Многие исследователи христианства, особенно атеисты, выделяют как специфическую черту Евангелия от Марка внимание его автора к демонологии и экзорцизму и объясняют это духовным состоянием общества в эпоху рождения христианства, приводя цитаты, кажущиеся им аналогиями, из современной евангелисту литературы. Рассмотрим некоторые аспекты «демонологии» Евангелия от Марка и придем к выводу, что она в этом тексте имеет совсем иной смысл. Но прежде отметим такую его особенность: все слова, обозначающие демонов, встречаются лишь в первой половине текста; как только события переносятся из Галилеи в Иудею, все упоминания демонов исчезают.

Из этого можно было бы сделать вывод, что Галилея, в отличие от Иудеи, — область, облюбованная демонами, но такой вывод будет ложен. Необходимо чувствовать, как с момента Великого Преображения тьма вокруг Иисуса сгущается, уплотняется, как возрастает непонимание Его учения и Его Личности народом и учениками, как мир делается все более враждебным Иисусу. Тьма достигает своего предела в Гефсимании. «Тьма, наступившая по всей земле до часа девятого» (15:33) есть мистическое выражение происшедшего в Иудее, парадигма хронотопа «Иудея». Если хронотоп «Галилея» можно изобразить светлым фоном с темными пятнами бесовщины, то «Иудея» — область мрака с редкими проблесками слабого, неустойчивого света. Такими видятся и некто, ищущий жизни вечной (10:17 — 22), и книжник Иосиф (12:28—34; 15:42—46), и центурион, оправданный своим исповеданием Иисуса Сыном Божиим, и, конечно, жены мироносицы.

Но тьма сгущается катастрофически неотвратимо. Даже ближайшие ученики — Петр, Иаков и Иоанн — соблазняются, не уберегшись «закваски Иродовой». И Евангелие от Марка скрыто показывает нам в этой тьме не только деяния сатаны, но и, не называя его по имени, самого Князя тьмы.

Все эти указания Евангелия от Марка остались вне поля зрения экзегетов, исходящих из ложной концепции, гласящей, что Евангелие от Марка всего лишь безыскусное собрание «обрывков» (на языке богословов — «перикопов») воспоминаний апостолов.

Указание на сатану есть уже в рассказе о Великом Преображении. Кто такой gnapheus (9:3)? Русские переводчики единодушно передают это слово (уникальное в Новом завете) словом «белильщик», согласуя такой перевод с последующими словами этого стиха: «Одежды его сделались белыми, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить». Переводчики прекрасно знают, что слово gnapheus (оно же — knapheus) означает «валяльщик», «сукновал» и находится в прямом родстве со словами knapto — «чесать шерсть», «валять», «ворсить» (в переносном смысле — «царапать» «терзать»); knao, knetho, knizo — «чесать», «скоблить», а также в родстве, хотя и более отдаленном, со словами knephas — «мрак», «темнота»; knephazo — «помрачать»; knyzoo — «делать тусклым, мутным»; gnophodes — «темный», «мрачный». Скрытый же смысл стиха 9:3 в том, что даже «князю мира сего» (Ин. 12:31; 14:30; 16:11), Люциферу-светоносцу, недоступно обладание Светом Преображения.

В переводах Евангелия от Марка имеются и другие факты неверной, иногда даже сознательно неверной (вплоть до лицемерия), передачи текста. Обратимся к знаменитой фразе «Отойди от Меня, сатана» (8:33). Традиционно считается, что это слова Иисуса. Между тем греческая фраза «hypage opizo mou, Satana» в прямом переводе означает: «Иди позади Меня (или: за Мной), сатана» (ср. 1:7, 17, 20; 8:34). Уже автор Евангелия от Матфея считал, что слова Иисуса (см. Мф. 16:23) обращены к Петру. Экзегет ХІІ века Евфимий Зигабен попытался согласовать прямой смысл этих слов и их толкование, как упрека Петру. По его мнению, поскольку «находящийся сзади кого-нибудь бывает для того невидим», эти слова Господа означают «отойди!», «удались от взора», такое толкование стало каноническим. (Русский перевод, изданный Slavic Gospel Association, пытается найти нечто среднее между точным смыслом фразы и ее истолкованием: «Прочь! За Мною, сатана», — являясь, в сущности, переводом с английского: «Get thee behind me, Satan».)

Слово «сатана» в этой фразе вовсе не обращение к Петру (не ругательство!). Это прямое обращение к «князю бесовскому», к Веельзевулу. Отныне Иисус Христос разрешает ему следовать за Собою. И тот отныне неотступно следует за Ним, все более и более приближаясь к Нему. Как мы увидим далее, в Евангелии от Марка дана и прямая, лицом к лицу, встреча Христа и сатаны. Можно сказать, что с этих пор между ними заключен договор, смысл которого станет ясен лишь на Голгофе. Цель сатаны — прельстить, если возможно, и «избранных», и в первую очередь Избранного нести всю тяжесть греха человечества, — не осуществилась, хотя искушения Христа от Пустыни до Гефсимании беспрерывны. «Святым служат злые силы. Ибо они слепы из-за Духа Святого, дабы они думали, что служат своим людям, тогда как они работают на святых» (Евангелие от Филиппа, 34). Договор вступил в силу, и Христос по мере надобности использует силы сатаны для высших целей осуществления Своего Служения. С некоторых пор сатана готовит Ему дорогу, прямыми делает пути Его, пути на Голгофу.

Смысл этих поразительных фактов, донесенных до нас Евангелием от Марка (частично мы приводим их ниже), не открылся богословам. Вот пример. «Человек, несущий кувшин воды» (14:13), который привел учеников к «хозяину дома» (14: 13 — 14), где и произошла Тайная Вечеря. Кто они? Экзегеты проявили немало фантазии, окрашивая события, описанные в этих стихах, в конспиративные тона, строя догадки о том, когда Иисус познакомился с этими людьми, смело рисуя на картах Иерусалима дом Тайной Вечери между дворцом Первосвященника и Навозными воротами, ведущими в Геенну, в долину ручья Енном. И, что особенно важно, опираясь именно на «факт» этого «знакомства», экзегеты утверждают, что Служение Иисуса Христа продолжалось более одного года. Так кто же он, «хозяин дома»?

В тексте Евангелия от Марка есть два различных выражения, которые переводятся на русский язык одинаково: «хозяин дома». Первое — в стихе 13:35 — «Итак, бодрствуйте; ибо не знаете, когда придет хозяин дома» (kyrios tes oikias). Это Сам Господь Бог (Он же — «хозяин виноградника» — ho kyrios tou ampelonos (12:9). Второе выражение в стихе 14:14 — ho oikodespotes. А этот «хозяин дома» — князь мира сего, сатана.

Кому из них принадлежит Дом, этот земной мир? Каждый из людей решает этот вопрос по-своему… Тема, которую можно назвать «спор о Доме», проходит через все Евангелие от Марка. Тонкое различие между этими двумя выражениями (13:35 и 14:14), имеющееся в греческом оригинале, передать по-русски почти невозможно; следует лишь указать, что во втором случае явствен призвук насильственности, а следовательно, и нелегитимности власти (ср. Рим. 8:20: «…тварь покорилась суете недобровольно, но по воле покорившего его…»). Экзегеты не чувствуют этого оттенка даже в обращении Господа к «хозяину дома» (14:14): «скажите хозяину дома: Учитель говорит: где покой Мой, в котором Я вкусил бы пасху с учениками Моими?» Разве это речь, обращенная к радушному (и даже многим рискующему) домохозяину, предоставившему в переполненном людьми предпраздничном Иерусалиме большую комнату Господу и Двенадцати?

Экзегетам следовало бы сопоставить эти слова со словами Господа, приведенными в Евангелии от Матфея (10:12): «А входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему». В Евангелии от Марка (14:14) мы слышим обращение Господина к рабу, и к рабу лукавому. Однако, как сказано: «И своими ушами слышали, и не разумеют…» (4:12). «И он покажет вам горницу, большую, убранную, готовую…» (14:15).

Что такое «горница», anagaion? Экзегеты в деталях описывают архитектуру иудейских домов, не замечая главного: anagaion (буквально — «то, что выше уровня земли») находится в прямом, хотя и скрытом соответствии с именем Веельзевул, означающим «Владыка вышней обители». Таково лишь одно из многих имен «хозяина дома» («Хозяином дома» назван Веельзевул и в Евангелии от Матфея 10:25). Экзегеты не слышат и обертонов слова «покой» (katalyma, «комната» в Синодальном переводе): kata — вниз, сверху вниз.

lyma — порча, разрушение, вред; нанесенные увечья, уродование; поношение, оскорбление.
lyma — нечистота, грязь; нечестие, позор; несчастье, гибель.
lymanterios — разрушитель, погубитель; осквернитель, совратитель.
Katalvsis — распадение, свержение, ниспровержение.

«Ego katalyso ton naon touton» — «Я разрушу храм этот» (15:58). Горница эта, «большая, убранная, готовая», — может быть, последняя попытка искушения Господа радостью Жизни. Человек же «с кувшином воды», встретивший учеников у ворот, ведущих в храм, явно был храмовым водоносом, то есть одним из служителей «вертепа разбойников» (11:17), и, по-видимому, для понимания этого образа следует учитывать стихи 18:25, 21:17 книги Иисуса Навина, а также 2 Цар. 21:1.

Договор Христа и сатаны вступил в силу еще ранее, при въезде Господа в Иерусалим. Служителями сатаны в Виффании, в селе жреческом (по сообщению Оригена) предоставлен Господу осленок. И несомненно, что восклицавшие: «Осанна! Благословенно грядущее царство отца нашего Давида!» — вдохновлены были на это самим сатаной.

Мы знаем, что чудотворная сила оставила Иисуса за несколько дней до Его крестной смерти, возможно, в тот миг, когда с высоты Елеонской горы Он впервые увидел Иерусалим. Войдя в город, Он уже не обладал этим даром, небеса более не разверзались; смоковница не дала плодов. Но читатель спросит: какою же силой сделано так, что «смоковница засохла до корня»? Вдумчивый читатель задаст вопрос: почему Господь не пожелал ответить первосвященникам, спросившим: «Какою властью Ты это делаешь?» Или кто Тебе дал эту власть, чтобы это делать (11:28).

Первосвященники чувствуют, что почва уходит у них из-под ног, колеблются все опоры. Они, верные служители князя мира сего, видят, что их хозяин предает их: страна захвачена язычниками, разгорается война (Варавва!), которая скоро разрушит их храм. Какой властью этот галилеянин нарушил древний порядок храмового служения? И почему многочисленная храмовая стража не препятствовала Ему? Они чувствуют, что деяние это свершилось силой сатаны, его властью, но не хотят этому верить. Иисус не пожелал ответить им. На этот вопрос первосвященников и книжников не ответили и книжники последующих поколений, до нынешнего. Да, сатана в храме, в «вертепе разбойников». Но сатана и в претории, и вражда между ними неукротима. Не зря предсказано: «И если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его» (3:26). Отныне сатана может изгонять сатану: история дает немало убедительных доказательств этому.

Рассмотрим еще один пример ошибочного перевода стиха Евангелия от Марка: «И не позволял, чтобы кто пронес через храм какую-либо вещь» (11:16). Правильный перевод, по мнению автора этих строк, таков: «И не позволял, чтобы кто разграбил вещи, ради святыни». (Глагол dia-phero, основное значение которого «переносить», здесь произведено от глагола phero — в значении «уносить», «грабить»; dia-phero — «разграбить»). Ради былой святости храма Господь не позволяет превратить мистическое деяние, свершаемое Им, в вульгарный грабеж вещей «продающих и покупающих» и храмовой утвари.

Экзегеты этот стих трактуют как «ревность о храме», как стремление к восстановлению «первоначальной чистоты служения». И приводят в комментариях к этому стиху цитату из Талмуда о запрете входить в храм с жердями; запрет же этот не имеет к толкуемому стиху отношения. А притча Евангелия от Марка о «доме сильного» (3:27), имеющая несомненную связь со стихом 11:16, экзегетами никак не учитывается. «Никто, вошел в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, — и тогда расхитит дом его». Притча эта амбивалентна, но в данном случае «дом сильного» — это храм (как, впрочем, и весь земной мир), а сам «сильный» — сатана. Связан он лишь предстоящей Голгофской смертью и Воскресением Сына Божьего.

Смоковница — это действительно образ храма и всего Ветхого завета (что можно подтвердить анализом лексики эпизода со смоковницей). Но она отнюдь не аллегория. Ее проклятие Господом и реализация этого проклятия силой сатаны, разделившегося, восставшего на самого себя,— многозначащее мистическое событие.

Сатана обитает и в претории Пилата. Чтобы лучше осознать это, следует возвратиться к рассказу о бесноватом (5:1—20). Этот весьма значительный эпизод Евангелия вызывает удивление (а со стороны атеистов и насмешки) неожиданной милостью, проявленной Господом к бесам: Иисус выполняет их просьбу! Нам, для нашего повествования, следует обратиться лишь к одному аспекту этого рассказа, связанному с событиями главы 15. Тот самый «легион» бесов, который не был выслан из страны и вошел в свиней, терзал тело Господа в претории прокуратора. И этот тезис также доказывается анализом структуры Евангелия от Марка и его лексики, например, слов «легион», «поклоняться».

Рассуждения известного русского богослова о множественности и разделенности как атрибутах сатаны, противостоящего Единому и Единственному Богу, совершенно справедливы. Но они, хотя и имеют отправной своей точкой слово «легион» из рассказа о Герасинском бесноватом, мало что дают для толкования Евангелия, для понимания конкретных его деталей. Слово «легион» непосредственно соотнесено с другим военным термином Евангелия от Марка — эрека (15:16), переводимым как «полк», «когорта» (славянский перевод транслитерирует: «и созваша всю спиру»). Трудно согласовать явное желание Пилата избавить Иисуса от казни и ту жестокую пытку, которой подвергся Господь в претории, если не понимать, что тут действуют силы, превосходящие почти неограниченную власть прокуратора Иудеи. Кстати, по сообщению Иосифа Флавия, Пилат располагал войском в 3 тысячи человек. По-видимому, количество свиней — «около двух тысяч» (возможно ли содержать такое громадное стадо свиней?! — вопрос экзегетам и животноводам) — и есть количество воинов Пилата.

Свинья для иудея I века — образ язычника, и особенно римского язычника («Лесной вепрь — это империя римская». Талмуд). В «Стране Герасинской» решилась историческая судьба Иудеи: этот «невысланный из страны» легион скоро уничтожит храм, город, страну.

Но вот пришел час, и в Гефсимании сатана встал пред Господом лицом к лицу, как некогда в Пустыне. В Евангелии от Марка читаем: «А один из стоящих тут, выхватив меч, ударил раба первосвященника и отсек ему ухо» (14:47). Почему меч был направлен против какого-то раба, а не против Иуды или кого-либо из предводителей этой толпы? Конечно, можно объяснить это случайностью, смятением, тьмой,— во тьме меч ударил без разбора. Но автор Евангелия от Иоанна, тонко чувствующий глубины Евангелия от Марка (хотя, заметим, и не всегда осознающий их), находит нужным написать: «Имя рабу было Малх» (18:10). Экзегеты флегматично переводят это имя: Царь, не задерживаясь более на этом стихе. Раб, названный Царем… Может быть, такова прихоть рабовладельца? Но кто рабовладелец?

Перед Господом в Гефсимании явился действительно раб, и действительно царь, князь мира сего. Молох, требующий человеческих жертвоприношений, теперь он пожелал явиться пред Господом «в рабском виде», как бы на равных с Господом Иисусом, уничижившим Себя Самого, принявшим образ раба (Флп. 2:7). В Уре Шумерском его звали Малькум, аммонитяне — Мильком, сирийцы и вавилоняне — Малик, в Тире и Карфагене он — Мелеккарт («царь города»)… Его имен и титулов легион: Ваал, Веельзевул, Велиар, диавол, сатана… Ныне он — раб Малх. Поднявший меч в Гефсимании увидел домохозяина, принявшего их 12 часов назад…

«Приятно думать о безымянных друзьях, сплотившихся вокруг Иисуса в Его последние дни. Кто-то дал Ему осла, на котором Он въехал в Иерусалим; кто-то предоставил Ему верхнюю комнату, в которой состоялась Тайная Вечеря, а вот теперь кто-то позволил Ему воспользоваться садом на Масличной горе. В пустыне ненависти все же были и оазисы любви». (Уильям Баркли. Евангелие от Матфея.)

Непонимание богословами Евангелия от Марка тотально, от его жанра (жанр Первого Евангелия — мистерия, единственное содержание которой во все времена — борьба Жизни и Смерти) и структуры (уникальной!) до мельчайших «капилляров смысла» (термин известного французского структуралиста Ролана Барта). Адекватное прочтение этого великого и Первого Евангелия, услышание его в той тональности, в какой оно создавалось, и переосмысление в его свете других Евангелий — насущная задача экзегетики.

В самом начале Священного Писания (Быт. 3:15) есть текст, называемый многими богословами первым откровением и даже Первоевангелием: «И вражду положу Я между тобою, и между женою, и меж¬ду семенем твоим, и между семенем ее; оно будет поражать тебе голову, а ты будешь поражать его в пяту». (Перевод о. Александра Меня, в кн. «История религии»). Некоторые богословы не считают эти слова провозвестием явления в мир Господа Иисуса. Как бы то ни было, в Первом Евангелии, в Евангелии от Марка (и только в нем) мы видим: сатана поражен в голову.

Автор: В. Торгунов.