Уже первобытное сознание постигло взаимосвязь природной и человеческой сфер — об этом говорят и широко распространенные тотемические поверья о перевоплощении (реинкарнации) душ умерших людей в тотемических животных. Еще раз подчеркну: эта «первобытная экология» зиждилась на сверхъестественных отношениях, но в тех условиях подобная «экологическая концепция» выступала достаточно эффективным регулятором отношений природы и общества. Повсюду в первобытную эпоху получение излишков — будь то охотничья добыча или обильный урожай — воспринималось как отход от нормы, грозивший нарушением нормального течения жизни; наиболее удачливых охотников и земледельцев подозревали в колдовстве (восточные тукано, охотники Южной Америки, считали опасным убивать больше дичи, чем было необходимо для насыщения: жадный охотник навлекал на себя болезнь).

Отношения человека и природы мыслились взаимно обусловленными. Так, индейцы бороро в Бразилии верили, что смерть их сородича — результат вмешательства сверхъестественных сил, обитавших в природном мире. Смерть воспринималась как ущерб, нанесенный природой, — поэтому в ответ устраивалась коллективная охота, а добыча считалась «долгом», который природа возвращала покойному и всему коллективу.

«Цивилизованный» европеец, столкнувшийся с первобытной верой в тождество человека и зверя, изумлялся наивности и вместе с тем «справедливости» этой веры. Вспомним, как описывал Арсеньев диалог Дерсу Узала с тигром: таежный охотник убежден, что зверь понимает его слова, и уговаривает тигра уйти, не причинив вреда людям. Первобытный охотничий коллектив стремился установить регулярный контакт с животным царством, от которого зависело его благополучие. Философ М. А. Лившиц считал даже, что «большую часть магических обрядов первобытного общества можно гораздо лучше понять как искупительные символические действия, в основе которых лежит темное сознание неравновесия, созданного человеком в природе, и необходимости добиться легализации его нового положения в ней».

И вот что показательно: в мифах тотемные животные или первопредки вели себя, как люди, и наоборот, при отправлении ритуалов, повторяющих действия первопредков, люди подражали повадкам животных. Первобытное общество стремилось к достижению взаимопонимания с природным миром! О какой «неспособности» дикаря вычленить себя из природы можно тут говорить — налицо скорее определенные правила, особая логика первобытной культуры, воплощенная в мифе и ритуале. Той же логике были во многом подчинены и принципы различения человека и животного, а также природного и культурного миров. Так, в мифе одного из папуасских народов, охотников и примитивных земледельцев, юноша, рожденный тотемом-свиньей и воспитанный в папуасской деревне, покидает людей, когда те на охоте убивают его «родственников», и там воскрешает их. Когда же люди собираются на каннибальскую церемонию, юноша предлагает заменить предназначенных на съедение свиньями. Обряд поедания тотемного животного одновременно устраняет угрозу нормальной жизнедеятельности человеческого коллектива — людоедство…

Так что же — во взаимоотношениях человека с природой на заре цивилизации царили тишь, да гладь, да божья благодать? Едва ли нужно впадать и в такую крайность, идеализировать стремление первобытных людей к гармонии между людьми и природой. Представление о звере — супруге человека, тотемном первопредке, породило не только поэтические мифы, но и изуверские ритуалы. До прошлого столетия дожило поверье о том, что медведю, задирающему скот, необходимо предложить «невесту» — оставить в лесу девушку. Правда, человечество со временем избавлялось от таких представлений (всем известны легенды о героях, спасающих красавиц, предназначенных в «невесты» или жертвы чудовищам), но не так далеко от нас и то время, когда силам природы приносили в жертву людей. Основой подобных ритуалов и поверий, регулирующих отношения человека с природой, было, конечно, его бессилие перед ней.

Зависимость от случая порождала стремление в меру своих сил, магическим способом предотвратить неудачу. Неудача на охоте, появление тотемного животного, камень странной формы, встреченный на дороге, болезнь или смерть человека — все это воспринималось как знаки, сигналы, посылаемые извне, из природного мира, который воспринимался, таким образом, как мир иной, сверхъестественный. Чтобы выжить, необходимо было разгадать смысл этих сигналов — отсюда давняя традиция гаданий по полету птиц, по поведению священных животных и тому подобное. Традиция, обнаружившая себя не только в первобытном обществе, но и в древнем мире в народных обычаях — старых и доживших до нашего времени (поверье о черной кошке).

Итак, в первобытные времена сверхъестественный мир ассоциировался с окружающей человека природой, от ее сил зависел охотник, рыболов, собиратель, населявший леса, моря, источники сонмом духов. Духам приписывали способность менять форму звериную и человеческую, оборотничество, а их расположенность к человеку или, наоборот, вредоносность во многом зависели не от доброты и ли злобы духов, а от ритуалов, способных обезопасить человека.

Но время шло, люди постепенно осваивали природный мир. С возникновением земледелия и скотоводства, социальным развитием общества, разделившегося на правящие верхи и подчиненные им низы, меняются и границы сверхъестественного…

Автор: В. Петрухин.