Плащаница — это ткань, в которую, по преданию, ученики завернули Иисуса Христа, сняв его с креста, и которую нашли после Его чудесного воскресения в скальной гробнице Голгофы в Палестине. Ткань хранит на себе отпечаток человеческого лица и тела со следами бичевания и ранами от гвоздей на руках и ногах, оставшимися после распятия. Верующие унесли ее в город Эдессу в Малой Азии. Отсюда она попала в Константинополь и была в XIV веке увезена крестоносцами во Францию. Ее владельцем стал граф Жоффруа де Шарни, — как предполагают, потомок крестоносца Шарни. Далее она оказалась во владении герцогов Савойских, в 1578 году переехавших в Италию. С этого времени плащаница, по-прежнему не являющаяся собственностью церкви, хранится в Турине. На протяжении многих веков считавшаяся подлинной,— хотя споры о ее подлинности велись с XIV века, когда она впервые была выставлена на всеобщее обозрение, — плащаница в 1989 году была официально объявлена подделкой.

Из истории известно, что многие тысячи евреев и неевреев и до, и после времени Христа шли на смерть через распятие на кресте. Осужденного, раздетого догола перед распятием заставляли обхватить столб, связывали руки и подвергали зверским бичеваниям «треххвосткой» из ремней с металлическими шариками на концах. Вся спина и икры ног оказывались испещренными кровоточащими ранами. Христос был одним из тех, с кем, согласно евангельской традиции, по приказу Понтия Пилата, наместника Рима в Иудее, именно так расправилась римская солдатня.

После распятия кровь из-под кованых гвоздей текла по рукам и ногам, по лицу из-под тернового венца, а вслед за ударом копья в бок открылось еще одно кровоизлияние. Это продолжалось, пока билось сердце. В Евангелии (от Матфея, 27:57) описывается, как «богатый человек» покупает полотно. Вероятно, весьма дорогое. Это было добротное полотнище длиной 4,36 метра и шириной 1,1 метра, сплетенное вручную в виде «елочки» и украшенное по краям орнаментом — полосами. Толщина этой ткани определялась как несколько более грубая, чем та, что идет на мужские рубашки.

…Был также принесен состав из смирны и алоэ, «литр» около ста (так в тексте от Иоанна, 19.39). Древнегреческое «литра», как и латинское «либра», означает фунт. Римский фунт I века от Р. X. был равен 327,45 грамма. Следовательно, смесь из масла смирны и сока алоэ весила около 33 килограммов. Этого было, конечно, слишком много для совершения нового обряда миропомазания, но, возможно, тогда еще не было известно, сколько именно понадобится для неоднократного промачивания полотна и обертывания им израненного, но еще живого человека. Один из самых главных вопросов — как на полотне могло оказаться изображение человека. Те, кто считал плащаницу подделкой, объясняли это делом рук художника, создавшего его. Однако спустя пятьсот лет после первого Заявления о том, что плащаница — подделка, один фотограф, проявляя снимок с плащаницы, обнаружил, что негатив выглядит как позитивная фотография, то есть изображение на плащанице не нарисовано, а представляет собой негативный отпечаток тела. Как могло это случиться?

Миропомазание предназначалось для освежения тела перед погребением, но оно полностью не стерло сгустки запекшейся крови. Напротив миро пропитало их, как и все тело, покрыв и следы бичевания, и замаслив монеты, возложенные на глаза покойного. Все эти частности отпечатались на сухом полотнище. Нижней его половиной устлано было дно гроба, другой же половиной тело было накрыто через голову. Поэтому внизу получился сквозной контактный оттиск спинной части тела, вверху же — бесконтактный отпечаток лица, груди, живота и ног. Профессор биологии Парижского католического института П. Виньон и преподаватель физики Парижского политехникума Кольсон экспериментальным путем установили, что объемное изображение возможно с помощью испарений миро. Испарения ложатся на ткань, создавая практически невидимый отпечаток.

Согласно первой гипотезе П. Виньона, изображение на плащанице возникло в течение 30—36 часов, протекших с пятничного вечера до воскресного утра, то есть с момента положения тела во гроб до воскресения Христа. Предположение основано на возможности выделения телом предсмертного пота, с переходом его через мочезину в аммиак.

Опытами двух исследователей было доказано, что испарения аммиака способны оказать химическое воздействие на содержащийся в алоэ алоэтин. Под этим воздействием алоэтин заметно темнеет. Именно в силу этих причин, по мнению Виньона, на промоченной в соке алоэ плащанице и появилось изображение.

Однако остается непонятным, как могли оказаться на полотне пятна крови, если она, как мы знаем, успела засохнуть. Шло время, гипотеза Виньона кем-то разделялась, кем-то оспаривалась, пока другие профессора — Фраше из Моденской лаборатории и Филограмо из Туринского университета — не произвели химические анализы на гемоглобин, придающий крови красный цвет, и на группу крови (1973). Их независимые выводы гласили: это не кровь. Но если не кровь, то что?

Здесь сделаем небольшое отступление и остановим свой взгляд на решении истовой католички Маргариты Австрийской — заказать для хранения плащаницы металлический футляр. Это случилось почти за четверть века до пожара 1532 года. О габаритах футляра можно судить по тому, что полотнище, сложенное вчетверо по длине и по ширине и представлявшее шестнадцати слойную стопку, имело размеры 1,10X0,25 метра. При поисках материала для футляра выбор пал, по всей вероятности, на заморское серебро, потоком хлынувшее в Европу в начале XVI века, после завоеваний Мексики испанцами. Возможны, разумеется, и другие предположения, например, что могло быть использовано самородное ртутное серебро, но точный ответ мы вряд ли получим, потому что в 1566 году серебряный футляр был списан и заменен железным ящиком, а до этого металлографический анализ сделан не был.

А теперь заглянем в мастерскую, где в 1509 году отливался футляр. Там работали химики (или скорее алхимики). Многие из них, и не только в этой мастерской, а вообще в Европе, стремились получить золото из серы и ртути. Уверенность их в успехе поддерживалась тем, что при присадке ртути к расплавленному серебру: оно приобретало золотистый оттенок. Отсюда делался вывод, что золото где-то рядом. Оно и было рядом: при одном взгляде на «Периодическую систему» элементов Д. И. Менделеева можно увидеть, что золото занимает клетку по соседству с ртутью. Алхимики не могли знать, что черточку между клетками под силу будет сломать только ядерной физике, причем с огромными нерентабельными затратами. В своих исканиях средневековые химики, вернее алхимики, применяли, прежде всего, нагрев.

Заметим, что испарение ртути происходит уже при комнатной температуре, а при 44 градусах Цельсия она начинает «закипать». Соединения ртути тоже летучи, но при более высокой температуре. Так, сернистая ртуть (киноварь) начинает испаряться при 200 градусах Цельсия, а при 315 градусах она улетучивается полностью. Цвет киновари красный, от яркого до темного. Запомним. Это нам пригодится при внимательном вглядывании в плащаницу.

Итак, ядовитые пары сернистой ртути, в угоду алчности уносившие подлинное богатство алхимиков — здоровье, не приближали их к мечте обогащения, но, соединяясь с серебром, в частности с серебром футляра на всех его поверхностях, не исключая внутренних, покрывали их тонкой пленкой непрочного сплава сернисто-ртутного серебра… Футляр был сделан, плащаница положена в него. И церковный мир вздохнул спокойно — теперь реликвия в безопасности. Покой длился менее двадцати пяти лет. Глухой декабрьской ночью 1532 года часовня в Сан-Тапель де Шанбери, где хранился футляр с плащаницей, загорелась.

Что же происходило в это время в футляре? По мере повышения температуры в отсыревшей при длительном хранении ткани образовывался перегревавшийся водяной пар, не дававший плащанице затлеть и вспыхнуть. Одновременно начинался и процесс распада пленки сернисто-ртутного серебра. Появившиеся пары сернистой ртути пропитывали распаренную вместе с тканью сухую субстанцию, оставшуюся на ткани в результате длительного высыхания окисленной смеси. При этом темноватые изображения, которые видели крестоносцы, окрашивались в темно- красный цвет.

Пожар погасили не сразу. С одного края крышка стала плавиться, а это означает, что футляр долго простоял в зоне тлеющих углей, развивавших более высокую, чем горящее дерево, температуру — выше точки плавления серебра (961,9 градуса Цельсия). Из образовавшейся клиновидной щели выплавленное серебро полилось на плащаницу…

Разводы, обнаруженные на ткани, по мнению П. Виньона, свидетельствуют, что футляр старались отстоять, заливая его водой. Поэтому нельзя считать чудом, что тысячеградусная ярость удара быстро угасла в распаренной ткани. Если в верхней части стопки длина прожога составляла 0,3 метра, то в нижней, у самого дна, она стала вдвое короче — 0,15 метра. Изображение лица, к счастью, затронуто не было. А шестнадцать прожогов через два года были заделаны ловкими руками монахинь.

Когда ткань стала остывать, пары киновари в соединении с кислородом перешли в твердую фазу — отвердели, закрепившись на обеих сторонах полотнища, где фигура покойного в прямом виде и зеркальном отражении, словно ткань была прозрачной, запечатлелась в натуральную величину (при полном росте 1,78 метра)… «Пятна крови» оказались пятнами киновари.

Автор: Г. Каплан.

Продолжение следует.