Каждый человек — это переплетение мириад разнообразных импульсов и желаний, приходящих в движение от внешних или внутренних сигналов, и предугадать модель поведения индивида — задача не из легких. Смоделировать же национальный характер, т.е. обобщить данные десятков тысяч индивидуальных моделей, задача и вовсе невыполнимая. Однако словосочетания «типичный англичанин», «типичный немец», «типичный француз» многое говорят даже тем, кто никогда не имел дела ни с типичным, ни с нетипичным представителем другой нации. Объясняется это наличием определенного стереотипа, созданного одной нацией относительно другой, контуры которого угадываются повсюду: в журнальных ли публикациях, газетных репортажах, театре и кинематографе.

Безусловно, маратхи обладают общими чертами, которые проявляются в их речи, жестах, манерах, привычках и социальном поведении. У них не только общий язык, но и общие литература и история. С другой стороны, в кастовом обществе, располагающем различными моделями поведения для различных каст, трудно вычленить универсальный набор признаков, существенный для всех. Поэтому и предлагаемый коллективный портрет отразит лишь то, что безусловно бросается в глаза, но, конечно же, окажется беднее оригинала.

Маратхи — одна из наиболее рано сформировавшихся индийских наций. Ощущение национальной общности пришло к маратхам давно и является следствием ряда причин.Историко-географическое ядро Махараштры расположено в бассейнах трех речных систем — Годавари, Кришны и Таити в окружении отрогов Сахъядри (Западных Гхат), крутых гор Сатпура, Сатмала, Аджанта и т.д. Скалистый характер местности в сочетании с непроходимыми джунглями, когда-то произраставшими в этих краях, а также многочисленные водные преграды — реки и Аравийское море на западе — делали эту местность трудно достижимой для массовых миграций со всех сторон света. Страна была отрезана природой и на протяжении многих эпох жители этой страны не имели связей с внешним миром да и не нуждались в них. Эта изолированность и оторванность от основных культурных и торговых путей, как полагают, послужили причиной появления в маратхском характере таких черт как замкнутость.

Религиозно-философская традиция варкари, региональная версия индуизма, взрастила в маратхах гордость за свою литературу, глубочайшую религиозность и духовность, чувство национального братства и единения, непритязательность в еде и одежде.

При Шиваджи (1630-1680) — борце за национальное и религиозное освобождение маратхов от мусульманского засилья Великих Моголов — маратхи стали господствующей силой в Индии и взимали «чаутх» — «отступные» за освобождение от набегов даже с наместников могольского императора Аурангзеба. «Ты живешь в Пуне, в самом сердце страны маратхов, уже довольно долго, — писал Джавахарлал Неру в начале 30-х годов пришлого века своей дочери Индире, — и, должно быть, знаешь, какой любовью и почетом пользуется там Шиваджи среди народа.» Борьбу против Моголов, а впоследствии и против английских колонизаторов продолжили пешвы — главы Маратхской конфедерации.

Шиваджи.

Сами же маратхи обожают свою историю: она не только у них в голове, но и пульсирует в каждой жилке. Нет города в Махараштре без памятника Шиваджи, нет школьного учебника без панегирика Шиваджи, нет маратха, не отыскавшего в своем генеалогическом дереве ветвей, ведущих к клану Шиваджи или, по крайней мере, к пешвам. Да и индуизм — коренная религия многих индийцев, выжил, не задохнулся под исламом в значительной степени благодаря Шиваджи. Осознание своей значимости в исторических судьбах страны породило в маратхах национализм, наступательность и решительность, независимость и тенденцию к социальному равноправию, высокомерие и выносливость, хитрость.

Маратхи просты в общении, их этикет лишен восточной витиеватости и утомительности. Лидерство драматургии и театра маратх определилось давно — еще в XIX в. Здесь у маратхов только один конкурент — бенгальцы. Специалисты полагают, что мощным стимулом для развития театра нового времени в Махараштре и Бенгалии послужило удачное сочетание нескольких компонентов: сильной традиции санскритской драмы, прочной фольклорной опоры и влияния европейского театра. Думается, что в случае с маратхами правомерно подключить еще один фактор — неуемную страсть к театру. В языке маратхи даже существует специальное слово «натакведа» — «помешанный на пьесах» — так характеризуют себя маратхи, а по Индии ходит анекдот, что если где сойдутся три маратха, то они сразу организуют театр. Маратхские детишки привыкают к театру, куда они ходят, вернее куда их носят, с младенчества. И в театральных уборных, и в зрительном зале можно наткнуться на мелюзгу самого разного возраста. Если во время спектакля младенец начинает пищать, то можно пройти с ним в конец зала — там существует специальное помещение с большим окном, оборудованное динамиком, откуда можно наслаждаться представлением, не вызывая осуждения окружающих.

В Индии нет стационарных театров, труппа кочует по городам и весям, давая по два-три спектакля в «театральных храмах» (так называются театральные помещения в Махараштре). Нередко труппа, чтобы покрыть расходы и обеспечить хотя бы минимальный доход, дает два-три спектакля в день в разных концах города. Если промежуток между представлениями небольшой, то после первого акта демонтируют декорации (как правило, изрядно потрепанные — жизнь у них такая же неспокойная, как и у актеров) и в спешном порядке перевозят на новое место. У профессионалов в ходу пьесы, гарантирующие кассовый сбор — прежде всего исторические (конечно же, о Шиваджи!), мелодрамы и современные тамаши — народные песенно-танцевальные представления фарсового характера.

Дети маратхов не только наследуют от родителей любовь к театру, но и вообще с самого раннего детства живут слитной с родительской духовной жизнью, разделяя их интересы, симпатии и антипатии. Наличие в семье старшего поколения – а многие маратхи по-прежнему живут патриархальными «объединенными» семьями — не означает, что ребенка можно «спихнуть» на дедушек и бабушек: ребенок нужен родителям всегда, а не только когда обстоятельства благоприятствуют общению родителей с детьми. Кстати, любые вопросы — от идейно-эстетических до финансово-практических — обсуждаются в присутствии детей: дети ведут себя скромно, без приглашения родителей своего мнения не высказывают. Таким образом, они в курсе всех дел родителей, а сопровождать их — куда угодно -для них так же естественно, как жить под родительским кровом. С детьми не разговаривают тоном приказа, не повышают голоса. Близость детей и родителей, отсутствие между ними конфликтов, теплота и уважение с обеих сторон приятно удивляют, хотя нельзя не учитывать, что в основе такой идиллии лежат освященные веками патриархальные традиции, диктующие беспрекословное подчинение младших старшим, жены мужу.

Вообще маратхи больше смотрят в себя, чем вокруг, в себе, а не в окружающей действительности ищут они ответы на многие животрепещущие вопросы. Маратхи склонны к пуританству. Стремление к воздержанности накладывает отпечаток на образ жизни: физические радости никогда не ставятся во главу угла, а приносящее очищение страдание ценится больше, чем наслаждение любого рода. При более приветливом отношении к маратхам эта мысль могла звучать иначе — маратхи закрыты, сдержанны, придерживаются строгих взглядов. И действительно, маратхи сквозь пальцы смотрят на разухабистые похождения европейских приверженцев Бхагвана Шри Раджниша Ошо, но не прощают никаких отклонений от норм поведения индийцам-индусам.

Одно из наиболее почитаемых среди маратхов качеств — интеллектуальность, и как следствие этого — бесконечно уважение к учености, степени, печатным трудам, знанию языков и т.д. При этом ум и мышление самих маратхов — очень конкретные, несколько суховато-прозаические, всегда нацеленные на получение конечного результата (в узком смысле, а не жизненно-философском). В противовес этому маратхи исключительно слабы в торговле и коммерции: всем крупным бизнесом в Махараштре заправляют немаратхи.

Маратхи, как правило, не поддаются порывам: они и в эмоциональной сфере рациональны и прагматичны, т.е. их подход к любым проблемам — политики ли, экономики или любви — диктуется логикой. Проявление чувств, сентиментальность рассматриваются маратхами как проявление слабости характера. Поэтому внешне маратхи производят впечатление холодных людей. Приехавший в Махараштру из Северной Индии европеец посетовал: «Маратхи — негостеприимны». Европеец ошибался. Маратхи в принципе преисполнены чувства собственного достоинства, которое, возможно, в несколько гипертрофированной форме проявляется в общении с некоторыми (может быть, несколько настырными или лихими) европейцами. Домой к себе маратхи приглашают и встречают очень радушно, но только убедившись, что есть основа для подобного приглашения — возникшая духовная общность. Маратхи всегда помогут и сдержат свое слово.

Если маратхи ссорятся (а это они умеют), то вражда длится всю жизнь, но врожденная сдержанность и гордость никогда не позволят им поносить своего врага или хотя бы неуважительно о нем отзываться. От маратхов вообще не услышишь грубости — ни в отношении слуг, ни детей. Маратхи не льют слезы при виде сирых и убогих, не разглагольствуют о создании фондов, не призывают «накинуться всем миром и победить язву», но по зову души, по человеческому долгу в свободное от работы время они идут в приют для слепых детей-сирот, в колонию прокаженных. Вообще, социальная сознательность и активность, деятельное милосердие — яркая примета маратхского общества. Каждый вносит свою лепту — конкретной помощью, посильной финансовой субсидией или просто разумным советом.

Как-то одна бенгалка заметила: «Маратхские женщины исключительно трудолюбивы и всегда легко рожают». Маратхки действительно с утра до вечера в работе — дома ли или на службе, выносливости их можно позавидовать. При этом их не покидает хорошее настроение и здоровый оптимизм. А трудолюбивые оптимистичные женщины всегда легко рожают. Жилища маратхов — просты, безыскусны, одежда — практична. Но маратхи много читают и много думают, обладают замечательным чувством юмора.

Одна русская женщина, вышедшая замуж за индийца, и живущая в Пуне, сказала: «Еда маратхов — бр-р! Они в каждое блюдо — соленое ли, острое — добавляют сахар». Представление это неверно, сладкое — лишь составная часть трапезы вообще, но не каждого блюда. Кстати, древние индийцы, мудрость которых признана всем современным миром, утверждали: «Пища вкусна только в том случае, если может вызвать шесть вкусовых ощущений: сладость, соленость, горечь, остроту, терпкость, кислоту». Подобное утверждение можно приложить и к человеческому характеру — преобладание какого-либо одного достоинства или недостатка в человеке всегда скучно и утомительно и вовсе не свидетельствует о целостности натуры.

Автор: Ирина Глушкова.

P. S. Духи вещают: А еще маратхские индусы благодаря своей расчетливости, неторопливости, математическому уму (закаленному многовековой традицией игры в шахматы) в наше компьютерное время становятся отличными программистами (и вообще айтишниками), в миг способными решить самые сложные компьютерные задачи (скажем, таких как восстановление raid, написание собственных программ, и даже компьютерных вирусов – все смогут индийские умельцы).