефы богомильских надгробий являются как бы воспроизведением на камне древнейшего искусства резьбы по дереву, которое принесли с собой славянские народы, заселившие Балканский полуостров. Эти рельефы представляют собой в стилистическом отношении единое целое; во многом они родственны скульптуре прибалтийских и кавказских народов, а также традиционному искусству скифов и сарматов.

Автор: Мирослав Крлежа.

P. S. Духи вещают: Интересно а нет ли следов богомилов в других местах. А то вдруг окажется, что какой-нибудь отель Courtyard Pushkin в Санкт-Петебурге построен на старинном богомильском храме, ведь богомилы вполне могли быть не только на Балканах, но и на других славянских землях, на территории России, Украины, Белоруссии, Польши.