Труд с полной отдачей сил — это всегда труд по способностям. Но почему-то далеко не всем людям выпадает такое счастье. У кого-то эти способности блистают уже в раннем детстве, а у других так и не «прорезаются» до самой смерти. И возникает вопрос: радость от работы — это удел избранных или судьба каждого? Встречая счастливца, увлеченного своим делом, мы говорим — призвание, талант. И не преминем назвать его труд творческим.

Но если у нас перед глазами такого человека нет, то мы часто совершаем ошибку, оценивая ту или иную профессию. Сложившееся общественное мнение делит труд на творческий и шаблонный очень уж прямолинейно: если умственный — то, значит, интеллектуальный, творческий: если физический — шаблонный, стандартный. А ведь стоит лишь немного задуматься, чтобы понять, что это не так. Есть и в умственном труде масса шаблонного, и в производственном (его уже сегодня не назовешь только физическим!) — простор для творчества.

Обычно творческими считают профессии ученых, конструкторов, работников искусства. Непосвященному кажется, что научные работники делают, по меньшей мере, по открытию, а художники — минимум по одному шедевру в неделю. Эти люди то ли забывают, то ли не знают вовсе, что открытию нового предшествуют годы кропотливой работы, тысячекратное повторение опытов, наблюдений и т. п. Инженер-конструктор, например, проделывает массу стандартных расчетов, прежде чем он находит что-то действительно «свое». Чтобы заниматься этим однообразным, подчас утомительным трудом, нужна любовь и увлеченность. Мне пришлось встречаться с человеком, который вполне успешно окончил Высшее техническое училище имени Баумана, был направлен в научно-исследовательский институт, занимался острейшими и интереснейшими проблемами современной физики, но ушел оттуда. Сбежал, как он выражался, на «живую» работу, проявил там незаурядные способности и счастлив невероятно, что покинул этот «нудный НИИ» и нашел себя.

Бывает и другое. Бывает, что в этих самых творческих профессиях видят только мастерство, достигаемое большим и упорным трудом. Думают, будто достаточно научиться играть на фортепьяно и работать по 8—10 часов в день, чтобы получился пианист, или овладеть в совершенстве рисунком, цветом, тоном и т. д., чтобы стать художником. А этого очень мало! Мало уметь рисовать, нужно уметь видеть мир свежим, новым взглядом.

Но ведь то же самое можно сказать и о профессиях, которые принято называть «нетворческими»! В эту группу попадают и токари, и слесари, и ткачихи, и многие другие рабочие профессии.

Конечно, во многих рабочих профессиях мастерство, требующее «золотых рук», все больше уходит в прошлое. Но и токарю, и слесарю, и расточнику, и лекальщику нужно уметь к каждой новой детали подходить по-новому. И здесь, как и во всяком другом труде, нужны особые способности, таланты, а об этом почему-то забывают.

Был как то такой случай. Монтируют компрессор, кран поднимает вал — огромную, в несколько метров стальную деталь. Монтажник смотрит и говорит, что есть отклонение от продольной оси. Это значит — размеры нужно проверять заново, задерживать работы, а вал изготовлен известной зарубежной фирмой, проверен- перепроверен… Все же сняли, промерили — отклонение есть на… 13 миллиметров. Пространственное видение — довольно редкий дар, им обладает не каждый. А хороший монтажник умеет по чертежу видеть машину объемно — он угадывает взаимодействие ее частей, мысленно взвешивает их, определяет габариты и предлагает свой график монтажа: порой в самой неожиданной, но удивительно рациональной последовательности.

И получается, что планируют, например, на установку насоса месяц, а монтажники ставят шесть насосов за три недели. Право же, талант монтажника сродни и уменью инженера, и искусству художника.

Часто говорят, что человек может освоить любую профессию. Главное — упорный труд, воля, терпение. Если бы дело было только в этом, все было бы значительно проще. Несомненно, возможности человечества в целом безграничны, но каждый отдельный человек может далеко не все. И потому ему приходится находить свое место в жизни, как говорят, «искать себя».

Начиная этот поиск, не нужно думать, что для каждого где-то припрятана одна-единственная, «его» профессия, что нужно отыскать свое место и сидеть там без всяких надежд и перспектив. Это очень узкий и неправильный взгляд на вещи, так же как и противоположный, который выражается известным афоризмом: «всякий солдат может стать генералом». Проблема значительно сложнее. У каждого человека могут быть способности к какому-то виду деятельности, а вот внутри этого вида деятельности он обычно может найти довольно широкие возможности, чтобы приспособить свой характер и склонности к интересам дела. Взять хотя бы врача. Эта профессия предъявляет вполне определенные требования к качествам человека, но в то же время во врачебном деле нужны разные люди: и диагностики, и лечащие врачи, и специалисты по санитарии и гигиене, и организаторы здравоохранения, и исследователи-медики.

И, пожалуй, самое важное — понять, что же представляют собой способности, без которых нет успеха в труде. Долгое время на них смотрели как на отдельное, изолированное свойство, как на «золотой зуб во рту», который вырос вдруг на удивление всем.

Теперь уже психологам ясно, что база, на которой развиваются способности, — это особенности нервной системы. Известно, например, что некоторые операторы автоматического производства во время аварии теряются, допускают ошибки, совершают неоправданные действия или самоустраняются. Другие люди, наоборот, в эти минуты концентрируют свою волю, собирают нервы «в кулак». И дело тут не только в чувстве ответственности, долга. Просто одни пригодны к труду оператора, а другие — нет. Все зависит от некоторых особенностей нервной системы, которые могут быть выявлены с помощью специальных обследований. Этим занимается целая отрасль науки — профотбор. Ее специалисты установили, например, что у подавляющего большинства хороших машинистов (91%) нервные процессы очень подвижны. Среди тех, у кого они замедлены, хороших машинистов нет, но 18% этих людей все-таки неплохо справляются с делом. Да, — но какой ценой? Перенапряжение всех сил — ступенька к болезни, и потому людям этим следует сменить профессию.

Различие между людьми заключается и в том, как работает их мозг: от образа к слову или от слова к образу? Есть основания предполагать, что человек первого типа в научной деятельности будет склонен к экспериментальной работе, а второго — к теоретической. Очень важно и то, как легко и быстро человек приобретает знания, опыт. Конечно, многое здесь зависит от того, чему и как учат человека, но не только от этого. Обучаемость человека — есть такой термин — тоже очень тесно связана с особенностями его психики.

И, наконец, трудолюбие. Чем легче дается человеку какая-то деятельность, тем больше ему надо учиться, осваивать тайны мастерства, чтобы не упустить шансы стать истинным виртуозом своего дела. Великий художник Ван-Гог, который не только самостоятельно освоил живопись, но и открыл в ней новую эпоху, придерживался в этом отношении очень четких взглядов. «Я совершенно уверен, — писал он, — что цвет, светотень, перспектива, тон и рисунок, короче, — все имеет свои определенные законы, которые должно и можно изучать, как химию или алгебру. Это далеко не самый удобный взгляд на вещи, и тот, кто говорит: «Ах, всем этим надо обладать от природы!», — сильно облегчает свою задачу. Если бы дарования было достаточно! Но его недостаточно: именно тот, кто многое постигает интуитивно, должен, по-моему, прилагать вдвое, втрое больше усилий для того, чтобы от интуиции перейти к разуму».

Так вот человек и завоевывает себе право на труд по способностям, в котором раскрываются свойства его натуры, его задатки и возможности. Правда, есть тут два подхода к делу: способности можно понимать и узко, и широко. Оба эти подхода очень хорошо отображены в двух шутливых притчах.

«Никак не могу найти себе помощника, — пожаловался однажды Эдисон Эйнштейну. — Каждый день заходят молодые люди, но ни один не подходит.
— А как вы определяете их пригодность? — поинтересовался Эйнштейн. Эдисон показал листок с вопросами. «Кто на них ответит, тот и станет моим помощником».— «Сколько миль от Нью-Йорка до Чикаго?» — прочел Эйнштейн и ответил: «Нужно заглянуть в железнодорожный справочник». — «Из чего делают нержавеющую сталь?» — «Об этом можно узнать в справочнике по металловедению»… Пробежав глазами остальные вопросы, Эйнштейн сказал: «Не дожидаясь отказа, свою кандидатуру снимаю сам».

А Эрнст Резерфорд, как говорят, при выборе сотрудников пользовался другим критерием: когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание. Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его увольняли.

Конечно, к этим двум шуткам нельзя подходить слишком всерьез. Но «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок».

Автор: Л. Кондратьева.