Не так давно группа мусульман была взбудоражена одним, на взгляд западного человека незначительным, обстоятельством. Знаменитый кутюрье в поисках новых решений украсил коллекцию экстравагантных моделей одежды изысканной арабской графикой. Такое употребление букв, которыми записан Священный Коран, до глубины души оскорбило мусульман,— они сочли поступок кутюрье кощунственным. За несколько столетий до эпизода с кутюрье мусульмане не меньше удивили европейцев, когда при обмене пленными выручили из плена у крестоносцев не военачальников, а ученого и каллиграфа. И сегодня, когда современная компьютерная цивилизация вытесняет из обихода рукописный текст, в мире ислама по-прежнему живет особое отношение к написанному каллиграфией. При виде искусно начертанной буквы или слова правоверный неизменно испытывает особые чувства, и если потребуется защитить, сохранить надпись, сделает это со всем рвением души.

Шедевры исламской каллиграфии хорошо известны и любимы во всем мире (ведь и тот кутюрье тоже, хотя и по-своему, оценил гармонию, красоту и эмоциональное воздействие арабской графики). Но отчего она так расцвела и заняла такое место в жизни мира ислама? Причины этого далеко не всем известны, а нередко искажены. Рассуждают, что, мол, запрещены в исламе изображения людей и животных, поэтому и развиваются искусства каллиграфии и орнаментики. В этом утверждении сразу две ошибки. Никаких прямых запретов в Коране нет. В исламском мире развивались живописные жанры с изображением людей и животных. Так что нечего было компенсировать. А внутри самой мусульманской культуры существовало достаточно иных, куда более серьезных причин, позволяющих ожидать расцвета каллиграфии. И среди них были как духовные основания, так и прагматические, впрочем, тесно связанные друг с другом.

Что касается прагматической стороны, часто, кстати, упускаемой из виду специалистами, уделяющими внимание исключительно духовной стороне (она, конечно, более привлекательна), то необходимо разъяснить некоторые основные ее моменты. В арабской графике (речь не о языках, которые различны, а именно о форме букв и способах их связи) разные буквы часто записываются одним основным значком, и отличить их можно только по количеству и месту расположения точек. Уже хотя бы поэтому неряшливое письмо становится непонятным. А в Арабском халифате, этой огромной империи, понятное написание было необходимо для четкого управления, для судопроизводства. Ведь неудобочитаемая переписка между чиновниками могла разрушить столь необходимые связи, непонятно написанное завещание или долговая расписка исключали справедливое решение суда. Поэтому и возникло правило: «Письмо — то, что читается». Почерку посвящали стихи:

Почерк существует для того, чтобы его читали,
А не для того, что в чтении его затруднялись…
Красота почерка радует глаза,
Безобразие почерка воспаляет их.

Каллиграфы всегда были окружены почетом, их работа, вернее сказать, искусство, высоко оплачивалась. Этим искусством увлекались даже монархи. Однако все это, как говорится, лишь малая часть айсберга. В мире ислама существует мощная духовно-эстетическая традиция осмысления каллиграфии, и можно без всякого преувеличения сказать, что если собрать все, что написано на эту тему, то о каждой букве можно составить не одну книгу, а об одной только точке, наверное, — целую энциклопедию. Но никакой рассказ о мусульманском искусстве каллиграфии не даст о ней полного представления. Может быть, созерцание ее сообщит человеку иной культуры некоторую чувственную информацию да и то, скорее всего, лишь поверхностную. В этой связи хочется отойти от принятой последовательности в изложении и предложить читателю некоторые яркие фрагменты из духовной истории написанного слова в мусульманской культуре. Возможно, они прояснят для немусульманина эпизоды с коллекцией одежды и крестоносцами.

Начать необходимо с точки. В западной культуре, как известно, все заканчивается точкой («расставить точки на «И»), в мусульманской точка — начало всего. В момент Божественного приказа — «Будь!» — возникает «единая субстанция» — точка-ген Космоса, в которой заложено все Творение. Согласно исламу, вместе с сотворением мира создана и символическая книга для человека — Космический Коран — Божественное слово. Оно на протяжении человеческой истории постоянно передается людям как Божественное откровение через пророков (среди них — и Моисей, и Иисус). Последнее Откровение было дано последнему пророку — Мухаммеду, и Бог не допустит, чтобы оно было искажено. Оно запечатлено в тексте Корана, который и есть микромодель Космического Корана, а микромоделью текста всего Корана является его первая сура «Фатиха», а весь смысл, в свою очередь, заключен в первой фразе («Во имя Аллаха, милостивого, милосердного!»), весь смысл самой фразы содержится в первом слове «Басмала», а смысл первого слова — в первой букве (Б), в начертании которой есть точка внизу.

В этой точке и сконцентрирован весь мир, она и соответствует той «единой субстанции», точке-гену Космоса, с которой начинался Акт Первотворения. С первой фразы первой суры, а следовательно, и с первоточки начинаются все остальные суры Священного писания ислама — Корана. Точка — одна из основных тем исламской философии и один из самых любимых образов классической мусульманской поэзии. С начертания точек, которые могут быть разного размера, формы и даже темперамента, начинается обучение каллиграфии; точка — первое, что пишет в жизни ученик. С точки, в которую ставил циркуль, начинались чертежи всех знаменитых архитектурных сооружений, схем расположения светил, управляющих судьбами людей.

Точка присутствует в каждом знаке арабской графики, а это значит, что в каждой надписи, в любом написанном слове — символ Божественного Творения. Вот потому мусульманские богословы и правоведы время от времени задаются таким, например, вопросом: «Допустимо ли для человека коснуться стопой той части ковра, где вытканы буквы, укладывающиеся в слова «благословение», «блаженство», «терпение» и другие, им подобные?»

Богослов Ас-Субки (XIV в.), обстоятельно разбирая эту ситуацию, склонялся к тому, что это нельзя счисть дозволенным. В тексте Корана нет прямых рекомендаций по этому поводу, а для объявления чего-либо недозволенным требуется прямой запрет «Творца закона» или же рассуждение, построенное на надежной аналогии. Ас-Субки рассуждает далее по этому поводу так. Буквы созданы Богом, а все созданное Богом имеет определенную цель, и человек не должен забывать об этом. (Ас-Субки приводит пример из хадиса, в котором рассказывается о корове, заговорившей человеческим языком, протестуя против того, чтобы ее использовали в качестве верхового животного.)

Письменность создана для того, чтобы доносить людям Божественное откровение, высказывания пророков, и для прочих богоугодных дел и поэтому человек не только не должен писать скверное, но с уважением и даже с почитанием относиться к буквам как таковым.

Каждая буква арабского алфавита имеет глубочайшее символическое наполнение. Ей соответствуют определенный цвет, стихия, планета, знак Зодиака, цифра, и поэтому любое слово или фраза имеют свои числовой, астральный, цветовой коды. Более того, форма буквы сакральна сама по себе. Философы считали, что кто познает истинную, глубинную сущность букв, сможет управлять миром. Вдохновленная этой мыслью группа мусульман создала и мистическое движение хуруфитов (от слова «хуруф» — «буквы»), провозглашавшее буквы, их числовые значения и точки основой мира. Они особенно выделяли два числа — 28 и 32 — количество букв арабского и персидского алфавитов. У хуруфитов была сложная система нумерологических соответствий, позволявшая им, по казалось бы, случайному набору цифр реконструировать тексты или записать числом довольно замысловатую фразу.

На молитвенных ковриках часто присутствуют надписи, но расположены они так, чтобы молящийся не касался их ногами. У некоторых мусульман было заведено совершать омовение, прежде чем дотронуться до чистого листа бумаги,— ведь он предназначен для написания букв.

Грехом считалось наступать на чистый лист бумаги, из тех же соображений. Почитался и тот текст, который лишь еще рождается в чьей-то голове или сердце. В трактатах по каллиграфии специально отмечалось, что нехорошо очистки от калама (тростникового, бамбукового или иного пера, которым писались буквы) выбрасывать на дорогу, где ходят люди и могут наступить на них: последствия будут плачевными — ведь эти очистки участвовали в акте написания Буквы. Ясно, что при таком благоговейном отношении к письму предъявлялись высокие требования и к каллиграфу.

Известный мастер и теоретик этого искусства Мир Али Хареви писал: «Существует пять условий, и если их не будет всех вместе, стать каллиграфом согласно разуму — дело тщетное. Это — одаренность, осведомленность в письме, верность руки, терпение в перенесении тягостей и совершенство письменного снаряжения». И, конечно, мастер должен быть глубоко порядочным, благочестивым мусульманином, человеком практически без греха. Тот, кто брался за письмо, не имея этих качеств, совершал кощунство.

Перед тем, как сесть за чистый лист и взять в руки калам, мастер совершал омовение, молился, произносил сакральные формулы. Работали каллиграфы лишь в определенное время суток, когда было достаточно света, а влажность воздуха не могла бы навредить процессу письма. Чернила, эти «слезы пера», составленные по сложным рецептам, ложились на бумагу лишь при определенных условиях. Для каждого вида письма калам готовили специально.

У каждого мастера были свои секреты мастерства, подбор бумаги и чернил, их цвет и фактура, соотношение фона и текста, наклон и толщина букв, умение их искусно соединять. Нередко в чернила и краску, которой грунтовали бумагу, добавляли ароматические вещества, и листы долго хранили приятный запах. У каллиграфов, предающихся самозабвенно своей работе, возникали почти интимные переживания по отношению к собственным написаниям. «Я грезил, что ты обнимаешь меня, // Как «лам» на письме обнимает «алиф»…» «Лам» и «алиф» — названия букв, которые при записи в такой последовательности образуют один значок.

Считалось, что хороший каллиграф должен владеть не менее чем тремя почерками. В трактатах всегда отмечается, какими именно из множества известных владел тот или иной признанный мастер. Почерки имели названия, которые говорили об их особенностях: «дрожь», «павлиний хвост», «колосистый», «весна», «цветник», «солнцевидный», «кипарисоподобный», «локоны невесты»…

Богатые и даже не очень богатые мусульмане собирали не только книги, но и отдельные листы с образцами каллиграфии. На таком листе могло быть написано всего несколько строк сакральной формулы или любимого стиха. Мастера создавали удивительные композиции из фраз, напоминающие плывущий корабль, архитектурное сооружение, букет цветов, орнамент и тому подобное, а могли даже изобразить содержание текста и написать, например, слово «всадник» так, что из его букв создавался совершенно четкий рисунок человека на коне.

На одном листе иногда было представлено сразу несколько почерков, и текст превращался в некий ребус, что также должно было демонстрировать мастерство каллиграфа. Всеми подобными небольшими шедеврами подолгу любовались, разглядывая каждую букву или даже завиток, обнаруживая изысканную гармонию между смыслом и его пластическим выражением. Гармония мира говорит о его Творце. Поэтому создание, обнаружение и, главное, любование гармонией — способ познания и путь любви к Создателю — главная цель жизни человека.

Каллиграфия относится к той сфере мусульманской культуры, которая практически полностью сохранила свои вековые традиции в современном мире. И сегодня можно встретить интереснейшие образцы новейшей каллиграфии, когда художники, не забывая о традиции, используют достижения современной художественной культуры… И все-таки всесакральность написанного утрачивается. Кульки, газеты, билеты, упаковки с арабской графикой на них — все это становится мусором в любой стране. И можно ли относиться к израсходованному картриджу от принтера так же, как к очисткам от калама?

Но есть еще сферы культуры, в которых традиционное благоговейное отношение к букве, к слову сохраняется! Разве не об этом говорит нам приведенный вначале эпизод с кутюрье?

Автор: Маис Назарли.