Последний, оторванный от всего мира, не заплеванный угол земли. Даже США, передавая прогноз погоды, игнорируют свой 49-й штат. Территория, информация о которой всеми почерпнута в основном из книг Джека Лондона. Что-то дальнее, холодное, пустынное, страна сильных и выносливых людей. Сами аляскинцы культивируют этот дух. На всех без исключения автомобильных номерах надпись: «The last frontier» — «Последний рубеж», последняя неизведанная территория. Это выражение является вторым названием штата Аляска.

И вот мы на самолете, летящем в Анкоридж. Горы с заснеженными вершинами, темно-зеленая тайга, озерные блюдца, многочисленные изгибы рек и полное отсутствие каких-либо признаков человека. Начинаем снижаться. С самолета Анкоридж выглядит огромным пятном, окруженным горами и океаном. По площади — один из самых крупных городов мира, но население — всего лишь около 250 тысяч человек.

Передвигаясь по Анкориджу, невозможно понять, в городе ты или находишься за его пределами: сосновые перелески сменяются лиственными, и везде разбросаны 1—2-этажные дома. Ночью в город часто забредают лоси, очевидно, тоже не понимающие, где город, а где пригород, создавая по утрам трудности для полиции и водителей. На что, впрочем, никто не обращает большого внимания — привыкли. Изобилие животных и рыбы на Аляске поражает. Даже начинающий охотник или рыболов, впервые взяв в руки ружье или спиннинг, при таком количестве живности чувствует себя профессионалом, и успех ему гарантирован.

Наш путь лежит в Хомер, на полуостров Кенай. Отъехав на несколько десятков километров от Анкориджа, мы неожиданно остаемся одни на шоссе. Только редкие встречные машины, еще реже какое-либо жилье, и если бы не хайвей, то сложилось бы впечатление, что мы остались на земле одни. Дорога вьется в окружении 2—3-километровых гор. Неожиданно впереди появляется какая-то тень. Резко тормозим, тень с огромной скоростью приближается и преобразуется в задумчиво стоящего лося с размахом рогов не менее метра. Поразмыслив еще немного, лось медленно скрывается в придорожных кустах. Снижаем скорость, и не зря: на 400-километровом пути нам встречаются еще два лося, и оба тоже, почему-то не спеша, с остановками, переходят дорогу. Интересно, что за такие философские тяжелые мысли у них в голове? Да, столкновение с такими гигантами на скорости ничего хорошего ни нам, ни им не принесло бы.

Опять горы, леса и километров через 200 от Анкориджа дорога выходит на берег океана. За весь путь попадается лишь 5-6 небольших поселков. Вот и Хомер, маленький прибрежный городок, с трех сторон окруженный горами, а с юга омываемый Тихим океаном. В городе несколько гостиниц, где можно арендовать любое рыболовное снаряжение: от спиннинга до 20-30-метрового рыболовного судна. Здесь же протекает река Кенай, Мекка всех рыболовов мира. Лососевые начинают идти на нерест в мае и, сменяя друг друга, идут до конца сентября. Горбуша, кета, кижуч, нерка, чавыча, — есть все и в таких количествах, что хочется воскликнуть вслед за Станиславским: — Не верю!

В Хомере нас встречает богатырь с густейшим басом и добродушнейшим характером. Дионисий — русский американец. Капитан рыболовного судна, удачливый охотник и уставщик русской старообрядческой церкви. Еще 30 минут по дороге, уходящей в горы, и мы на месте. На высоте 700 метров над уровнем моря, в горном распадке, расположился поселок Николаевск, община старообрядцев.

Начатые в 1654 году патриархом Никоном реформы привели к расколу церкви. Никон провозгласил свою церковь православной, а своих противников — раскольниками. На самом же деле противники никоновских нововведений не совершили никакой крамолы, они лишь остались верны своим древним церковным преданиям и обрядам. Впрочем, точка в этой истории была поставлена лишь в 1971 году. На поместном Соборе православная церковь признала ошибку, сделанную патриархом Никоном, и засвидетельствовала, что старые обряды «равночестны и спасительны», а реформы Никона незаконны, так как «не имели ни канонических, ни исторических оснований». Но это сейчас, а в XVII веке старообрядцы стали уходить в Керженец и дальше на восток. Предки Дионисия осели на Амуре. Но в 1920 году пришлось его покинуть, далее — Харбин, жизнь с нуля. Когда в 1945 году Красная армия пришла в Китай, сразу были арестованы все взрослые мужчины. Женщин с детьми выслали в Гонконг. Затем — Бразилия, и, наконец, в начале 60-х — США.

Размещаемся в маленькой гостинице при церкви. Дионисий приглашает на вечернюю службу. Небольшая церковь с тремя луковицами куполов. Мужчины в кафтанах, женщины — в платьях, сшитых по моделям XVII века. Вся служба ведется на старославянском, церковь заполняется гулкими раскатами стоящего на клиросе мужского хора. Если бы не шорох современной системы кондиционирования с тепловыми завесами, то — полное ощущение перехода в допетровские времена. В голову приходят грустные мысли. Такие же, как и мы, православные, смогли обогнуть половину земного шара, пройти «сквозь дыбы изгибы», но сохранить веру. Когда же, как и где, мы растеряли ее?

После службы нас приглашает матушка Ирина на блины. Несколько видов копченого лосося, крабы, пироги с грибами и ягодами, французское белое вино. Блины с икрой, охлажденная водка, фрукты (любопытно, у них такие же сковородки для блинов как у нас?). И хлеб, испеченный в русской печи по рецепту, которому уже несколько сотен лет. После него любой другой хлеб кажется суррогатом. Матушка Ирина — довольно моложавая женщина, даже не верится что у нее 11 взрослых детей. Она живет с мужем — священником местной церкви отцом Кондратием — в огромном двухэтажном доме. Канализация, центральное отопление, русская печь, сделанная как дань прошлому и используемая только для выпечки хлеба. Разоткровенничавшись, матушка Ирина рассказала о своей любви к езде «с ветерком» на автомобиле. Мы подумали — шутит, но через несколько дней она встретилась нам сидящей за рулем огромного серебристого «форда», едущего со скоростью никак не менее 80 км в час.

Продолжение следует.

Автор: Владимир Сенькин.