С ролью личности в процессе забывания, пожалуй, раньше всех вплотную столкнулись врачи, изучавшие больную психику человека. Творец психоанализа Зигмунд Фрейд отмечал у своих больных, страдавших истерией, значительные провалы в памяти, причем забывалось все то, что было связано с тягостными переживаниями и травматической ситуацией, которые и привели к образованию невроза. Обратившись к «психопатологии обыденной жизни», Фрейд также обнаружил за многими фактами повседневного забвения фамилий и имен, утери вещей и прочие мотивы нежелания, неприязни и другие отрицательные эмоции. С этой точки зрения тот факт, что Достоевский забыл собственный роман, о чем говорилось в прошлой части статьи, можно объяснить тем, что писателю было тяжело вспоминать о некоторых событиях из собственной жизни, отраженных в его произведении.

Фрейд ввел понятие «вытеснение», которым он обозначает особый процесс, призванный изгонять из сознания все неприятные и оскорбительные для личности воспоминания. Забывание, таким образом, приобретает характер важного в биологическом отношении охранительного механизма: все мучительные мысли вытесняются, и человек в какой-то мере избавляется от лишних огорчений.

И. П. Павлов, критиковавший ряд положений психоанализа, наиболее одобрительно относился к учению Фрейда о вытеснении, которое в известном смысле перекликается с павловским механизмом внутреннего торможения. Угасание условных рефлексов расценивалось Павловым не как их разрушение, а как следствие торможения, возникающего в соответствующих участках коры головного мозга. Это торможение при определенных обстоятельствах может быть снято, в результате чего угасший условный рефлекс вновь восстанавливается.

Есть многочисленные случаи, когда забывание нельзя поставить в зависимость от мотивов, вызывающих вытеснение (торможение). Кроме того, очень часто забывание представляет собой не «пустоту», не отсутствие ответа, а неправильное воспроизведение. На это неоднократно обращали внимание отдельные психологи. Значит, чтобы раскрыть механизмы забывания, надо еще провести и тщательное экспериментальное изучение неправильностей в явлениях памяти (ошибок, замен).

Для объяснения фактов, наблюдавшихся нами при изучении замен и ошибок в многократных воспроизведениях одного и того же материала, а также порядка воспроизведения, была выдвинута вероятностная концепция припоминания. Сущность этой концепции состоит в следующем. Многие психологи изображают особенности припоминания как готовый результат других процессов памяти: запоминания, динамики следов и торможения. Другими словами, в соответствии с их теориями картина припоминания уже заранее жестко предопределена тем, как протекало запоминание, что происходило со следами и т. д. Вероятностная концепция припоминания также признает значение процессов запоминания и сохранения, без которых, разумеется, не могло бы быть никакого припоминания, однако она утверждает, что последнее имеет свои специфические особенности.

Согласно этой концепции, в ходе припоминания человек равновероятно использует те представления, слова, мысли, знания, которые выступают для него в определенном отношении как сходные, равнозначимые. В целях иллюстрации этой мысли можно прибегнуть к аналогии с кассиром, имеющим в своем распоряжении достаточное количество всяких банкнот. Для того, чтобы выплатить сумму в сто долларов, он может безразлично воспользоваться любыми банкнотами (либо одной стодоларовой, либо двумя пятидесятками, либо набором десяток и т. д.). При этом безразличным является также порядок выдачи банкнот, скажем, сначала можно выплатить пять десяток, а затем пятидесятку, но можно выдать эти деньги и в обратной последовательности, лишь бы общая сумма в сто долларов была выплачена сполна. Приблизительно такой же динамический принцип лежит в основе процесса припоминания.

По нашему мнению, вероятностная концепция припоминания позволяет по-иному подойти к проблеме забывания. Скажем, при воспроизведении заученного предложения «Парашют медленно опускался» вместо слова «опускался» ученик сказал «падал». С точки зрения вероятностной концепции припоминания ошибка была вызвана не разрушением или видоизменением следов, а тем, что оба глагола «опускался» и «падал» имеют для ученика в данном контексте одинаковое значение, поэтому он и употребляет их безразлично.

В свете излагаемой концепции, в частности, естественно и просто объясняется, почему бывает так трудно передать текст дословно: поскольку многие слова и понятия выступают для человека как равноценные, равнозначимые, они и припоминаются безразлично, вследствие чего первоначальный текст бывает трансформирован (для наглядного примера можно поиграть в веселую игру «поломанный телефон»). Правда, путем определенных действий (более глубокого осмысления, сопоставления, многократных повторений и т. д.) можно добиться того, чтобы смешивающиеся слова перестали быть равнозначимыми для запоминающего, и тогда припоминание станет точным; текст, как говорится, будет выучен наизусть.

Итак, сходство, разнозначимость (в понимании субъекта) являются основой равновероятного воспроизведения. Но это еще не значит, что равнозначимость неизбежно приводит к ошибкам. Если слова и понятия, которые субъекту представляются сходными, одновременно являются и объективно сходными, то в припоминании будет зафиксирована всего лишь безобидная замена. Например, вместо прочитанного предложения «Врагу был нанесен мощный удар» вспомнилось: «Врагу был нанесен могучий удар». В данном случае замена прилагательного «мощный» прилагательным «могучий» не искажает смысла высказывания. Другое дело, когда для вспоминающего сходными оказываются те понятия, которые в действительности далеко не разнозначны, — в этом случае равновероятное воспроизведение может привести к ошибке. Так, в книге К. Чуковского «От двух до пяти» рассказывается о том, что ребенок уверял свою мать, будто он слушал по радио передачу о писателе Тигре Толстом. Конечно, ребята постарше не спутают тигра со львом, так как для них это «разнозначные» представления.

Задайте своим знакомым (только не историкам) такой незамысловатый вопрос: «Кем была основана Российская Академия наук?»,— и очень многие, ничтоже сумняшеся, вам ответят: «Ломоносовым»,— хотя Михаил Васильевич был основателем первого русского университета. В данном случае сходными для субъекта оказались объективно различные научные учреждения: академия и университет.

Забывание, однако, не сводится только к заменам. Мы говорим о неправильном припоминании и тогда, когда нарушена первоначальная последовательность звеньев запоминавшегося ряда, скажем, слов, цифр, предложений и т. д. Едва ли человек, не знающий цветов спектра, сможет после двух-, трехкратного повторения назвать в правильном порядке: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Широко известная фраза «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» помогает точно «с ходу» называть цвета спектра по порядку. Это происходит потому, что во втором случае слова зависят друг от друга, то есть никак не являются равноценными частями ряда, между тем как в первом случае ряд состоит из совершенно независимых друг от друга слов, выступающих поэтому равнозначимыми, равноценными как части ряда, вследствие чего они и припоминаются равновероятно — в безразличном порядке.

Рассматриваемая вероятностная концепция припоминания позволяет решить парадокс, затрудняющий, как мы видели, концепцию репродуктивного торможения: почему сходство то помогает в припоминании, то затрудняет его? Дело в том, что затрудняет вовсе не объективное сходство, а то, которое для субъекта является равнозначимым. Если бы помехой в припоминании служило объективное сходство, то ничего вообще нельзя было бы правильно припомнить, ибо каждый предмет в том или ином отношении сходен со множеством других предметов. Кроме того, объективное сходство является неотъемлемым свойством предметов реального мира, и его невозможно ни устранить, ни отменить. Конечно, основой сходства для субъекта обычно служит большее или меньшее количество черт действительного сходства.

Иногда же для кого-то сходство обретают весьма отдаленные явления, представляющие, однако, для данного человека одинаковую значимость. Например, сын грузина и литовки называет в числе литовских писателей Руставели: для этого мальчика национальности его родителей равнозначимы.

Как бы ни было велико объективное сходство двух или большего количества явлений, оно нисколько не затруднит припоминание, если сходные явления не будут равнозначимы для человека. При всем огромном сходстве отца и дяди ребенок никогда не спутает их, ибо для него они далеко не равнозначимые личности. А вот чужих людей, объективно даже очень мало похожих друг на друга, ребенок, а порой и взрослый могут спутать. Комизм рассказа Чехова «Лошадиная фамилия» в том-то и состоит, что все люди, пытавшиеся угадать нужную фамилию, руководствовались объективным сходством, между тем как ошибка была вызвана сходством для субъекта, равнозначимостью.

Таким образом, забывание, выражающееся в ошибочном припоминании, оказывается обусловленным тем, что исполнено значимости для личности, которая не стоит в стороне от «механизма» памяти, как это получалось в некоторых концепциях забывания. Весьма характерно, что тончайший знаток человеческой души Лев Толстой тоже подмечал зависимость, которая существует между равнозначимостью и ошибками памяти. В его дневнике читаем следующее глубокое рассуждение: «Почему помнишь одно, а не помнишь другое? Почему Сережу называю Андрюшей, Андрюшу — Сережей? В памяти записан характер. Вот это то, что записано в памяти без имени и названия, то, что соединяет в одно разные лица, предметы, чувства, вот это-то и есть предмет художества» (запись от 21 августа 1900 года),
Из вероятностной концепции припоминания теоретически вытекает, что человеческая память обладает огромными потенциальными возможностями, ибо забывание в этой концепции не связывается ни с повреждением и ни с автономной перестройкой следов. В то же время данная концепция указывает реальный психологический фактор, с которым постоянно необходимо считаться — и при заучивании и при воспроизведении — с равнозначимостью для субъекта, влияющей на качество, количество и порядок воспроизведения. Правильный и своевременный учет этого фактора может свести к минимуму ошибки в памяти и само забывание.

Мы в общих чертах проследили, как развивались взгляды психологов на забывание. Каждая гипотеза основывалась на определенном круге фактов, специально изучавшихся теми или иными исследователями. Вместе с тем обозначилась весьма прогрессивная тенденция: за любыми явлениями памяти видеть самого запоминающего, его внутренний мир, интересы, стремления.

Автор: И. Розет.