Говоря о культуре и традициях островитян, нельзя не вспомнить историю. В XVI веке в Индонезию начинает проникать ислам и быстро находит приверженцев среди местной знати, вытесняя индуизм сначала на Восточную Яву, а позднее — на Бали. Вот какую легенду об этих событиях рассказал нам гид.

Много веков назад группа индуистских жрецов — брахманов перебралась из Индии, завоеванной мусульманами, на Яву. Эти жрецы обратили в индуизм местное население, и три столетия оно жило спокойно и счастливо. Когда же ислам проник и сюда, индуисты снова пустились в странствия. Они пересекали реки, преодолевали горные кручи, пока им вдруг не преградило путь бескрайнее непроходимое болото. Гибель казалась неминуемой. И тут на помощь беглецам пришел бог Вишну с волшебной птицей Гарудой, которая перенесла их через трясину. Так что когда мусульманские воины приблизились к болоту, там уже никого не было, а по другую его сторону славили своих богов индуисты. Они пели песни и бросали душистые цветы в трясину. И тут произошло чудо: посреди болота ударил невиданной силы фонтан, и вода стала благоухать.

Затем берега болота раздвинулись, и оно превратилось в огромное море. Так с помощью богов от Явы отделился прекрасный остров Бали. Свидетельство тому, что это предание — не вымысел, улыбаясь, заключает гид, город Баньюванги (в переводе «ароматная вода») на самом восточном краю Явы.

На второй день нашего пребывания на Бали мы решили посетить самый знаменитый здесь храм (по-балийски — пура) Бесаких, сооруженный в XIV веке. Каждый год в конце сезона дождей к нему устремляются тысячи паломников. Тогда храмовый комплекс становится ареной красочного праздника во имя индуистских богов и традиционных местных духов. Торжественнее всего он отмечается раз в десять, и особенно — в сто лет.

В 1963 году во время очередного празднества вдруг проснулась священная гора Гунунг Агунг. Извержение вулкана сопровождалось не только большими разрушениями, но и многочисленными жертвами, в том числе среди паломников. Тогда погибло около 11 тысяч человек.

Гид поинтересовался, видели ли мы известные яванские храмы Боробудур, Прамбанан, Каласан, и, получив утвердительный ответ, сказал, что пуры от них сильно отличаются. Как правило, они располагаются на трех террасах. На первый ярус храма ведут ворота, увенчанные раздвоенной башней «чанди бентар» (дословно «расколотая пагода»). На второй террасе находятся дом для собраний местной общины, сторожевые вышки и рисовые амбары (у каждой пуры свои поля).

Ворота, ведущие с первого на второй ярус, напоминают триумфальную арку. Они украшены затейливой каменной резьбой и предназначены только для богов. Простые же смертные могут подняться наверх через узкие боковые проходы. На третьей террасе расположены кельи и жертвенники. Весь комплекс обычно обнесен еще одной стеной с богато украшенными воротами.

Слушая пояснения гида, подъезжаем к пуре Бесаких у подножия балийского Олимпа — Гунунг Агунга, окруженного рисовыми полями. Храмовые сооружения обрамлены огромными раскидистыми деревьями, усеянными красноватыми мохнатыми кисло-сладкими плодами рамбутана-«волосатика» или темно-зелеными — манго.

Пура Бесаких — большой ритуальный комплекс с многочисленными храмами, воротами, лестницами, многоярусными башнями «меру», жертвенниками, хозяйственными постройками, сторожевыми вышками. Главное его святилище Пенатаран Агунг. К нему ведет огромная трехъярусная каменная лестница, поднявшись по которой паломники возлагают жертвоприношения духам священной горы и грозному богу Шиве. По обе стороны Пенатарана — храмы поменьше, посвященные Брахме и Вишну.

На втором ярусе комплекса расположен трон индуистской троицы («тримурти») — Шивы, Брахмы и Вишну. Именно здесь, по поверью балийцев, в религиозные праздники можно общаться непосредственно с любым из этих трех богов, разумеется, после соответствующего подношения.

Но, поклоняясь индуистскому пантеону, балийцы никогда не забывают местных духов. Ведь по мнению простого островитянина, особенно крестьянина, его окружают неведомые силы природы, от которых зависит, быть ему или не быть. Именно потому здесь молятся также солнцу и земле, огню и воде, горам и морю. Например, огонь у балийцев — символ очищения. Вот почему здесь так благоговейно относятся к обряду кремации. Всю жизнь балиец готовится к нему, а зажиточные люди расходуют на это огромные суммы.

Древнейший храм на Бали, сохранившийся до наших дней,— так называемая «Слоновая пещера»— «Гуа гаджа», построенный столетия за три до пуры Бесаких, в начале XI века. Он вырублен прямо в скале, перед которой расположен священный пруд. В него льют воду из кувшинов шесть обнаженных красавиц, высеченных там же в натуральную величину. Над темнеющим входом в пещеру — барельеф злой ведьмы Рангды, волосы которой переходят в растительный орнамент — ветви деревьев, цветы, замысловатые гирлянды. В Т-образной внутренней галерее на каменном алтаре восседает Шива в окружении главной супруги Парвати, сына Ганеши с головой слона и богини Харити с младенцами.

Как гласит древняя легенда, в давние времена она была танцовщицей, женой пастуха. Однажды ее, беременную, заставили плясать на празднике, и это погубило будущего ребенка. Несчастье превратило ее в злого духа, похищающего и убивающего младенцев. Когда же люди пожаловались на нее всемогущим богам, те сделали Харити внушение, после чего она, продолжая плести злые козни, кощунственно объявила себя «покровительницей младенцев», и за это ей стали приносить жертвы.

Кстати, на Бали таковыми считаются не только материальные дары, но и театрализованные мистерии, всевозможные ритуальные танцы. Ими вымаливают хорошую погоду, богатый урожай, защиту от повальных болезней, пытаются смягчить гнев подземных злых духов, будто бы разжигающих адские печи в недрах вулканов. Вообще музыке и танцам балийцы приписывают божественное происхождение.

Считается, будто Шива создал все музыкальные инструменты, а бог воздушных стихий и небес Индра — нимф-танцовщиц, которые вначале развлекали богов, а потом спустились на землю и научили людей танцевать, прежде всего, легонту — пляску небесных нимф. Между прочим, как раз ею и открылось ночное представление, виденное нами у одного сельского храма.

Вначале появилась девушка в простой балийской одежде. Сделав ряд несложных па, она уступила место «небесным нимфам». Это были две миловидные девушки, закутанные в золототканую парчу, с золочеными коронами и яркими цветами в волосах, с развевающимися полупрозрачными шарфами. Они разыгрывали пантомиму, непонятную таким зрителям, как мы, но совершенно ясную для балийцев. Плавные повороты туловища, изящные движения рук и головы передают содержание танца. Но вот неожиданно, словно мифические нимфы, девушки исчезают. Призывно звучит большой гонг гамелана, и на невысокий каменный помост стремительно взбегает сотня по пояс обнаженных мужчин. Поджав под себя ноги, они садятся на каменный пол и начинают мерно раскачиваться, образуя несколько движущихся кругов.

Синхронные размеренные движения тел и рук танцоров, сопровождаемые резкими гортанными выкриками, все убыстряются, пока участники этого странного сидячего танца не впадают в транс. Вскинутые вверх руки, конвульсивные движения, резкие гортанные звуки: «чак», «чак», «чак». Несколько раз в центре движущегося круга появляется грациозная девичья фигурка, а за ней — ряженые, изображающие добрых и злых демонов в фантастических масках — персонажей «Рамаяны».

Таков кечак — танец обезьян, а в древности — мужской хор, который своим пением доводил до транса девушку, находящуюся в центре круга. Считается, будто таким образом она общалась с богами, а затем передавала их пожелания людям. Поскольку все действо разыгрывалось ночью, в призрачном свете луны, оно производило неизгладимое впечатление.

Но вот гонг возвещает о начале еще одной мистерии — ваянг баронган. На импровизированную сцену выходят ряженые в ярких костюмах и страшных масках. Среди них и Баронган — дракон с широко раскрытой пастью и длинной золотистой гривой, олицетворяющий доброе начало. Он делает резкие угрожающие движения, вызывая на бой злых демонов. Рядом с ним кружатся в воинственном танце его телохранители, размахивающие кинжалами-крисами. Наконец в ответ на вызов брошенный Баронганом, на сцене появляется воплощение зла — королева колдунов и ведьм Рангда. Между добрым драконом и злыми демонами завязывается борьба. Обе стороны прибегают к различным обманным движениям и уловкам. Но в итоге ничья: ведь балийцы одинаково почитают как добрых, так и злых духов.

Когда, впервые попав на этот чудесный остров, покидаешь его, становится немного грустно, как при всяком расставании с прекрасным. Многие художники живут здесь годами, черпая в окружающем их мире творческое вдохновение. Мы прощались с Бали, испытывая благодарное чувство к его народу, не растерявшему древние традиции и неповторимое обаяние самобытной культуры.

Автор: В. Тарасов.