По некоторым данным, человек окончательно сформировался примерно 30—40 тысяч лет назад и с тех пор качественно уже не изменялся. Человечество давным-давно проверило «на вкус и цвет» многие, если не все, дары природы. Знание же о наркотических травах и плодах перешло к нему еще со времен «доразумных». Человек, по существу, лишь изощрялся в способах приготовления и употребления различных наркоагентов. Так, первые официальные письменные свидетельства об опии можно найти еще у Теофраста приблизительно в 350 году до нашей эры, хотя, скорее всего, им пользовались на много веков раньше. В странах Востока издавна популярна индийская конопля, источник печально знаменитого гашиша.

Особые свойства коки были известны европейцам еще со времен завоевания ими инков, а в 1860 году австрийский фармацевт Альберт Ниманн впервые сумел выделить из листьев колы гидрохлорид кокаина, и репутация нового стимулирующего вещества была закреплена и возвышена доктором Зигмундом Фрейдом в его монографии «О коке». Позже, в 1943 году, швейцарский химик А. Гофман синтезировал самый сильный из галлюциногенов — ЛСД, аналог таинственной «Сомы» ариев, используемой шаманами для погружения в транс при камлании (общении с духами).

Воздействие на человека, на лимбическую систему мозга все перечисленные вещества производят столь активно потому, что их аналоги входят в состав нейро-медиаторов — особых биохимических соединений, регулирующих проводимость нервных импульсов, а также нейромодуляторов, меняющих чувствительность рецепторов их клеток к медиаторам. Медиаторы и модуляторы постоянно выбрасываются и поглощаются клетками, разрушаются специальными ферментами и вновь синтезируются. Совокупность этого бесчисленного множества процессов и определяет работу мозга в целом — от нее зависят наше настроение, эмоции, поступки, память, сон.

При этом ЛСД, скажем, умело маскируется под один из важнейших медиаторов — серотонин, а морфин, героин и родственные им соединения — под биологические регуляторы эмоций, эндорфины и энкефалины, вырабатываемые нервной системой. Насколько важна роль различных нейромедиаторов, можно также уяснить, наблюдая некоординированные движения больных церебральным параличом. А ведь при этом заболевании лишь частично разбалансирована регуляция прямых и обратных нервных связей, этого урагана сигналов. Вторая важная функция эндорфинов — успокаивать боль, «снимать» накопившиеся мембранные потенциалы нейронных цепей.

Однако, на мой взгляд, главное, что обеспечивают эндорфины в деятельности мозга,— доступ к закрытым тайникам человеческой памяти. Именно эндорфинозный механизм и открывает для каждого врата Эдема, окрашивая переживаниями, чувствами, наслаждениями всякую деятельность левополушарного «рацио». Но истинно экзотическое цветение чувств разворачивается лишь там, в правополушарном Космосе, обычно закрытом «голубой атмосферой» мощного собственного фона сознания. Яркость, пронзительность правополушарных чувств мы воспринимаем также и в снах, попадая в эмоциональную сказку (сформированного в веках) предсознания.

Итак, человек давно уже почувствовал в себе скрытый Океан Гедона и научился выискивать вовне, в природе, морфиноподобные вещества, чтобы, напитывая ими кровь, открывать для самого себя «врата Эдема». Но ведь недаром говорят: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». Появление в мозгу морфиноподобного вещества, не связанное с жизненными ситуациями, где требуется «отмах» положительного подкрепления, нарушает деятельность лимбической системы. И вот уже горький пьяница мучается похмельем, а заядлый морфинист испытывает возмездие «ломки» — парастезии, невралгические боли, гримасоподобные подергивания лица. Душа вывернута наизнанку, Рай оборачивается Адом, эмоциональный эхо-механизм, получив пинок в положительную сторону, с тем большей силой возвращается в сумрак негатива.

Наступает черед возбуждения тех тайных зон, которые мозг использует лишь изредка, неохотно, чтобы указать нам на беду. Впрочем, беда уже и так пришла, человек бандитски вломился в заповедные пределы, где на аллеях Эдема отведено место лишь гениям творчества, которые с трепетной сдержанностью гурманов вкушают от плодов Древа Познания.

После пережитого в полубеспамятстве блаженного сумасшествия приходит кошмар абстиненции, разворачивающийся уже в присутствии трезвого, снедаемого болезненной тревогой, подавленного сознания. И тогда наступает неодолимая тяга: еще и еще раз открыть тайные Врата, чтобы эндорфинная эйфория облегчила тяготы страданий, но ведь за этим неминуемо следует еще больший отмах эхо-маятника в «черный квадрат» негатива.

Но почему мудрая Природа создала эмоциональный психофизиологический механизм, прогрессивный на одном этапе развития, «не разобравшись», что на другом этапе он станет ловушкой для интеллекта? Неужели нет никакого «противоядия», альтернативы? Ведь мы с вами буквально окружены наркотиками разной степени активности, как изнутри мозга, так и вне его. Биохимическая «экзотика» наркоагентов вдруг обернулась для нас рутиной, обыденностью — «перевертыш», весьма характерный для истории науки вообще. Неужели эволюция любого сознания рано или поздно упирается в своем развитии в этот неодолимый барьер? Тем паче, что ведь раньше у общества была определенная защита: запреты авторитарности, религий, самого стиля жизни, не оставляющего ни времени, ни возможности для саморазрушения. Теперь эти запреты сняты — рухнули прежние идеалы, у новых нет, а сытое, праздное, комфортное существование с сатанинской назойливостью предлагает нам искусы многообразных удовольствий.

Мудрые греки говорили: «Познай самого себя». И люди познают себя, создают тысячи систем верований, сотни религиозных направлений, десятки философских школ. Из последних две наиболее радикальные, стоящие как бы на диаметральных позициях: направление аскетического ригоризма и безудержного гедонизма, для которого, словами булгаковского героя, «ничто не слишком». Конечно, есть и масса промежуточных стадий, но речь не о них.

Ригоризм своим намеренным, рациональным «умерщвлением плоти» лелеет плоды самогордыни, возвышаясь умом «над безволием и распущенностью». Гедонизм же, напротив, эксплуатирует специально выработанными жизненными принципами эмоциональную сферу «рая» каждого, по существу, старт-зону лимбической системы, заглушая будущее «эхо» негатива непродолжительным отдыхом от наслаждений. Еще более хитроумную, тонкую и по-своему изящную практику придумали буддисты. Они вообще уводят эмоции (и положительные, и отрицательные) из своей жизни, предельно снижая «амплитуду» эмоционального эхо-маятника и воспринимая при этом лишь легкий подъем, характерный для нейтрального состояния всякого здорового человека.

Интересно, что подобная эмоциональная сдержанность тоже приводит к определенному гармоническому состоянию — «нирване», а через него и к медитации (т. е. к тому же самоуглубленному синтетическому мышлению правого и левого полушарий). Как выяснилось, именно путь сдержанности, умеренности во всем и ведет «к Храму» как в религиях, так и в любом творчестве. Да, в творчестве, поскольку оно тоже чуткой поэтической душой воспринимает зов Гедона и всегда питается Космосом интуиции. Вы можете сказать: но причем здесь-то гедонизм, ведь известно, что всякий творец — пример подвижничества, пленник своего внутреннего долга, человек жертвенный, смиряющий себя постоянным трудом во благо человечества? Все это так, но во имя чего этот жизненный подвиг?

Прежде всего, это поиск истины. Но в психофизиологическом аспекте мы снова выходим на стремление к «неземным возвышениям духа». Новое знание порождает расцвет новых эмоций. Всякая деятельность человека — это движение к удовольствиям, близким или отдаленным, отложенным или даже лишь воображаемым, но непременно к удовольствиям. Даже истязание собственных мышц культуристом, даже финишный «надрыв» спортсмена, даже ледяная купель «моржа» — лишь стартовый механизм будущих мышечных или моральных радостей. А наслаждения, что испытывают подвижники творчества, мало связаны с внешними «встрясками» организма, и, поистине, лишь они достойны незримо сущих в душе каждого из нас божественных вершин. Это вовсе не спартанское самобичевание отшельников духа, не надо заблуждаться, это, скорее, тончайший эпикуризм Афин. Именно здесь определена альтернатива безудержному, вызываемому извне гедонизму, который и представляет собой любая наркомания.

Продолжение следует.

Автор: Владимир Коршиков.

P. S. Духи вещают: А еще порой наркотические средства вызывают у людей удивительные по своей фантастичности сновидения, так что любой сонник, даже сонник Ванги не сможет их растолковать. Но не стоит забывать, что цена за это мнимое блаженство слишком высока.